ВИЧ-положительная - Гарретт Кэмрин (книги онлайн без регистрации полностью .TXT) 📗
Что-то случилось? Прислонившись к стене, я набираю его номер.
— Привет, — раздается его голос, отрывистый и грубый. — Майлз у тебя?
— Э-э, а что? — Я бросаю взгляд в гостиную. Тетя Камила жестикулирует вилкой, Майлз внимательно слушает, а дедушка качает головой. — Какие-то проблемы?
— А, не. Я просто зашел к нему в гости, — продолжает Джесс. — А оказалось, что он вот недавно ушел. Только куда можно пойти в День благодарения? Я и подумал: наверное, к тебе.
По спине бегут мурашки. Вот крип.
— Слушай, Джесс. — Я кладу руку себе на живот. — Это не твое дело, здесь он или нет.
— Вообще-то мое. — В трубке раздается тяжелое дыхание. — Кто-то же должен присматривать за Майлзом.
— В смысле? — не понимаю я. — Джесс, ты о чем?
— Ты все ходишь и притворяешься, — выплевывает он слова. — Симона, нельзя ему врать. Это нечестно. Он может заразиться.
Черт. Кого я только не подозревала, но ни разу не подумала на Джесса. Мы же вроде были друзьями. Не слишком долго, но все равно от него я такого не ожидала. Горечь подступает к горлу.
— Это не твое дело, — повторяю я. В ушах звенит. — Джесс, мы в одной постановке. Если ты хотел больше обо мне узнать, не понимаю, почему ты просто не…
— При чем тут ты, — обрывает он. — Будь он тебе действительно важен, ты бы ни за что…
— Ах вот оно что. — Моя рука сжимается, когда до меня доходит. — Он не только мне нравится, так ведь?
На другом конце тишина, но я знаю, что угадала. Джесс был рядом, когда мы с Майлзом целовались в коридоре и у актового зала. Он живет напротив Майлза, так что всегда меня там видит. Вот почему он подбрасывал записки. Ему нравится Майлз. Все это время, пока мы с ним болтали на репетициях, его интересовала не я. Он просто хотел все разузнать. Хотел защитить Майлза от меня.
— Это не важно. — Он вздыхает, как будто под тяжеленной ношей. — Уже День благодарения, время вышло.
— В смысле?
Звонок обрывается.
Черт.
28
После того как Джесс вешает трубку, я бросаюсь проверять сообщения в телефоне. Подозрительно, что нет новых уведомлений. Хотя, наверное, ничего удивительного, я ведь не разговариваю с Лидией и Клавдией, а Майлз — у меня в гостиной. Но все равно жутковато, будто я в какой-то цифровой изоляции.
Давай, Симона, думай. Как бы ты на месте Джесса всем сразу рассказала? Когда Сара узнала, что у меня ВИЧ, она отправила эсэмэс всем своим знакомым, но, кажется, это не совсем в стиле Джесса.
Я пролистываю приложения в телефоне. Инстаграм? Нет, там все отображается не по порядку. Так что сразу много людей этого не увидят. Можно было, конечно, запостить в снэпчат, но, когда я его открываю, там только видео семейных застолий и подростков, горланящих на вечеринках.
Куда еще можно написать, чтобы известить сразу кучу народа?
Черт! Я нажимаю иконку твиттера, но голубая заставка исчезает не сразу. Никогда так долго не грузилось. Я тыкаю большим пальцем в экран. Давай, давай, дава…
В самом верху моей ленты — твит с аккаунта драмкружка школы Пресвятого Сердца.
«Наш новый режиссер, Симона Гарсия-Хэмптон, ВИЧ-инфицирована. Это правда, потому что я видел, как она ходит на лечение в больницу Святой Марии. Считайте, что вас предупредили».
Под этим твитом тянутся сотни упоминаний.
«@MattlegQuagga: [гифка с брезгливой гримасой Стива Карелла]»
«@Purebob7777: О господи, мне теперь что, сдавать анализы?????»
«@TinyAngel: Может это и слух но я даже не знаю»
«@Heydayfix_97: Ой-ой-ой!! Нам должно быть не все равно, что она наделала ошибок?»
«@Bellswas: вот что получается если спать с кем попало да мы даже не знаем откуда она взялась»
Телефон дрожит в руках, слезы застилают глаза. Я все убеждала себя, что до этого не дойдет, и вот это случилось. Я думала, что смогу это остановить, если буду… Что? Гордиться собой, потому что поцеловала парня? Боже, какая же я идиотка.
Ноги сами несут меня в гостиную. Не могу ни на кого смотреть. Я не могу себя выдать. Еще не хватало расплакаться при бабушке, чтобы она держала меня в объятиях, пока не закончатся слезы.
— Симона? — Майлз протягивает ко мне руку, но я отшатываюсь. Не знаю, как ему объяснить. Да он и не поймет. И остальные тоже. Даже я не понимаю.
Дейв все еще ругается с отцом в другой комнате. Я слышу, как кто-то пытается мне что-то сказать, но не могу разобрать слова. Будто мир вывернулся наизнанку. Ноги выносят меня на улицу, в вечернюю прохладу. Я обхватываю себя руками, изо всех сил пытаясь не разрыдаться. Уже щиплет глаза; по щекам текут слезы.
Какая же я дура. Дура, дура, дура. Все будет в точности как в пансионе Матери Божией Лурдской, и я ничего не смогу с этим сделать. И куда мне теперь? Наверное, придется закончить одиннадцатый класс здесь, потому что переводиться уже поздно. А на следующий год… Какие еще есть варианты?
— Симона! — раздается раздраженный голос папы. Должно быть, он шел за мной. — У нас уже и так тут напряженная ситуация с Дейвом. Теперь еще ты закатываешь истерику.
Закатываю истерику? Часть меня хочет огрызнуться в ответ, но другая — бо́льшая часть — слишком устала.
Я разворачиваюсь и вижу, как он держится одной рукой за лоб, а вторую упер в бок. Я молча утираю рукавом глаза. Я не могу с ним говорить, особенно когда он на взводе. Только не сейчас. Ума не приложу, что мне делать. Как Джесс мог так ужасно со мной поступить? И все потому, что мне понравился Майлз — как я посмела…
— Пап, — говорю я, шмыгая носом. — Они знают.
— Они? Кто — они? — Его взгляд становится жестче. — И что именно знают?
— Я… Один парень, из драмкружка. — В горле ужасно пересохло. — Он… Он написал обо мне в твиттере. Про меня. Теперь все знают, что у меня ВИЧ, и думают, что я омерзительна.
Сквозь слезы я с трудом рассказываю ему все с самого начала. Стоя на улице в одной футболке, я чувствую себя совсем маленькой. ВИЧ мог меня убить, но ему не удалось. Я сильнее его — но не могу вынести какие-то твиты от неизвестно кого.
На долю секунды лицо папы теряет всякое выражение. Затем:
— Я звоню в эту гребаную школу!
Не дожидаясь меня, он устремляется обратно в дом.
Может, несколько лет назад я бы поверила, что он сможет все исправить. Когда я была маленькой, я верила, что папа может все на свете. Среди воспоминаний, надежд и страхов моего детства одну лишь эту веру я хотела сохранить, но не смогла. Может, сохрани я ее, мне бы сейчас не казалось, что рушится весь мир.
29
Что и говорить, в этом году День благодарения выдался необычным. По словам дедушки, Майлз еще долго не уходил после того, как мы с папой исчезли наверху. Бо́льшую часть выходных папа провел в разговорах по телефону и шушуканьях с отцом внизу. Такое чувство, что все хотели со мной поговорить — тетя Камила, дедуля, бабуля, — но никто не знал, что сказать. Хоть тетя Камила и пожаловалась на твит, ей не удалось заставить твиттер его удалить. Да это бы и не помогло. Уверена, что по рукам уже ходит куча скриншотов, как жвачка на скучном уроке.
Я подумываю отключить телефон. Его разрывают сообщения от ребят из драмкружка и знакомых, у кого я списывала домашку, — дурацких типа «Мне провериться на ВИЧ?», но и странным образом приятных типа «Я за тебя молюсь <3». Даже Палумбо прислал: «Звони, если хочешь поговорить».
Я отворачиваюсь каждый раз, когда вижу эсэмэс от Майлза. В голове только мысли о том, как на День благодарения я плакала в ванной, пока дедушка просил Майлза уйти, объясняя, что мне нехорошо. Как же, блин, стыдно.
Не хочу знать, что он об этом думает. Не хочу, чтобы он снова был ко мне бесконечно добр. Особенно теперь, ведь я знаю, что, когда мы вернемся после праздников в школу, к нему будут относиться по-другому. Не хочу, чтобы он оказался в изоляции, как я.
