Студия сна, или Стихи по-японски - Лапутин Евгений Борисович (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt) 📗
Сходство было настолько поразительным, что в голове прояснилось, и сразу захотелось раздеть ее догола, чтобы либо окончательно поверить в чудо, либо разоблачить лицедействующего Антона.
— А он мне говорил про вас, — солгала Ленечка, — и просил, чтобы я всячески развлекала вас. Ну, «Две сестры» по Чехову — развлечение сомнительное, а вот пруд, пруд — это другое дело.
На удивление легко Агнесса согласилась. Да, вода там теплая, да, купаться, конечно же, можно. Нет, купальный костюм можно не брать, в такое время нет никаких тайных зрителей.
И вскоре все было так, как было вчера. Ленечка снова гребла и под светом яркой луны видела перед собою лицо Антона. От лунной же дорожки пруд казался сложенным из двух половинок.
— А я не верю в русалок, — тихо прошептала Агнесса, и в ее словах Ленечка угадала толику страха.
— Мы же купаться, мы же собирались купаться, — добавила Агнесса и, не дожидаясь ответа Ленечки, стала раздеваться. Под ее платьем оказалось обычное женское тело — грудь, покатые бедра, игрек внизу живота.
— За исключением лица — тут сходство, конечно, поразительное, все остальное совсем иначе, — с сожалением сказала Ленечка, и Агнесса недоуменно вздернула брови.
— Это я сама с собой говорю, — будто оправдываясь, сказала Ленечка, — это со мной бывает. Не пугайтесь, пожалуйста.
— Я до последнего думала, что это Антон переоделся в женское платье, — после молчания вдруг призналась Ленечка, а про себя подумала, что Агнесса в некотором роде пародия на Антона.
Голая Агнесса, стараясь не шевелиться, во весь рост стояла на корме. «Когда она будет купаться, я ударю ее веслом по голове, чтобы она утонула, чтобы ничто больше не напоминало его мне, чтобы не было больше никаких пародий», — подумала Ленечка.
Агнесса улыбнулась, и ее влажные зубы зажглись от луны. Затем она тихо соскользнула в воду и так же тихо поплыла. Вплыв в лунную дорожку, она перевернулась на спину, и было видно, как ее волосы расстелились по поверхности воды. Безмятежно, умиротворенно все. Почти равнодушно. Определенно, равнодушно. Ленечке уже не хотелось, чтобы Агнесса умирала, хотелось спать, есть, читать глупый женский роман, в общем, наполнить себя простыми и милыми радостями.
— Агнесса, плывите назад, поздно уже, ужасно хочется спать, — позвала она, но тихое плавание Агнессы сменилось вдруг истошным визгом ее и оглушительным бултыханьем.
— Ногу, у меня свело ногу! — Ленечка различила ее отчаянный вопль.
От страха луна нырнула за пазуху облака, и тотчас же стало зловеще темно. Расхохоталась — судя по знакомому голосу — вчерашняя лягушка, но Агнесса снова истошно закричала, и ничего, кроме ее крика, не было слышно. Видно тоже не было ничего, будто выключили зрение. «Я сейчас умру от страха», — подумала Ленечка, и, словно сжалившись над ней, луна прорвала облако и посветила вниз: в серебряных брызгах барахталась тонущая Агнесса. Чтобы подплыть к ней, надо было лодку развернуть, но как! как? как разворачивалась эта дурацкая лодка?! Она не гребла, но беспорядочно била веслами по воде, и, подгоняемая отчаянными ожиданиями, лодка наконец сдвинулась с места и развернулась носом к Агнессе.
— Агнесса, милая, я сейчас! — попыталась крикнуть Ленечка, но лишь немой пузырь слюны вздулся на губах.
Агнессу же силы оставляли; вода уже не кипела вокруг нее, она не кричала, а протяжно стонала с открытым, похожим на бездонную черную дырку ртом. Невзирая на все усилия, лодка плыла с умиротворяющей плавностью, и так же плавно нос ее ударил Агнессу в висок, после чего вдруг все стихло и прекратилось: на вмиг разгладившейся поверхности пруда неслышно покачивалась лодка, на которой замерла изумленная Ленечка, продолжавшая зачем-то вглядываться в блестящую воду.
Вдруг белая, словно из снега, рука высунулась из воды и тонкими пальцами вцепилась в край лодки. Ленечка знала, что следом покажется русалка — отвратительная полуженщина-полурыба, — которая, так сказать, отчитается о получении новичка. «Все в порядке, все прибыло в целости и сохранности», — скажет русалка. «Если у них нет опасных заболеваний — я имею в виду утопленниц, — то обычно мы их съедаем», — облизываясь, добавит она и похлопает себя по толстому животу.
Потом появилась вторая рука и голова с плоскими, прилипшими к затылку волосами. Агнесса.
— Давайте скорее к берегу, я очень замерзла, — тихо сказала она.
На берегу обе они, ошарашенные ее чудесным спасением, долго смотрели друг другу в глаза. Было невозможным и неестественным после всего того, что случилось, просто разойтись по домам и лечь спать. Курильщица Агнесса достала спички, и они развели костер. Агнесса дрожала.
— Все еще холодно, — с виноватой улыбкой объяснила она.
Ленечка обняла ее и тут же почувствовала, как дрожь Агнессы передалась ей.
— Это бывает, это бывает, — прошептала Агнесса ей на ухо.
Вдруг Ленечка обратила внимание на то, что Агнесса по-прежнему нага, но спросить как-то забылось, а может, просто хотелось молчать. Просто хотелось закрыть глаза. Она закрыла глаза и почувствовала, как горячо стало изнанке век — то кипяток слез рвался наружу. Потом она услышала, как Агнесса шепчет ей на ухо ласковые словечки, и с удивлением отметила, что шепот у Антона был точно таким же. И слова были похожими. И губы, когда Агнесса аккуратно, чтобы не спугнуть Ленечку, стала целовать ее. Сначала было удивление, потом — покорность и любопытство, потом какое-то странное извращенное удовольствие, которым она еще больше хотела досадить себе, чтобы исчезнувший Антон не думал, не думал, не воображал себе, что есть только один он. Была еще и его сестра. Появлялись веселая злость и азарт. Хотелось теперь, чтобы Агнесса была внизу, а она — как вчера Антон — сверху. Ленечкина рука еще не забыла его тела и по памяти пошла по вчерашним маршрутам. Только точно такой же пупок нашелся на том же самом месте. Сильнее и сильнее вдавливаясь в тело Агнессы, она наконец позволила себе открыть глаза. Сквозь яростный прищур, сквозь продолжавшиеся слезы она прямо под собой видела лицо Антона, который, как и вчера, на миг застыл перед ударом, а потом вдруг закричал, забился в судорогах, замычал и сразу обмяк, стал съеживаться и уменьшаться в размерах, словно был надувной игрушкой с вынутой затычкой.
Потом они обе курили, и Агнесса, предварительно спросив, не будет ли Ленечка сердиться, призналась, что сведенная нога была лишь уловкой, чтобы потом немножечко потонуть, немножечко подрожать, чтобы в конце концов обняться и поцеловать ее, мою милую, мокрую, нежную Ленечку.
— Порой нашему брату, — потом вдруг с хищной ухмылкой сказала Агнесса, — приходится ох как непросто. Ведь не скажешь, мол, так и так. Вот и приходится постоянно придумывать что-то. Ну ты не в обиде, ведь верно?
А потом снова, как и вчера, она лежала в своей комнате и не могла заснуть, а наутро уже к ним в дом постучался незнакомый благообразный человек, который представился Львом Львовичем Побережским и попросил Ленечку о «частной аудиенции».
— Я знаю, нынче ночью вы целовались с моей дочерью, — начал с порога он, — и даже знаю, что она сама склонила вас к этому. Я прочитал это у нее в дневнике, я всегда читаю ее дневник, когда она поздно приходит домой. Она и до вас соблазняла девушек, и это всегда заканчивалось скандалом. Мне самому это непонятно и отвратительно, потом моя репутация и все такое. Ну, вы понимаете. Агнессу уже увезли, и я обещаю, что больше она не будет вам досаждать. Вас же я попросил бы об одолжении никому не распространяться об этом. Вот, здесь в конверте… Ну, словом, молчание — золото, в данном случае — бумага, но не какая-нибудь почтовая, не письма же мне вам писать… Ну, как это, деньги, ну, в общем, вам понравится. Не смею больше, я так и не научился, как надо разговаривать в подобных ситуациях, словом, прощайте…
Пришлось проплакать пару дней, хотя плакать совсем не хотелось, зато сразу после этого появился художник Брукс. Его темные, скользко-подвижные, будто смазанные машинным маслом, глаза, его нахальный смех, его восхитительная невежественность, которой он и не думал стесняться, а напротив, которой бравировал, его карикатурные — непристойные, но ужасно смешные и талантливые — рисунки, его глупые загадки: «У женщины, когда она волнуется, вздымается грудь. Что вздымается у мужчины, когда волнуется он?»
