Дьявол и сеньорита Прим - Коэльо Пауло (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
— Что же это за истина?
— Она касается природы человеческой. Я открыл, что если представляется нам возможность впасть в искушение, то в конце концов это непременно произойдет. Любое человеческое существо на земле — при благоприятных условиях, разумеется, — предрасположено творить зло.
— А я считаю…
— Речь не о том, что считаешь ты, или что я считаю, или во что бы нам хотелось верить. Речь о том, верна ли моя теория. Ты хотела знать, кто я? Я — промышленник, я очень богат и очень известен, у меня под началом были тысячи людей, я был с ними в случае необходимости жесток, а когда нужно — добр.
«Я — тот, кто въяве испытал такое, что другим людям не привидится и во сне, тот, кто обретал безграничность блаженства и обладал беспредельностью постижения. Я — тот, кто познал рай, считая, что томится в преисподней семейной обыденщины, и тот, кто познал ад, хотя мог бы наслаждаться раем полной свободы. Я — тот, кто всю свою жизнь творил и добро, и зло, и, думаю, никто на свете не подготовлен лучше, чем я, к ответу на мой вопрос о самой сути бытия. И вот поэтому я здесь. И я знаю, о чем ты сейчас спросишь».
Сбитая с толку Шанталь почувствовала, что необходимо сейчас же вновь обрести почву под ногами.
— Вы ждете, что я спрошу: «Для чего вы показали мне золото?» А на самом деле я хочу знать, что делать у нас в Вискосе промышленнику с громким именем и большими деньгами, если ответ на свой вопрос он может получить, порывшись в книгах, поучившись в университете или просто принаняв какого-нибудь знаменитого философа.
Чужеземцу пришлась по вкусу сообразительность Шанталь. Вот и славно: он опять — впрочем, как и всегда — сделал правильный выбор.
— Я пришел в Вискос потому, что у меня созрел план. Я как-то видел в театре пьесу Дюрренматта, ты наверняка знаешь такого?
Это была чистейшая провокация: совершенно ясно, что девушка понятия о нем не имеет, но сейчас же снова примет безразличный вид, словно отлично понимает, о ком идет речь.
— Ну, дальше, — сказала Шанталь с напускным равнодушием.
— Рад, что ты знаешь это имя, но, с твоего позволения, напомню, о какой именно пьесе я толкую, — он тщательно обдумывал каждое слово, добиваясь того, чтобы фраза звучала без преувеличенного цинизма, но с твердостью, присущей речам того, кто лжет сознательно и намеренно. — Действие там происходит в маленьком городке, куда приезжает некая дама, которая раньше там жила, причем приезжает она исключительно с одной целью — унизить и уничтожить человека, в молодости отвергшего ее. В подоплеке всей ее жизни, ее замужеств, вполне осуществившегося стремления разбогатеть лежит одно желание: отомстить тому, кто был ее первой любовью.
«И вот тогда я затеял свою собственную игру — решил прийти в какое-нибудь захолустное местечко, отъединенное от всего мира. Туда, где люди смотрят на жизнь радостно, мирно, сочувственно. Прийти — и попробовать сделать так, чтобы они нарушили кое-какие основные заповеди».
Шанталь повернула голову и стала смотреть на горы. Она поняла: чужеземец догадался о том, что имя Дюрренматта ей ничего не говорит, и теперь с опаской ждала, не спросит ли он ее о заповедях, а она всегда была далека от религии и потому понятия о них не имела.
— В этом городе все люди, начиная с тебя, — честные, — продолжал чужеземец. — Я показал тебе слиток золота, которое могло бы сделать тебя независимой, позволило бы уехать отсюда, путешествовать по свету — словом, дало бы все, о чем мечтают девушки из глухих маленьких городков. Золото останется здесь, а ты, зная, что оно принадлежит мне, если пожелаешь, все же сможешь забрать его. А когда заберешь, то преступишь заповедь «Не укради». Девушка поглядела на него.
— Ну а что касается десяти других слитков, то благодаря этому золоту все жители Вискоса до конца дней своих избавились бы от необходимости работать, — продолжал чужеземец. — Я не попросил тебя забросать слитки землей, потому что намереваюсь перепрятать их в такое место, знать о котором буду я один. Я хочу, чтобы ты, когда вернешься в город, рассказала, что видела золото и что я готов вручить его жителям. При одном условии — они должны будут сделать такое, о чем никогда и помыслить не смели.
— Например?
— Пример приводить не стану, а просто скажу: я желаю, чтобы они нарушили заповедь «Не убий».
— Что? — чуть не вскрикнула Шанталь.
— То, что слышишь. Я желаю, чтобы они совершили преступление.
Тут он заметил, что тело девушки напряглось, и понял, что в любую минуту она может вскочить и уйти, не дослушав окончания его истории. Следовало торопиться, чтобы сообщить ей все задуманное.
— Я даю им неделю сроку. Если к исходу седьмых суток кто-нибудь из жителей Вискоса — не важно, будет ли это бесполезный старик, или неизлечимый больной, или слабоумный дурачок, с которым столько хлопот, — будет найден убитым, то я вручу золото вашему городу и приду к выводу, что все мы отягощены злом. Если же ты украдешь слиток, а Вискос сумеет побороть искушение — или случится наоборот, — это убедит меня в том, что есть на свете и дурные, и хорошие люди, и поставит в затруднительное положение, поскольку будет означать духовную борьбу, исход которой неясен, ибо победу может одержать и та, и другая сторона. Ты-то сама веришь в Бога, в жизнь духа, в битву между ангелами и демонами?
Шанталь ничего не отвечала, и он понял, что рискует: вопрос не ко времени —девушка может просто-напросто повернуться к нему спиной и убежать, не дав договорить. Так что довольно иронии, пора переходить прямо к делу.
— А если мне придется покинуть Вискос вместе со всеми одиннадцатью слитками, это будет значить: все, во что я хотел верить, оказалось ложью. Я умру, получив ответ, который бы мне не хотелось получать, потому что жизнь была бы более приемлемой, окажись я прав и убедись в том, что в мире преобладает зло.
«Хотя при этом я страдал бы по-прежнему, но когда страдают все, легче переносить боль. А если лишь некоторым суждено сталкиваться с великими трагедиями, то, значит, в замысле Творца и его творении что-то не так». Глаза Шанталь были полны слез, но, собрав все силы, она овладела собой:
— Зачем вы задумали это? Почему избрали для этого мой Вискос?
— Дело ведь не в тебе и не в твоем городишке: я думаю лишь о себе, ибо в истории одного человека заключена история всего человечества. Я желаю знать, хороши мы или плохи. Если хороши, значит, Бог — справедлив и простит меня за все, что я сделал: простит мне то зло, которого я желал тем, кто пытался погубить меня, те неверные решения, которые принимал в самые важные минуты жизни, и то предложение, которое я сделал тебе пять минут назад. Простит, потому что это Он подтолкнул меня на порочный путь.
«Ну а если мы плохи, тогда все позволено, и я никогда не совершал ошибочных шагов, и все мы уже обречены, и всё, что мы делаем в земной нашей жизни, особенного значения не имеет, ибо избавление от загробных мук не зависит ни от мыслей человеческих, ни от его деяний». И, прежде чем Шанталь убежала, он успел добавить: — Может статься, ты решишь не иметь со мной дела. Но в этом случае я сам расскажу всем, что дал тебе возможность помочь жителям Вискоса, а ты ее отвергла. Я сам предложу им то же, что предлагал тебе. И если они решат убить кого-нибудь, то, весьма вероятно, жертвой станешь ты.
Обитатели Вискоса быстро узнали привычки чужеземца: он просыпался рано, выпивал чашку крепчайшего кофе и отправлялся бродить по окрестным горам, нимало не смущаясь дождем, который как зарядил со второго дня его пребывания в городке, так и лил почти без перерыва, время от времени замерзая на лету и превращаясь в снег. Чужеземец никогда не обедал и имел обыкновение, вернувшись во второй половине дня в отель, запираться у себя в номере и — как все полагали — ложиться спать.
Под вечер чужеземец снова предпринимал прогулки, но теперь уже — в окрестностях городка. Он всегда первым появлялся в ресторане, безошибочно умел выбрать наиболее изысканные блюда, причем руководствовался не ценой, заказывал самое лучшее вино — а лучшее вовсе не обязательно значит «самое дорогое», — потом закуривал и шел в бар, где постепенно завел приятельские отношения с местными завсегдатаями обоего пола.
