Письма в древний Китай - Розендорфер Герберт (книги онлайн читать бесплатно TXT) 📗
Впрочем, сколь ни мучительна была эта пытка, благодаря ей я тоже пережил нечто любопытное: когда мы спустились в подвал, обе дамы, нисколько меня не стыдясь, разоблачились донага. Да-да, госпожа Да Х'мань тоже разделась без всякого стеснения. И хотя я протестовал как мог, меня тоже заставили раздеться. Госпожа Кай-кун довольно язвительно шепнула мне, чтобы я бросил свои «Ки Тайские церемонии»: в Сяо На жеманиться не принято, и если бы я, как хотел сначала, оставил на себе штаны, то хозяйка сочла бы это крайне невежливым.
Итак, мы уселись: госпожа Кай-кун, госпожа Да Х'мань и я. Некоторое время спустя я осмелился поднять взгляд на нашу хозяйку. Она была худая, как мальчишка, и загорелая, точно раб после месяца полевых работ; грудь же у нее была поистине гороподобна. Величественные размеры груди здешних женщин бросились мне в глаза еще в той Харчевне Раздевающихся Дам, где мы побывали вместе с мастером Юй Гэнем, а потому я считаю своим долгом внести некоторые поправки в тот образ госпожи Кай-кун, который ты мог составить по полученным от меня письмам.
Для того чтобы ты понял мои слова, мне придется сделать еще одно небольшое отступление: вначале я писал, как ты помнишь, что так же не могу различать жителей здешнего мира, как не мог бы различить ящериц, сбившихся в плотный клубок в прохладной пещере (ты легко поймешь, откуда взялось это малоприятное сравнение, если внимательно читал мои письма, в чем я, впрочем, не сомневаюсь). Со временем я научился различать их лица, однако еще долго не умел отличать мужчин от женщин – если, конечно, лицо искомой персоны не украшала окладистая борода, что здесь встречается не так уж часто. У женщин большеносых всегда очень крупные (по нашим понятиям) ноги, почти ничем не отличающиеся от мужских. Долгое время я полагал, что все большеносые, встречающиеся мне на улицах, принадлежат к мужскому полу. Ведь, по нашим понятиям, женщине на улице просто нечего делать. Таким образом, я перенес наше представление о женщинах на здешние свои наблюдения. И, как ты теперь уже знаешь, ошибся. Потом я какое-то время думал, что мужчин и женщин у большеносых можно различить по цвету зонтиков. В какой-то мере это верно, как я выяснил, однако способ этот действует лишь во время дождя, ибо большеносые пользуются зонтиками только для защиты от воды, зонтиков же для защиты от солнца не знают. А дождь у них идет хотя и часто, но тоже не всегда.
Потом, позже, я заметил, что у здешних женщин необычайно велика грудь. У нас, правда, старухи и кормилицы тоже имеют большую грудь, но мы воспринимаем это скорее как отклонение от нормы. Вообще грудь, нормальная по нашим понятиям, встречается у женщин-болыненосых редко. Кроме того, они нарочно носят платье, открывающее и подчеркивающее грудь. Первая неприкрытая грудь, увиденная здесь мною – ибо столь много раз описанное мной полупрозрачное платье с волнистым узором никак нельзя назвать прикрытием, – принадлежала госпоже Кай-кун. Вполне естественно, что мне, привыкшему к совершенно иным масштабам, она, при всем изяществе форм и окраске цвета юных персиков, показалась неправдоподобно огромной. Однако далее у меня была возможность наблюдать груди танцовщиц в Харчевне Раздевающихся Дам, куда привел меня господин Юй Гэнь-цзы; и, наконец, теперь я мог вблизи рассмотреть грудь госпожи Да Х'мань. В итоге могу сказать следующее: хотя женщины большеносых по возможности избегают рожать детей, а если рожают, то сами их не кормят (я узнал об этом из беседы с мастером Юй Гэнем, возникшей по поводу особенно выдающейся груди у одной из раздевающихся акробаток в упомянутой харчевне), груди у них тем не менее развиты чрезвычайно богато, и ног они девочкам не перевязывают. По нашим понятиям, грудь госпожи Кай-кун столь же непомерно велика, сколь и ее ноги. Однако по здешним понятиям она скорее мала, да и ноги тоже.
Наш великий мудрец с Абрикосового холма говорил: благородный муж, придя в чужой край, не стремится ввести там свои обычаи, а наоборот, подчиняется, насколько ему позволяют убеждения, обычаям этого края. Вот так и я, по крайней мере в этом отношении, придерживаюсь обычаев большеносых и нахожу большую грудь красивой. И, скажу тебе, в этом есть свои прелести. Однако, как я уже говорил, я не люблю бесед на интимные темы, а потому на этом закончу.
После того как обе дамы наконец решили, что «попарились» достаточно, мы оделись и снова поднялись в квартиру госпожи Да Х'мань. Мое бедное тело потеряло при этом столько жидкости, что ссохлось, как сушеное яблоко, так что я проглотил, кажется, целую бутылку Шан-пань одним глотком.
В ходе дальнейшей беседы как раз и выяснилось, что госпожа Да Х'мань занимается упомянутой наукой о душе. Моя возлюбленная, госпожа Кай-кун, сообщила ей только, что я – Ки Таец, приехавший в Минхэнь учиться. Госпожу Да Х'мань это страшно заинтересовало. Она начала говорить о различиях, существующих между, как она выразилась, «дальневосточной» душой и душой большеносых, которую она назвала «западной». При этом я довольно скоро убедился, что об учении великого Кун-цзы она не имеет ни малейшего понятия, «дальневосточную» же душу связывает в первую очередь с ненавистным мне суеверием буддизма. Однако поучать ее в данной ситуации показалось мне неприличным, да и, кроме того, признаться, Шан-пань уже начал оказывать действие, окружив меня плотным, почти непроницаемым облаком у-вэй. Поэтому я лишь кивал, время от времени произнося: «Да, да».
Когда пришло время прощаться, госпожа Да Х'мань поблагодарила меня за чрезвычайно интересную беседу (хотя я за все время так и не произнес ничего, кроме «да, да») и сказала, что знакомство с моей удивительной душой сильно подвинет вперед ее любимую науку. Я поклонился и ответил, что сердечно благодарю ее за замечательное угощение, устроенное для столь ничтожного лица, как я, за не менее замечательное «попаривание» в купальном подвале и за столь гостеприимную возможность лицезреть ее выдающуюся грудь, напомнившую мне своими формами священные горы Тянь-Шань: образ ее запечатлится в моей памяти навеки.
Тут же выяснилось, что этого говорить не следовало, ибо госпожа Да Х'мань сделала недоуменное лицо и даже отступила на шаг назад. После, когда мы ехали домой, госпожа Кай-кун объяснила мне, что хвалить столь непринужденным образом грудь чужой женщины считается у них неприличным. Вот уж чего я не понимаю: она ведь действительно совершенно свободно предоставила мне свою грудь для обозрения! Ладно, пусть в этом разбирается кто хочет. Мое дело – наблюдать и запечатлевать свои наблюдения. «Знающий, – говорит великий Кун-цзы в четвертой главе трактата «Лунь Юй», – еще не столь совершенен, как ищущий; ищущий же не столь совершенен, как тот, кто безучастно познает окружающее».
Несколько дней спустя госпожа Кай-кун передала мне привет от госпожи Да Х'мань. Я спросил, простила ли она мне невольную бестактность. Да, сказала госпожа Кай-кун, конечно, потому что она потом старательно все обдумала и еще раз перечитала книги основателей своей душеспасительной науки. Сделанный мною комплимент она объясняет тем, что меня в детстве слишком рано отлучили от кормилицыной груди. Великое небо, до чего они здесь только не докопаются, подумалось мне. Кроме того, продолжала госпожа Кай-кун, моя душа показалась госпоже Да Х'мань столь интересной, что она готова принять меня совершенно бесплатно. Она предлагает мне самому назначить время и зайти к ней. Но я скорее всего не воспользуюсь этим приглашением.
Прими же самый сердечный привет и заверения в глубоких дружеских чувствах от твоего далекого друга —
Гао-дая.
