Большая книга перемен - Слаповский Алексей Иванович (книги без регистрации TXT) 📗
С удивлением заметила, что Аркадий тоже на нее посматривает. Даже растерялась: с какой стати, почему? А дальше все было правильно, как у людей: встречались, гуляли, сидели в кафе, она зашла к нему в гости, он зашел к ней в гости, потом оказались в постели, оба были неопытными и неловкими… Но вскоре Наташа открыла в себе темперамент, которому сама поразилась. И конечно, приятно было Аркадию: она говорила, что это он открыл ее как женщину, это он так ее доводит, это он зверь, а не мужчина. Аркадий и рад стараться, конечно.
Поженились. Аркадий рос на глазах, продвигался и в клинике, где они работали, а потом – пошлая больничная история, каких тысячи: сестра-хозяйка зашла в ординаторскую, поманила Наташу с лукавым видом, повела по коридору в процедурный кабинет, закрытый якобы на дезинфекцию, но у сестры-хозяйки был ключ и опыт бесшумного открывания дверей. И она воспользовалась этим опытом, и показала Наташе Аркадия с женщиной, неважно с кем, не хочется вспоминать ни имени, ни лица.
Дальше было странно, если посмотреть со стороны. Не Аркадий уговаривал Наташу отнестись к происшедшему легко, говоря, что всякое случается, а Наташа успокаивала его: бывает, что же делать, не трагедия, главное – мы любим друг друга. Нет, терзался Аркадий, я подлец, нет мне прощения. Я тебя обманул, я девушке неизвестно чего наобещал. Не могу жить двойной жизнью.
И ушел к этой девушке.
Наташе было больно, обидно, но она пережила. Через пару лет Аркадий пришел и сказал ей, что не прочь пересмотреть, переиграть, вернуться. Наташа спокойно ответила, что пересматривать и переигрывать не надо, возвращаться тем более.
– Дура, – говорила ей лучшая подруга Полина. – Человек от чистого сердца!
– Может быть. Но я его больше не люблю.
– При чем тут не люблю! Жить с кем-то надо!
– Зачем?
Ей было тридцать четыре (но выглядела моложе), когда в ее жизни появился Валерий Сторожев, мужчина на десять с лишним лет старше ее.
– С ума сошла, – говорила Полина. – Ему далеко за сорок, он дважды разведенный, хотя выглядит неплохо, я видела. Им в таком возрасте нужны совсем молоденькие, а жениться на фиг не приспичило!
– Я не собираюсь за него замуж. Просто влюбилась, и мне хорошо. Нет, плохо вообще-то. Но… В общем, есть чем жить.
– Тогда действуй, не ходи вокруг и около!
И Наташа, ненавидя и попрекая себя, начала действовать. Сменила, насколько позволяли средства, гардероб (под руководством Полины), сходила в салон красоты – и так далее, и тому подобное, Наташа не любит об этом вспоминать. Как и о том, что напросилась, навязалась, подобно обычным женщинам, которые умеют это делать от природы, а она заставила себя. Стала нужной Валере – для общения, для досуга, а потом и для любовных дел.
Скоро поняла, что попала в беду. Не просто влюбилась, а любит, одновременно и радостно, и тяжело. В книгах героини говорят в подобных случаях: «Жить без него не могу». Скорее всего преувеличивают. А у Наташи было именно так – не болезнь, не страсть, а ощущение найденного единственного человека, который тут же вошел в тебя, стал тобой – и жить без него не можешь так же, как без себя. При этом Наташа видела, что у Валеры в ответ не страсть, не любовь и даже не увлечение, а – согласие. Так сложилось, ну, пусть так будет. Его все устраивало – пока. Что будет дальше, Наташа не хотела думать. Заранее прощала ему все, что могло случиться. Полина не верила:
– Быть не может! То есть и любые измены простишь, если будут?
– Да. Постараюсь не знать, но если узнаю, ничего ему не скажу. Уйдет – уйдет. Нет – значит, хочет жить со мной. Вот и все. Увижу, что ему плохо, сама его с кем-нибудь познакомлю.
– Не верю! Наташ, не первый год на свете живу, не верю! Ты не мне врешь, ты себе врешь! Так не бывает.
– Я его люблю, – с улыбкой ответила Наташа. – Я хочу, чтобы ему было хорошо. Очень хочу. Что тут странного?
– Ты или дура, или не знаю кто.
– Считай, что дура.
Наташа старалась не приглядываться к Сторожеву слишком пристально, боялась поймать себя на том, что контролирует, не верит ему. Когда видела, что Валере скучно дома, сама подводила разговор к тому, чтобы ему было легче уйти. Вот и сегодня, в воскресенье, он то книгу возьмет, то телевизор посмотрит, то за компьютером посидит, то у окна просто постоит. Что-то с ним происходит. Влюбился, что ли? – думает Наташа, стараясь мысленно усмехаться. Нет, усмехаться не получается – даже мысленно. Тогда думай, приказала она себе, что это хорошо. Это счастье, когда человек влюбляется. Он мужчина. Увидел кого-то, поманило – почему нет? Легкое увлечение. Или не очень легкое. Нет, лучше легкое. Дома ему плохо, прогуливаться он не имеет привычки. И никто не звонит с утра, как назло, никто не зовет к больному, в клинику сегодня ехать тоже повода нет, там только дежурный врач и охрана, административным надзором (свалиться на голову и что-нибудь обнаружить) Сторожев тоже не увлекается.
Выбрав момент, Наташа спросила:
– Как там у Саны дела?
– Чего это ты вдруг?
– Завтра у нее день рождения.
– Ты помнишь?
– Да как-то запомнила…
(На самом деле у Наташи записаны все дни рождения родственников Валерия: он вечно забывает, а потом спохватывается, ему неловко.)
– Черт, а у меня завтра работа с утра до ночи, – огорчился Сторожев.
– Съезди сегодня.
– Это мысль!
Сторожев позвонил Сане, выяснил, что завтра она с матерью, ее другом и своими друзьями отправляется на дачу, так что, если хочешь, приходи сегодня. Сана, умница, знала, что друг мамы Толик и отец не очень любят встречаться, да и мать не горит видеть их вместе.
В очередной раз оценив невероятную чуткость и проницательность Наташи, Валера обнял ее. Поцеловал, спросил:
– Как ты обо всем догадываешься?
– Ладно, езжай, – сказала Наташа.
Илона в гостиной смотрит телевизор.
Валера исполняет обряд гостевания. Прошел в комнату дочери, поздравил ее, вручил какой-то подарок. Сана ему облегчает положение, всегда просит подарить какой-нибудь сувенир, а остальное деньгами. Она сама себе купит – джинсы, кроссовки какие-нибудь. Очень практичная растет девочка. Это неплохо.
Дверь в комнату дочери открыта, Илона видит, как Сана сидит вполуоборота к отцу, говорит с ним и одновременно смотрит в монитор, щелкает по клавишам – с кем-то переписывается.
Сторожев задает вопросы.
– Как дела?
– Отлично.
– Решила уже, кем будешь?
– Рано.
– Кто-то из мальчиков нравится?
– Да не особенно.
Все. Темы исчерпаны. Сторожев сидит и молча смотрит, как пальчики дочери ловко порхают по клавиатуре. Если правду говорят, что умственное развитие зависит от мелкой моторики, от работы пальцев, то современные дети должны быть гениями. Однако незаметно.
Наконец, высидев какое-то время, чтобы не показалось, будто наспех, Сторожев встает, целует Сану в щеку, выходит из комнаты дочери. Илона замечает, как Сана быстрым движением руки вытирает смоченную поцелуем щеку.
– Кофе? – спрашивает Илона.
– Да, пожалуй.
Идут в кухню, где все блестит и все на своем месте, Илона готовит кофе – и себе тоже.
Спрашивает:
– С сахаром?
– И с молоком, помнишь же.
– Ты мрачный какой-то. Семейные проблемы?
Сторожев, помешивая ложечкой кофе, вместо того чтобы дать ему отстояться, говорит:
– Я, когда еще мы жили вместе, заметил: ты задаешь вопросы в утвердительной форме. С утра встаешь: ну что, опять там погода дрянь? Или меня спрашиваешь: у тебя неприятности? Вместо: какая погода, что у тебя случилось? Сейчас вот тоже. Нет чтобы спросить: как у тебя дела? – сразу: семейные проблемы! – Сторожев не передразнивает, но интонацию повторяет довольно точно, его это самого смешит, он коротко смеется.
– Придумываешь черт знает что, – говорит Илона, не показывая, что слова Сторожева ее задели.
– Ты будто всегда готовишься к худшему. Зачем? Это не я мрачный, Илоша, это у тебя всегда какой-то настрой. Знаешь, как некоторые больные: доктор еще ничего не сказал, только осматривает, а они уже: что, все так плохо? Характер, что ли, такой у тебя? Я просто так и не понял, пока вместе жили.
