Агасфер - Гейм Стефан (книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Здесь, конечно, сказывается наблюдение авторов народных книжек, что еврейские торговцы не ездили, подобно купцам-христианам, с деньгами в кошельке, а пользовались безналичным расчетом, так сказать — тогдашними кредитными карточками, чтобы избежать ограбления разбойниками с большой дороги и прочими лихоимцами; то есть еврей, взяв доверенность от соплеменника А. из города X., приезжал к соплеменнику В. в город Y. и сразу же получал там наличные деньги, что казалось непосвященным «гоям» буквально чудом.
В заключение позвольте мне резюмировать точку зрения нашего института: мы признаем Агасфера в качестве символической фигуры еврея. Все же остальное, несмотря на Вашу убежденность, дорогой коллега, и вопреки всем Вашим стараниям уверить нас в обратном разными не относящимися к делу, а то и вовсе абсурдными аргументами, мы считаем, извините за прямоту, вздором.
Остаюсь с наилучшими пожеланиями,
преданный Вам
(Prof.Dr.Dr.h.с.) Зигфрид Байфус
Институт научного атеизма
Берлин, ГДР.
Господину профессору
Dr.Dr.h.с. Зигфриду Байфусу
Институт научного атеизма
Беренштрассе, 39а
108 Берлин
Германская Демократическая Республика
3 июля 1980
Дорогой друг и коллега Байфус!
В Вашем письме от 9 июня с. г., которое я прочитал сразу же по получении с большим вниманием и удовольствием, Вы пишете, выражая мнение Вашего института, что видите в Агасфере фигуру символическую и к тому же особо типическую. Раисе Вы были готовы «признать за Агасфером существование реальное», хотя и «никак не вечное», а кроме того, Вы говорили, что он представляется Вам «комплексом, имеющим ряд недостаточно изученных компонентов».
Восстановив всю последовательность Ваших рассуждений, я пришел к выводу, что Вы и Ваш институт пусть медленно, но верно приближаетесь к фактическому признанию реального существования Вечного жида, поэтому я размышляю теперь, не стоит ли мне попытаться уговорить моего друга на поездку в Восточный Берлин, чтобы Вы могли познакомиться с ним лично и задать ему вопросы, способные прояснить «недостаточно изученные компоненты» этой вполне живой, хотя, возможно, и символической фигуры. Разумеется, мне понадобится немалое красноречие, ибо не подумайте, что господин Агасфер, повидавший Германию не всегда с лучшей стороны, возвратится туда с легким сердцем.
Но вернемся к Вашим новым аргументам, хотя, признаться, подверстывание Агасфера к юному герою Зигфриду, столь превознесенному во времена национал-социализма, пришлось мне не по вкусу. Конечно же, Агасфер, кроме всего прочего, является еще и символической фигурой; он был и остается евреем, поэтому судьба у него еврейская, взгляд на мир еврейский, отсюда недовольства наличным бытием, стремление изменить его. Он служит олицетворением, воплощением душевного беспокойства, хотя это не только еврейская черта; установленный порядок вещей неминуемо должен, как ему кажется, подвергаться сомнению и время от времени переделываться.
У меня же в этом отношении совершенно иной характер, тут я хотел бы сразу успокоить и Вас, и Ваш коллектив, и Ваши власти, которые, видимо, проявляют особую осторожность при выдаче виз гражданам Израиля. Я люблю порядок: чем больше где-нибудь порядка, тем уютнее я себя там чувствую.
Господь Бог, которого Вы отрицаете, создавая мир, создал заодно и законы, по которым живет этот мир, и с тех пор все подчиняется этим законам, заведенному распорядку и плану, и слава Богу. Моего друга Агасфера это сердит, но я утешаю его аргументом, который, несомненно, соответствует Вашим диалектическим убеждениям: каждый тезис несет в себе антитезис, отрицание, нужно только уметь ждать, однако у него, фигуры символической, — истинно еврейский нетерпеж.
Впрочем, что касается символичности, то тут есть свои закавыки. Как я уже имел честь упомянуть в моей скромной работе об Агасфере, опубликованной в «Hebrew Historical Studies», а Вы сделали это гораздо более развернуто в главе «К вопросу о Вечном жиде» в Вашей замечательной книге «Иудео-христианские мифы в свете современного естествознания и исторической науки», легенда об Агасфере сложилась из весьма разнородных элементов, объединенных лишь одним общим мотивом — проклятием на вечную жизнь, на вечные скитания и муки вплоть до окончательного пришествия Иисуса Христа. Вы сами вспоминаете в своем письме слова реббе Йошуа, как это с ним нередко бывало, довольно двусмысленные, которые были адресованы апостолу Иоанну, его любимому ученику (Иоанн, 21, стихи 22 и 23): «...если Я хочу, чтобы он пребыл, пока прииду, что тебе до этого?» Эти слова содержат зародыш мысли о том, что один из современников Распятого доживет до его окончательного пришествия.
Апостол Иоанн, как и сапожник Агасфер, были евреями, это несомненно; зато остается под вопросом, были ли евреями все те, остальные, о которых рассказывается, что они подгоняли Христа по его пути на Голгофу или даже били его, за что и были прокляты. Был ли евреем Малх, он же Марк, полицейский сыщик, которому Петр в Гефсиманском саду отсек ухо и которому Иисус тотчас приживил это ухо, после чего тот на следующий день бил своего целителя железным кулаком в лицо на допросе у первосвященника Каифы?
До создания современного Государства Израиль еврейской полиции никогда не было, если не считать гетто, где еврейскую полицию организовали нацисты; согласно еврейской традиции, грязная работа перепоручалась иноземцам, как это было при царе Соломоне, у которого для подобных дел имелись хелефеи и фелефеи, то есть выходцы с Крита и палестинцы. Или взять Картафилуса, что значит по-гречески «многовозлюбленный», служившего «привратником» (начальником преторианской стражи) у Понтия Пилата и обошедшегося с Христом весьма неласково. Совершенно невероятно, чтобы столь важное доверенное лицо римского наместника в Иудее оказалось евреем; судя по имени, он был греком, то есть язычником, хотя позднее, согласно преданию, тот же самый Анания, который крестил апостола Павла, обратил в христианскую веру Картафилуса, принявшего имя Иосиф. А неизвестный, которого потом назвали в Италии Джованни Боттадио, или Буттадиус, то есть «ударивший Бога», разве он был евреем? По рассказам австрийского барона Торновица, в 1643 году иерусалимские турки показывали ему за изрядный бакшиш Малха, которого содержали в «вымощенном камнем подземелье, где пленник, одетый в свое старое римское платье, расхаживал взад-вперед, бил своей дланью то о стену, то о собственную грудь, дабы показать раскаяние за то, что некогда посмел коснуться святого лика Христа, ударив безвинного». О Картафилусе же, принявшем позднее имя Иосиф, пишет английский монах Роджер Уэндиверский в своей хронике «Flores Historiarum», посвященной событиям от сотворения мира до 1235 года, где говорится, что в 1228 году в английский монастырь Св. Альбана приехал армянский архиепископ, который на расспросы об Иосифе-Картафилусе ответил, что незадолго до своего отъезда трапезничал вместе с ним за одним столом. Дескать, епископы Армении и других восточных стран уважают этого благочестивого человека, который иногда рассказывает о подробностях распятия и воскресения, не утаивая своей прискорбной роли в этих событиях. Джованни Боттадио («ударившего Бога») видели на паломничестве к св. Иакову в 1267 году в итальянском городе Форли, о чем свидетельствует житель этого города, астролог Гвидо Бонатти, человек тогда небезызвестный, недаром Данте упоминает его в Песне двадцатой своего «Ада» рядом со знаменитым Микеле Скотто, который «в волшебных плутнях почитался докой».
Однако по-настоящему обширная литература об Агасфере возникла, как Вы знаете, лишь после Реформации, а именно к середине XVI века, причем стоит задуматься о том, почему наибольшим авторитетом в данном вопросе прослыл столь ревностный протестант, как суперинтендант Гамбурга, позднее Шлезвига, Пауль фон Эйцен. (Отчет о судебном процессе против советника императора Юлиана Отступника, с которым я ознакомился в архиве Великой Порты, или кумранский свиток 9QRes в расчет можно не принимать, ибо они не оказали никакого влияния на создание легенды об Агасфере, поскольку первый документ веками держался в секрете, а второй был найден лишь недавно.)
