Письма в древний Китай - Розендорфер Герберт (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗

ПИСЬМО ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЕ

(понедельник, 25 октября)

Мой дорогой, неоценимый друг,

спасибо за чудесное и столь обрадовавшее меня письмо. То, что ты списал для меня все двадцать девять стихотворений, очень меня тронуло, хоть в этом и не было нужды. Кроме того, бумага, способная выдержать путешествие через века, все-таки слишком дорога, так что, по-моему, лучше тратить ее на вещи более достойные, нежели стихи высокопочтенных членов императорской Палаты поэтов, именуемой «Двадцать девять поросших мхом скал». Двадцать девять стихотворений! Из них девятнадцать принадлежат господину Куан Вэй-фо! Хоть я, уезжая, строго-настрого наказал, чтобы к осеннему состязанию поэтов каждый подал не более двух стихотворений. О чем только думал этот Куан Вэй-фо, сочиняя эту кучу стихотворений? Да еще таких длинных? Ведь мне придется читать все это... Вообще Куан Вэй-фо – один из назойливейших писак, которых я когда-либо видел. Когда его где-то не признают первым, не включают куда-то, он делается совершенно невыносимым. Зато лентяй Ку Гуа-шэн, как я вижу, опять не прислал ни строчки. Возможно, он не справился с заданием. Это, конечно, хорошо в том смысле, что на мою долю достанется одной глупостью меньше, однако столь явное пренебрежение предложенной честью уже граничит с наглостью. Великое небо, за какие грехи Сын Неба возложил на меня сию почетную обязанность – начальствовать над его достопочтенной Палатой поэтов? Уж лучше бы я присматривал за разведением государевых пекинок или за удобрением казенных полей. В условленный срок я сообщу тебе, какому стихотворению можно присудить награду. Время у меня еще есть.

То, что вице-канцлер соизволил наконец дать согласие на брак своего сына с моей дочерью, очень меня радует. Теперь надо как можно скорее уладить это дело. Мне хочется, чтобы в следующем году, когда я вернусь – надеюсь, живым и здоровым, – ребенок был уже «на подходе». Так и передай вице-канцлеру с подобающей случаю кротостью. Если же этого не произойдет, то в будущем году я не приглашу его на праздник Жертвоприношения предкам – или посажу на самое худшее место. Кстати, которую из дочерей ты ему предназначил? Имя «Ао-фа» мне ничего не говорит. Это не та, у которой большие уши? Уши у нее от матери. В моей семье ни у кого не было таких ушей.

Стихов же мне, пожалуйста, больше не шли. Если этот лентяй Ку Гуа-шэн все же надумает прислать стихотворение, отправь его ему обратно, указав, что срок подачи стихотворений на конкурс уже истек. Двадцать девять стихотворений! Великое небо! Стихотворцев развелось у нас поистине слишком много. Скажу больше: недавно я снова имел долгую и очень приятную беседу с господином Ши-ми. Так вот, по его словам, с точки зрения большеносых люди нашего времени прямо-таки изнывали от безделья, ибо только и знали, что сочиняли горы стихов по любому поводу и без такового. Вот как мы выглядим в глазах потомков!

Впрочем, встретились мы с господином Ши-ми – произошло это уже несколько дней назад, – конечно, совсем не для того, чтобы обсуждать эти вещи. Он зашел за мной в Го-ти Ни-цзя в довольно ранний час, чтобы пригласить на заседание суда: я ведь хотел познакомиться с правосудием большеносых, ибо оно составляет неотъемлемую часть общественной жизни.

Мы вместе позавтракали в Го-ти Ни-цзя и пошли. Находилось здание суда совсем недалеко. Это оказалось не то здание, где я вынужденно провел свою первую ночь в этом мире. То был полицейский суд, теперь же мы пришли в Главный городской суд Минхэня.

Тот судья, с которым я познакомился в самом начале – он-то и препоручил меня, как ты помнишь, заботам господина Ши-ми, – попросил своего коллегу из городского суда оказать нам дружескую услугу, и вот мы вошли и обратились прямо к нему. Зовут его господин Мэй Ло. Высокопочтенный судья Мэй Ло принял нас очень сердечно, однако в целом суд произвел на меня сугубо удручающее впечатление. Я уже достаточно хорошо узнал здешние нравы, так что, конечно, не ожидал найти величественного дворца с изящно расписанными колоннами. Однако то, что я увидел, было просто возмутительно. В этой постройке, хоть и довольно большой по размерам, нет и тени величия, и ничто в нем не напоминает о законе и порядке, хотя именно суд призван восстанавливать закон и порядок, когда те приходят в упадок.

Первое, что бросилось мне в глаза, – лавки, устроенные в нижнем этаже. Да-да, ты не ослышался: в здании суда помещаются лавки! В то время как в верхних покоях вершится священная справедливость, внизу торговцы предлагают всем желающим штаны, подушки, цветы, кожаные футляры и музыкальные тарелки! (Об этих музыкальных тарелках я обязательно расскажу тебе особо; но это уж в другой раз.)

Комната, где заседает господин судья Мэй Ло, имеет вид более чем жалкий. В ней странно пахнет, и мебель вся давно обносилась. По размерам эта комната походит на собачью конуру, и тем не менее там сидят двое судей, которые пошевелиться не могут, чтобы не задеть соседа. По всей видимости, судей здесь не уважает никто – ни народ, ни даже власти, именем которых вершится правосудие. Господин Мэй Ло с болью в голосе подтвердил эти мои наблюдения, добавив, что нижние лавки занимают гораздо более обширные помещения и отделаны много лучше, чем каморки судей.

На господина Мэй Ло в Главном суде города Минхэня возложена особая обязанность. Помнишь, в первое время я удивлялся, как эти стремительные повозки Ма-шин, железные дома на колесах и все остальное, заполняющее каменные улицы гигантского города, ухитряются не стал киваться друг с другом? Однако позже я узнал, что удивляться не стоит. Они сталкиваются, и даже довольно часто. Повозки при этом ломаются, водители же получают увечья. Поломки бывают так велики, что починить повозку уже не удается; увечья тоже бывают велики, и тогда случается, что для водителя звучит последний гонг [48]. Если же водители остаются живы, то после лечения они затевают спор, кто виноват в столкновении, иначе говоря, – кто из них будет платить за починку повозки другого. Этими спорами в Главном городском суде занимаются шесть судей, и работы у них столько, что отдыхать некогда. Господин Мэй Ло – один из таких судей. Объяснив мне эти и другие подробности, господин Мэй Ло – другой судья, стол и стул которого также находятся в этой комнате, куда-то отлучился – поднялся с места и сказал, что ему пора готовиться к заседанию. Он повязал себе на шею особый белый платок или бант, похожий на те, что наши женщины носили в эпоху династии Тан, и надел черную мантию.

Со мной происходит все та же история: хоть я уже знаю, сколь низко пали нравы в этом мире хаоса, я всякий раз лелею надежду, что у большеносых осталась хоть капля почтения перед обычаями прошлого. Мне никак не удается оставить эту надежду. И всякий раз я испытываю разочарование. Я так и не закалил свою душу. Видно, человек, всеми нитями души связанный с далеким прошлым, не способен привыкнуть к разочарованиям. Зал, в котором должно было состояться заседание суда – господин Мэй Ло объяснил господину Ши-ми, как пройти туда, и мы долго шли по узкому темному коридору, – был на самом деле не зал, а комната, лишь немногим больше той, где стоит стол судьи. Самая маленькая горенка в моем постоялом дворе – дворец по сравнению с этим «залом». Ничто не говорило в нем о величии и достоинстве, при-чичествующих месту отправления правосудия. Мы сели на одну из задних скамей: она заскрипела, точно желая разделить мое настроение, вызванное этим убогим зрелищем. Людей в комнате было очень много: они стояли, переговариваясь громкими, низкими голосами – не только мужчины, но и женщины! – и листали разные бумаги, производя невыносимый шум. Я пытался определить, отчего комната выглядит так убого. Может быть, из-за скрипучей скамьи? Или из-за полуразвалившихся стульев в первых рядах? (Один из стульев совсем сломался, и его части были небрежно свалены у стены.) Из-за стен, покрытых вездесущей копотью? Из-за большеносых, шумевших, точно на рынке? Да, из-за этого тоже, но прежде всего – это пришло мне в голову, когда мы с господином Ши-ми уселись на скрипучую скамью, – из-за удивительно низкого потолка. Хотя роста большеносые все, как правило, довольно высокого (даже женщины; так, госпожа Кай-кун, например, или из-за полуразвалившихся стульев в первых рядах? выше почти на целую голову), жить и работать они предпочитают в очень низких помещениях. Им едва хватает места, чтобы выпрямиться. Почему? На этот мой вопрос пока никто не сумел ответить. Наши храмы высоки, у дворцовых залов потолки – точно небо, и даже в частных домах мы стараемся устроить потолки так, чтобы они нас не подавляли. Большеносые же едва не касаются своих потолков головами. Как только это пришло мне в голову, я тотчас же спросил об этом господина Ши-ми. Он удивленно посмотрел на меня, явно не поняв сначала, что я имею в виду. Потом ответил: