Я была первой - Панколь Катрин (книги онлайн .TXT) 📗
Каждая новая женщина, каждая новая любовь была для тебя лишь попыткой вырваться из ее плена. Ты надеялся, что новое чувство позволит тебе от нее избавиться. Ты не мог любить никого, включая самого себя: она не оставила места для другой, не давала тебе видеть, слышать, обонять.
– И она тебя выдерживает? Неужели ей это удается? Неужели нашлась женщина, способная тебя выносить? – сказала высокая брюнетка в книжном магазине.
Выносить твою мать, тяжкой обузой повисшую у тебя на плечах, и этот странный любовный треугольник. Ее не устраивают твои девушки, тебя не устраивает все вокруг.
Ты из кожи вон лезешь, чтобы любить женщин точно так же, как мать любила тебя. Она прочно вбила тебе в голову, что ее любовь превыше всего.
Я не могу тебе этого сказать.
Не могу и все. Ты еще не готов такое услышать.
Ты открыл мою дверь, втолкнул меня внутрь.
Ты вертишься, суетишься, тщишься понять, почему я вдруг замкнулась в себе. Ты снуешь взад-вперед по комнате пружинистым шагом, резко разворачиваешься, ходишь по кругу. Твои пальцы нервно теребят ремень, локти угрожающе раздвинуты в стороны. Ты смотришь на меня неподвижным, недобрым, испытующим взглядом.
Рычишь:
– Ты всегда начеку, всегда настороже. В чем я провинился на этот раз? Ну, говори же! Тебе не понравилось, что я поговорил с той девушкой в книжном? Это все из-за нее?
Я не могу тебе рассказать все, что увидела. Не могу и все.
– Опять я не прав? Да? Ты просто ищешь себе оправдание, ищешь повод, чтобы порвать, чтобы все сломать. Ну что, теперь ты довольна? Тебе не надоело начинать все сначала, губить всякую любовь, убивать любого, кто изнемогает от любви к тебе?
И вдруг меня словно холодный пот прошибает. Мне становится не по себе. А что, если все это подстроено врагом? Что если я ошиблась? Может быть, я стала жертвой обмана, галлюцинации, заботливо подосланной извечным врагом? Может быть, той эффектной сцены в ресторане не было вовсе, я ее просто выдумала?
Братик прав. Мы люди конченые, любить не способны, нечего тешить себя иллюзиями.
И все-таки я была уверена, что видела ее своими глазами. Она, как злая колдунья, громоздилась на твоих плечах. Я могла бы припомнить все детали, изложить нашу встречу во всех подробностях, описать рисовую пудру, пятнами расплывшуюся по лицу, седые волосы, безукоризненную химическую завивку, крупные руки в перчатках, сумочку как у смотрительницы в городском саду, тяжелые опухшие ноги.
Я ее видела!
Я ее видела….
Я ее в самом деле видела, или же ее образ нарисовал мне коварный враг?
Ты понял, что попал в точку, и твое лихорадочное возбуждение как рукой сняло. Ты снова был спокойным и уверенным мужчиной, который любит меня и все сделает для моего исцеления. Заметив брешь, ты ринулся напролом.
А вдруг это враг?
Ты подходишь ко мне близко, прижимаешь к себе. Я еще не до конца остыла, но не противлюсь.
– Я буду сильнее тебя, сильнее судьбы! Позволь мне помочь тебе! Доверься мне!
Я припадаю к тебе, расслабляюсь. Твои слова баюкают меня, заглушая все подозрения, не позволяя сомнению заключить меня в холодные тиски. Мне вдруг захотелось плакать, заливая твою черную куртку солеными теплыми слезами. Я ощущаю себя слабой, усталой, потерянной. Так и хочется за кого-то ухватиться, но я стараюсь держать себя в руках. Плакать – слишком очевидное решение. К тому же я еще не вполне убедилась в своей неправоте. В конце концов, я веду расследование. Я при исполнении, плакать мне нельзя. Надо продолжать, собирать доказательства, улики, допрашивать свидетелей.
– Я стану идеальным мужчиной! Я научусь любить тебя так, чтобы ты постепенно ко мне привыкла. Я больше не буду на тебя давить, не буду тебя донимать. Вот увидишь. Я буду любить тебя так, как тебе нравится.
– Я не хочу, чтобы ты был идеальным, – тихонько возражаю я, – по крайней мере, в том смысле, в котором ты это понимаешь… Я хочу, чтобы ты был собой, чтобы ты понял кто ты на самом деле, и не пытался быть кем-то другим.
Что такое идеальный мужчина? Это мужчина, который твердо стоит на ногах, который занимает в этой жизни свое достойное место. Он на самом деле не идеален, но воспринимает себя адекватно, знает свои слабые и сильные стороны, признает их и старается извлечь из них лучшее. Он не пытается быть кем-то другим, любой ценой нравиться другим, иметь успех у женщин. Он понимает, что он такой же человек как все.
– Проблема не в том, чтобы стать идеальным, – дрожащим голосом говорю я, как будто мне только что открылась правда. – Проблема в том, чтобы принять себя таким, какой ты есть, занять свое место. Я могу тебе в этом помочь. Не упускай свой шанс. Любовь, помимо всего прочего, это еще и возможность стать самим собой рядом с женщиной, которая смотрит на тебя и любит именно тебя, а не твой идеальный образ. Я хочу научиться этому вместе с тобой, ради тебя и ради себя. Ты ведь знаешь, что мне это так же необходимо, как и тебе.
Он соглашается, слушает, обещает.
Его глаза горят от счастья: на него возложена новая миссия.
– А теперь я бы хотела остаться одна. Ты даже не представляешь себе до какой степени я устала.
– Я тебе не помешаю. Я побуду рядом, посмотрю как ты спишь…
– Не надо, прошу тебя…
Я пытаюсь скрыть свое отвращение к нему и к той старухе. Мне претит тройственный союз. У меня перед глазами все еще стоят ее широкие бедра, огромные ноги в чулках с поддерживающим эффектом. Она тянется ко мне, пытается обнять.
Хочет лишить меня воздуха, задушить.
– Две минуты назад ты обещал, что не будешь меня донимать… Ты что, не помнишь? Постарайся ко мне прислушаться, умоляю тебя.
– Я к тебе не притронусь! Я хочу просто побыть рядом!
Я качаю головой и потихоньку отодвигаю его в сторону двери, пытаюсь оттолкнуть его огромное тяжелое тело, стесненное, стесняющее. Он сопротивляется, пытается увернуться, вырваться, возвратить утраченные позиции.
– Ну пожалуйста, – обиженно канючит он как наказанный ребенок, – пожалуйста…
– Нет, не могу, не сегодня…
– Значит, все кончено? Все кончено?
– Нет, не кончено. Мне нужно немного свободного времени, немного свободного пространства.
– А что делать мне?
– Иди домой. Завтра мы созвонимся.
– Честно?
– Честно.
Он бросает мне испуганный умоляющий взгляд, словно желая лишний раз убедиться, что все так и будет, что я его не обманываю. Я открываю дверь и выталкиваю его на лестничную площадку. Он просовывает ногу в дверной проем и опять спрашивает:
– Все кончено?
Я улыбаюсь, посылаю ему поцелуй. Он стоит неподвижно, дверь за ним захлопывается. Я валюсь на пол, напрягаю слух в надежде услышать шум шагов. Он не двигается с места. Мы застыли по разные стороны двери. Он отказывается уходить. Я обхватываю колени руками и замираю в тягостном ожидании…
– Я сам тебе позвоню, – кричит он наконец.
– Я сам тебе позвоню!
Я слышу его тяжелые шаги по паркету в направлении лестницы, он спускается вниз.
Он не звонит мне день, два, три.
Меня вновь охватила волна желания. Он опять кажется мне необыкновенным. Мне так не хватает его, когда он далеко, я наверху блаженства, когда он рядом.
Теперь я думаю о нем без страха.
Я стираю из памяти сцену гонки по улице Риволи, всю вину перекладываю на врага, показываю ему язык. Мой рейтинг неуклонно растет, враг проигрывает.
Я больше не боюсь старухи, которую он носит на спине. Может быть, она мне приснилась. В любом случае, я с ней справлюсь как справилась с собственной матерью. Отныне я способна одолеть любую мать.
Грэг ненадолго прилетел в Париж рекламировать свой новый фильм.
Точнее, Грэг прилетал в Париж рекламировать свой новый фильм, но в последний момент передумал, отменил все мероприятия, отказался от намеченных интервью. Он не хочет говорить о фильме, не хочет его защищать.