Рейс - Лойко Сергей Леонидович (читать бесплатно книги без сокращений .TXT) 📗
Четверо приблизились и стали склоняться над Гитлером.
– Все смотрим ему в глаза, – командовал Гнедой. – Запоминаем!
Острая боль пронзила грудь приговоренного, когда заточенная сталь супинатора под опытной рукой Занозы прошла сквозь мешок, одежду, стала прорывать кожу и плавно скользить вниз по ребру.
Гитлер задрожал всем телом, обмочился, зажмурил глаза и что есть силы завизжал. Он был так оглушен своим криком и ужасом, что не услышал сухого щелчка выстрела. Давление супинатора ослабло. Заноза, хрипя, повалился лицом на мешок. Остальные вскочили, развернувшись на звук. Алехин, без куртки, без шапки, как и запрыгивал в машину, не останавливаясь, сделал еще четыре выстрела. Гнедой молча упал на спину с дыркой во лбу. Остальные трое с матерным хрипом катались по земле, пуская кровавые парны́е пузыри и суча ногами.
* * *
В ростовском Парке культуры имени Октябрьской революции перед Алехиным стоял его крестник Гена Филимонов, старше его на десять лет, последние девятнадцать живущий под чужим именем в Ростове, завязавший с наркотой и промышляющий ныне подделкой документов.
В бурном 1995 году Гена был одновременно и наркоманом и драг-дилером. Мелкотой, но все же. Он толкал «герыч» небольшими партиями по студенческим и рабочим общагам. Согласно легенде, его погоняло – Гитлер – объяснялось тем, что в свое время подающего надежды художника-самоучку не приняли в художественное училище. Он обиделся, отрастил усики щеточкой, как у Адольфа Алоизовича, принял свою первую, но не последнюю дозу и начал травить остальное прогрессивное человечество.
Талантливый человек талантлив во всем. Кончилось тем, что креативный Гитлер разработал на дому, как он говорил, «алхимический метод» синтезировать свой собственный метадон с гораздо меньшей себестоимостью, чем привозной афганский героин.
Он приторговывал под крышей банды Зябликова, которая контролировала практически весь оборот наркотиков в Ебурге. В то время базовой территорией синдиката был Чкаловский район, откуда и расползалась по всему городу-миллионнику – как это именовалось на оперативном жаргоне – вся «наркоактивность». В Чкаловском раньше был цыганский поселок, откуда исторически все и началось.
Во времена детства Алехина поселок выглядел, как неописуемо засранный шанхай, – косые деревянные хибары и немытые оборванные дети, ползающие в грязи перед ними. С тех пор все круто изменилось, и на месте халуп теперь возвышаются аляповатые кирпичные терема и дворцы с башнями до небес.
Алехин был свидетелем того, как цыгане свернули свой «первобытно-общинный бизнес на травке» и под угрозой полного истребления переместились «в какой-то другой Мухосранск». Такие обороты использовал в своей лексике майор Назир Салимов, занимавшийся борьбой с наркотой в Чкаловском РУВД. Салимов прославился тем, что пачками сажал потребителей. В главк шли сумасшедшие цифры посадок, и Салимова носили на руках. До того как он сросся, как сиамский близнец, с организованной преступностью, Салимов с агентурой расплачивался героином – и это при том, что приказ напрямую запрещал вербовать наркозависимых. Но Салимову никакой приказ был не указ. К тому времени уже весь Ебург превратился в один огромный наркопритон. В подъездах бабушки боялись прикоснуться к перилам – зараженные гепатитом и СПИДом нарики втыкали туда свои иглы. Лампочки были выкручены, и в темноте под ногами хрустели шприцы.
С Салимовым, уже полковником, потом долго сражался активист Веня Гроссман, который начинал как глава полублатной структуры «Чистый город», а впоследствии за заслуги в неравной борьбе со вселенским злом был избран мэром города. В итоге противостояния Назира закатали. Но это было уже через десять лет. А начинали службу Алехин со Слуцким под началом Салимова.
Из Средней Азии и Афганистана героин поставлялся с фруктами на овощебазу №4, которой владел тогдашний вице-мэр Ебурга Понтеев по кличке Понт, севший в итоге за заказную мокруху. Всю эту индустрию – каналы поставки, сбыта и денежные потоки, – в свою очередь, крышевал генерал МВД Гафур Мирзоев (Гафор Седой). Уже три года, как он отбывал пожизненное, но иногда перезванивался с друзьями и бывшими коллегами по службе. До ареста Седого Алехин два раза сталкивался с ним в кабинете Салимова. Колоритнейший персонаж.
Кончилось тем, что предприимчивый Гитлер начал барыжничать сам по себе, в обход замкнутого круга: синдикат – Саланг – Хорог – овощебаза – Салимов – Гафор Седой – СИЗО – зона – синдикат. На него стали смотреть косо, заподозрив в том, что он крысит или кроит долю с общего дела, иными словами двигает пацанам фуфло, а сам барыжит синтетику под видом натуры. И непонятно, чем бы это обернулось для одаренного алхимика, если бы Гитлера не прихватил на расфасованном товаре Алехин. Выслушав краткое содержание текста своей статьи, Гитлер стал умолять не закрывать его и согласился сдать синдикат с потрохами. У Алехина это было первое по-настоящему серьезное дело, и он предложил Филимонову сделку, руководствуясь соображениями собственной карьеры. Перед массовой облавой шустрый Гитлер набрал у заложенных им подельников товара в кредит на довольно серьезные бабки с надеждой, что отдавать не придется. Алехин и представить себе не мог, что вскоре ему придется спасать ничтожному толкачу жизнь, рискуя собственной.
Дело стало раздуваться подробностями, и его передали в ОБНОН и ФСБ, откуда оно закапало, а затем и потекло. Пока часть банды сидела в СИЗО, другую часть за отсутствием улик выпустили, и те сразу начали зачищать поляну. Гитлера вычислили одним из первых. И, если бы не Алехин, гнить бы сейчас его косточкам с заточкой между ребер в бору под Ебургом, а не рисовать больничные листы под ростовским солнышком.
Тогда же юный максималист, романтик-бессребреник, воспитанный в духе «Рожденной революцией», Алехин нарушил правила и вмешался в судьбу Гитлера, отбив его в одиночку из лап зондеркоманды. Тела пятерых бандитов (чтобы не пойти под суд, Алехину пришлось добить и трех остальных) нашли следующей весной, и неопознанные трупы прошли по категории «подснежники».
Гитлер, который молился на Алехина, как на крестного-спасителя, некоторое время безвылазно жил у того в квартире, пока Сергей по доверенности не продал дом неудачливого барыжника, оставшийся Филимонову от матери-одиночки, и не переправил перековавшегося наркошу-уголовника-стукача с Урала «на юга», где тот разжился левыми документами и купил в Ростове квартирку. Тут он с тех пор и обретался – с липовым паспортом в кармане и со шрамом под сердцем, в котором преданно хранил, как он выразился, «пожизненную благодарность» Алехину.
Бывший мент и бывший стукач обнялись, расцеловались и пошли в стекляшку на противоположном берегу пруда отметить превратности судьбы и вторую часть аксиомы, что гора с горой не сходятся.
– Я ведь ваш голос еще вчера по телефону вычислил, Сергей Михайлович, – поделился Гитлер, стряхивая пальцами пивную пену с губ. – Поверить не мог, что это вы, но голос ваш спутать невозможно.
– Во-первых, не Сергей Михайлович, а Юрий Петрович, – поправил его Алехин. И, упреждая проявление излишнего любопытства, отрезал: – Не задавай вопросов. Просто слушай.
– Понимаю, понимаю, понимаю, молчу, – навострив уши, раскачивался Гитлер в такт словам, которые звучали, как заклинание.
Военный билет, значит, военный билет. Сказал, что сам такие сложные ксивы не ваяет, но есть люди, которые в этом деле «рубят, как Рубенс, так что от живой попы не отличишь».
– Это хорошо, – Алехин отхлебнул не успевшего потеплеть пива и понял, что есть сермяжная правда в том, что в пиве самое главное и самое вкусное – это первый глоток, а дальше имитация употребления. – Как быстро?
– Когда вам надо?
– Три дня назад.
– Через два дня, в четверг, то есть в пятницу будет готово. Но есть одна проблема…
– Какая?
– Ваша бородка. Она, конечно, элегантная, и все такое. На геолога похожи. Но на военный не годится. Фото без бороды я могу лет на двадцать омолодить. А с бородой… Да и не выдавали раньше такие докýменты, чтобы с бородой.
