Агасфер - Гейм Стефан (книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Первые публикации об Агасфере появляются с 1602 года, зато потом число их резко возрастает, они начинают переводиться на разные языки и наводняют всю Северную Европу. Почему? Почему Агасфер возникает как самостоятельная фигура, обособившаяся от апостола Иоанна, сыщика Малха, стражника Картафилуса и паломника Боттадио, лишь после Лютера, зато сразу же с четкими указаниями на особенности финансового поведения? Не связана ли актуальность такой фигуры, как Агасфер, с изменившейся ролью евреев в экономическом устройстве протестантских районов Европы? Вот вопрос, который должен был бы вызывать совершенно особый интерес именно у Вас, дорогой профессор Байфус, коль скоро Вы так охотно ссылаетесь на свои марксистские убеждения.
Разумеется, Лютер вряд ли был совсем уж безразличен к возможности существования живых очевидцев трагической судьбы реббе Йошуа (он же Иисус Христос); церковь, безусловно, надеялась использовать их свидетельства против сомневающихся, еретиков и, естественно, против евреев. Но подобные мотивы имели ограниченное значение, к таким очевидцам обращались редко, если обращались вообще, поскольку существовала опасность, что они зайдут слишком далеко, противопоставляя в своем религиозном рвении слова и мысли Распятого реальной практике тогдашней церкви. Ведь ни один из претендентов на роль очевидца, как бы они себя ни именовали, не сумел стать фигурой символической, не говоря уж о символе еврейства.
Такой фигурой стал Агасфер, сумел ею стать, но лишь после Реформации, которая уничтожила на завоеванных ею территориях монополию католической церкви и ее крупнейших банков, Фуггера и Вельзера, на кредитно-денежные операции. Ведь церковь давно преступила через заповедь Моисея из Второзакония (23:19), запрещавшую ростовщичество, т. е. предоставление ссуд под проценты. Лютер же, выступая против торговли индульгенциями, настаивал на соблюдении библейских заповедей, чем подрывал сложившиеся финансовые структуры, поэтому благочестивые, блюдущие заповеди протестанты остались без банкиров. Но, как Вам известно, дорогой коллега, Моисей запрещает во Второзаконии (23:19) брать проценты с брата, зато с иноземца их можно драть за милую душу (23:20); эта оговорка подталкивала тех, кому едва аи не все окружающие приходились чужаками, а именно еврейское меньшинство, к финансовым делам, чем евреи и занялись, поскольку они все равно были лишены прав на иное имущество или ремесла.
Таким образом, именно Лютер заставил и князей, и крестьян обратиться к неугомонному еврею, чтобы потом тем громче проклясть последнего за ростовщичество, разжигая погромные настроения, которые оказались настолько живучими, что ими сумели воспользоваться нацисты. До Реформации антисемитизм носил преимущественно религиозный характер, ибо кто как не евреи распяли Христа и до сих пор отказываются признать его Мессией? Теперь же антисемитизм приобрел ярко выраженную экономическую основу, да еще воплотился в символической фигуре, которая могла вызвать ненависть, а кроме того, отвечала извечным страхам перед чужим, непонятным, еврейским, — такой фигурой стал Агасфер.
Я вполне отдаю себе отчет, дорогой профессор Байфус, что те же проблемы, которые возникали у Вас с реально существующим Агасфером, ожидают Вас в силу вышеизложенного и с символической фигурой. Однако к этому понятию в ходе нашей дискуссии прибегли Вы, мне же не оставалось ничего другого, как отреагировать соответствующим образом.
Сердечно и дружески кланяюсь Вам,
Ваш Иоханаан Лейхтентрагер
Еврейский университет
Иерусалим.
Товарищу профессору
Dr.Dr.h.с. Зигфриду Байфусу
Институт научного атеизма
Беренштрассе, 39а
108 Берлин
8 июля 1980
Дорогой товарищ Байфус!
Вновь рассмотрев твою переписку с профессором Лейхтентрагером из Еврейского университета города Иерусалима, вынуждены констатировать, что дела приобретают все более нежелательный оборот. Отстаивая в полемике с израильским партнером наши научные позиции и достижения, ты одновременно подпадаешь под его влияние, идешь на уступки, тем самым оказываешься в ловушке, из-за чего позднее тебе приходится отказываться от своих собственных слов. Но еще серьезнее то обстоятельство, что вместо разведки замыслов израильского империализма, планирующего с помощью дискуссии об Агасфере очередную идеологическую диверсию, ты позволяешь проф. Лейхтентрагеру втянуть тебя в обсуждение ненужных частностей и неопределенностей, что при продолжении подобной линии поставит тебя в оппозицию по отношению к политике нашей партии и правительства.
Особенно подчеркнем неуместность дискуссии о Лютере, в которую вовлекает тебя твой «дорогой коллега» и которая полностью противоречит нашим интересам накануне приближающегося юбилейного 1983 года, когда в чествовании Лютера примут, как известно, участие высшие представители нашего государства.
Сегодня господин Лейхтентрагер напоминает тебе об антисемитских высказываниях и писаниях Лютера, а завтра он процитирует лютеровский памфлет времен Крестьянской войны против «разбойничьих и грабительских шаек крестьян», которых он призывал «рубить, душить и колоть, тайно и явно, так же, как убивают бешеную собаку», что поставит в неловкое положение не только тебя, но и всех, кто работает над успешным проведением запланированных торжеств.
Рекомендуем тебе сделать проф. Лейхтентрагеру деликатный намек на то, что его визит в ГДР, особенно в сопровождении господина Агасфера, является нежелательным, после чего переписку надлежит прекратить.
С компетентными органами вопрос согласован.
С социалистическим приветом,
Вюрцнер,
начальник управления
Министерства высшего и среднего
специального образования.
Глава двадцать третья
в которой повествуется о том, как суперинтендант фон Эйцен защищает истинное вероучение от нападок и отклонений, а также о том, как Маргрит вновь оказывается бесовским наваждением.
Минули года, а время течет быстро далее в герцогстве Шлезвиг, к тому же, как водится, у кого есть auctoritas, к тому приходит и reputatio, или, говоря попросту, кто занимает высокое положение, тот пользуется и уважением, поэтому не мудрено, что к господину суперинтенданту фон Эйцену обращаются самые разные инстанции от гессенского ландграфа до Тюбингенского университета, от гамбургского сената до саксонского курфюрста с просьбами высказать суждение по тем или иным богословским вопросам; таким образом, он становится все более авторитетным арбитром и судьей, когда заходит спор о единственно верном толковании Евангелия и Аугсбургского исповедания или о том, что считать ересью, а что нет; его письма расходятся повсюду, и встречают их будто некогда апостольские послания; не раз, если возникала нужда, он отправлялся в путь самолично, добираясь до Наумбурга и даже дальше, чтобы с неизменного благословения Его Герцогского Высочества выступить поборником слова Божьего и защитником единственно истинного вероучения, каким его изложил и истолковал доктор Мартинус Лютер; однако там, где почве надлежало быть особенно прочной, а фундаменту и краеугольным камням Царства Божьего — незыблемыми и надежными, именно там продолжались качания и шатания; какую стену ни задень, начинает сыпаться труха, к чему ни прислушайся, всюду слышатся шепотки инакомыслия или сомнения в таинствах крещения и евхаристии; но хуже всего, что герцог Адольф, вернувшись из голландского похода без лавров победителя, желал наверстать упущенное, то есть снискать славы хотя бы на ином поле брани, в битвах за веру, для чего господин суперинтендант должен вымуштровать все свое духовное воинство, заставив его маршировать единым строем и четко выполнять команды направо или налево.
Тайный советник Лейхтентрагер, проявивший, как всегда, отменное чутье, сказал Эйцену по этому поводу: «Еще мудрый Аристотель, у которого доброму христианину есть чему поучиться, считал, что истинное благо не может произрасти из сердца человеческого по причине людской слабости и податливости соблазнам; благо может произрасти только из закона, поэтому все следует упорядочить соответствующими установлениями, соблюдать которые обязан каждый, даже если его понадобится принудить к этому силой».
