Куклу зовут Рейзл - Матлин Владимир (читать бесплатно книги без сокращений .txt) 📗
Менуха делала вид, что не замечает волнения мужа, на самом же деле она прекрасно видела, в каком он был напряжении и как бросал взгляды на стенные часы, а потом, не поверив им, сверял со своими ручными, и как, прижав лицо к стеклу, поглядывал вдоль улицы… Тяжело ступая (на седьмом месяце как-никак), она курсировала из столовой в кухню и обратно, собирая к столу и не забывая по пути заглянуть в детскую, где пятилетняя Дина укладывала спать своих кукол.
— First you wash your hands, then you brush your teeth, then… — доносился из детской рассудительный голос Дины.
— А он будет есть нашу пищу, ты уверен? — спросила Менуха, устанавливая посередине стола блюдо с заливной рыбой. (В семье они говорили по-английски.)
— Почему нет? Кошер можно есть всем.
— Откуда я знаю, как там у них? — Менуха любила, чтобы последнее слово оставалось за ней. — А ты сядь, отдохни, я сама закончу.
Зеев послушно сел на диван, но так, чтобы видна была улица. Он ёрзал на диване и вытягивал шею. Ожидание продлилось недолго: в пять минут седьмого под окнами остановилась машина и они оба бросились к окну. Из такси вышел необычно одетый человек с окладистой бородой.
— Это он? — недоверчиво спросила Менуха.
— Хм… не знаю, — с запинкой ответил Зеев. — Должно быть, он…
— Ты не узнаёшь? Ничего себе… — Она пожала плечами.
Прибывший поднялся на второй этаж, вошёл в распахнутую дверь квартиры и остановился в прихожей — как замер. Они стояли друг перед другом, Зеев и пришедший, и молча разглядывали один другого. Менуха тоже разглядывала их, словно увидела мужа впервые. Они были одного роста, но сходство на этом кончалось: Зеев был худой, сутуловатый, в очках, борода короткая и растрёпанная, тёмные волосы беспорядочно торчат из-под шляпы, а тот, другой — осанистый, представительный, борода ухоженная, волосы длинные, расчёсанные на две стороны, одет в длинную чёрную рубаху, как кантор на праздник, а на грудь спускается с шеи большой серебряный крест.
— Что мы стоим? Давай хоть обнимемся, — сказал гость по-русски и шагнул навстречу Зееву. Они обнялись и долго стояли, не глядя в лицо друг другу. Наконец гость разжал объятия, отступил назад и огляделся помутневшим взглядом.
— Это жена моя, Менуха, — словно очнувшись, заговорил Зеев.
— Очень рад, — сказал гость и протянул руку. Менуха вздрогнула и посмотрела на мужа.
— Извини, у нас не принято, — смутился Зеев. — Мужчины с женщинами за руку не здороваются.
— Здравствуйте, очень приятно познакомиться, — выговорила Менуха по-русски. Когда-то она говорила по-русски с бабушкой, но бабушка давно умерла, а родители русского не знали. Эта галантная фраза, явно заготовленная заранее и произнесённая с трудом, вызвала улыбку у всех троих. Напряжение ослабло.
— Знаешь, давай за стол сядем, за едой поговорим, — предложил Зеев.
— Отчего же нет, давай. А выпить можно? А то у вас всё запрещено…
— А выпивать можно, даже нужно в некоторых случаях.
Они сели к столу, Менуха принесла покрытую изморозью бутылку и ушла на кухню.
— Почему с нами не садится? Тоже запрещено?
— Не хочет мешать. По-русски она почти ничего не понимает. Не будем же мы из-за неё говорить по-английски? Ну, давай за встречу. Эх, Эдька… Четырнадцать лет… я уже и не надеялся…
Выпили, молча закусили солёным огурчиком.
— Кстати сказать, Эдуард было моё мирское имя, а вместе с саном я принял имя Василий.
Зеев взглянул на него с усмешкой:
— Не хватает ещё мне называть тебя Васей!.. Ладно, давай по второй…
— А как называет тебя жена? Володей? Вовой?
Зеев смутился:
— Моё еврейское имя Зеев. Почему-то это считается эквивалентом имени Владимир. То есть известно почему. Когда-то культурные немецкие евреи перевели Зеев как Волф, и это было правильно: «зеев» на иврите значит «волк». Ну а советские евреи в силу своей полной неосведомлённости «переводили» еврейско-немецкое имя Вольф как Владимир — по первой букве. Так Зеев стал Владимиром, а Владимир — Зеевом. Полная бессмыслица! Ну да ладно… Расскажи мне про себя лучше. Когда мы расставались, ты, помнится, учился на юридическом.
— Я окончил, получил диплом юриста. А через год поступил в семинарию. Ты хочешь спросить почему? Что произошло?
— Нет, не хочу. Я знаю и так. Наверное, по тем же причинам, по которым я поступил в ешиву. Ну и что ты теперь делаешь?
Бывший Эдуард допил свою рюмку, помедлил:
— Видишь ли, с двумя образованиями я стал специалистом по каноническому праву. Служу в управлении при Патриархии, чиновник, в общем. Собственно, и сюда приехал в этом качестве: мы ведём переговоры со здешней православной церковью об объединении, пока ещё неофициально. И раб Божий Василий в составе делегации. — Он шутливо поклонился.
— Мои успехи не так впечатляющи, — сказал Зеев. — Я учитель, преподаю в еврейской школе математику. Здесь, в Бруклине. Менуха, кстати, тоже учительница. Работаем оба, на жизнь хватает, борух ха-Шем. Ну ещё публикую время от времени статьи в математических журналах. А ты-то как живёшь? Я знаю, у тебя есть семья.
— Да, перед рукоположением нужно жениться. Священник должен иметь жену, у нас ведь не как у католиков. Так что у меня жена и двое детей, две дочери. Постой-ка, сейчас я познакомлю тебя с моей старшей.
Он достал из бумажника фотографию и протянул Зееву. Незаметно в комнату вошла Менуха и, остановившись за спиной мужа, внимательно посмотрела на фотографию:
— Азой шейн… кинахоре! — И добавила по-русски: — Красивая, хорошая.
— Спасибо, Менуха, — сказал гость. — А у вас это первый? — Он показал глазами на её живот.
— Как же первый, а Дина? — ответил за жену Зеев. — Позови её сюда, пусть познакомится.
Дина появилась в столовой несколько испуганная, с куклой на руках.
— Познакомься с дядей, — сказал Зеев. — Его зовут Эдвард, он приехал из Москвы. В какой стране находится Москва, ты знаешь?
— В России, — еле слышно промолвила Дина и крепче прижала к себе куклу.
— Я тебя сейчас со своей дочкой познакомлю, — сказал отец Василий по-английски и показал девочке фотографию. — Ей тоже пять лет. Зовут Аня.
— Аня, — повторила Дина.
И тут Зеев увидел, как лицо гостя странно изменилось. Он смотрел на девочку с испугом. Так показалось Зееву.
— Ты что, Эдик?
Тот ответил прерывающимся голосом:
— Девочка… вылитая мама. Неужели не видишь?
— Мама? Менуха, ты имеешь в виду?
— Да нет же, наша мама. Её глаза, улыбка…
Он резко встал и отвернулся к окну. Плечи его подрагивали. Зеев неуверенно подошёл к нему и положил руку на его спину.
— Она часто тебя вспоминала.
— Правда? Она говорила обо мне?
Зеев с трудом выдержал его напряжённый взгляд:
— Хочешь посмотреть её комнату? Там всё как было при её жизни.
Дверь скрипнула, пропуская их, Зеев включил свет. Небольшой письменный стол, кресло, аккуратно застеленная кровать…
— Здесь она проводила много времени, особенно последние месяцы, когда болела. Мы ничего не меняем. Пока обходимся без этой комнаты, но вот, даст Бог, семья пополнится… Может быть, придётся нам освоить мамину комнату.
У кровати на тумбочке стояли две фотографии в деревянных рамках: два одинаковых мальчика в одинаковых костюмчиках. Отец Василий взял их в руки и поднёс к свету:
— Что-то не припомню, когда фотографировались. На вид нам здесь лет шесть-семь. Смотри, тут надпись. Маминой рукой, точно! «Вова», «Эдик». Зачем это? Она ведь никогда нас не путала.
— Это для других, для родственников, знакомых. Её несколько раздражало, когда спрашивали: «А кто из них кто?» Ведь она знала с момента рождения, что мы очень разные, непохожие по характеру люди, она видела разницу и в темпераменте, и во внешности. Это, как я догадываюсь, и был замысел фотографии: вот смотрите, даже в одинаковых костюмчиках они ничуть не похожи. Но ничего не получилось: различия видела только она сама.
