Двойник - Живов Вадим (книги читать бесплатно без регистрации полные TXT) 📗

В два Клещ не появился. Прошло еще несколько минут. Дул пронизывающий ветер, срывался снег вперемешку с дождем. Кожаное пальто Германа и стоявший у его ног черный кейс покрылись леденистой пленкой.

Четырнадцать десять. Хвата не было. Ровно в четырнадцать пятнадцать у будок тормознуло такси, из него выгрузился Клещ в сбитой на затылок зеленой велюровой шляпе и в распахнутом желтом, верблюжьей шерсти реглане. Такси отъехало и припарковалось неподалеку. Сунув руки в карманы пальто и широко расставив ноги, Хват остановился перед Германом, исподлобья разглядывая его.

— Небось, думал — не объявлюсь? Рано радовался. Ты, значит, и есть Ермаков?

— Я и есть. Не узнал? А ведь мы встречались на «Шота Руставели».

— С чем явился?

— С баксами. — Герман ногой подсунул Хвату кейс. — Здесь пятьсот тысяч.

Хват отшатнулся, как если бы в кейсе была бомба.

— Эй! Ты за кого меня держишь, парень? Думаешь, возьму? Умным себя считаешь, а меня лохом?

— Наоборот, — возразил Герман. — Думаю, не возьмешь. И правильно сделаешь.

Хват настороженно огляделся. Не обнаружив ничего подозрительного, с угрозой предупредил:

— Только давай без фокусов. А то ведь я могу кое-что показать. Посмотри-ка вон туда, на театр, на крышу. Что видишь?

— Ничего.

— Сейчас увидишь, — пообещал Хват и помахал рукой. Из-за вентиляционных люков показались три черные фигуры. — Теперь видишь?

— Теперь вижу. Что у них в руках — СВД или что покруче?

— Угадал. Догадливый ты, Ермаков! «Винторезы» у них в руках. С оптикой. Впечатляет?

— Тебя погубит страсть к показухе, — неодобрительно заметил Герман. — Не дают покоя воспоминания о спортивных триумфах? И что они будут делать? Стрелять? По кому?

— По кому нужно.

Герман извлек из внутреннего кармана пальто милицейскую рацию, сказал в микрофон:

— Василий Николаевич, мы тут крышами меряемся. Вы поняли, какими крышами? Покажитесь. Прием.

— Понял тебя, — донесся сквозь треск помех голос Демина.(без отступа) — Смотри, — предложил Герман.

Из подворотни углового дома по Большой Коммунистической выдвинулся милицейский «рафик», из него высыпали шесть омоновцев в бронежилетах, встали возле машины в расслабленных позах, положив руки на приклады и стволы «калашниковых».

— А теперь погляди туда, — кивнул Герман в сторону Земляного вала.

Там тоже уже стоял милицейский «рафик» с омоновцами. Пока Клещ, поворачиваясь всем телом, рассматривал предъявленные ему доказательства серьезности намерений, Герман оглянулся на здание театра и с удовлетворением отметил, что к подъезду подкатили две черные «Волги», из них высадились люди в камуфляже и проскользнули в театр. Операция разворачивалась по плану, теперь нужно было потянуть время.

— Сигналь своим снайперам, — посоветовал Герман. — Посмотрим, как они умеют стрелять. По московскому ОМОНу, а?

— Артель «Напрасный труд», — злорадно ухмыльнулся Хват. — На меня ничего нет.

— Не скажи. В МУРе уверены, что три омоновца — твои дела.

И сто двадцать миллионов из склада забрал ты.

— В Папу Римского тоже стрелял я? Они уверены! Жопу пусть подотрут своей уверенностью! Я вообще не знаю, о чем ты толкуешь!

— Знаешь. Мой компаньон написал на тебя заявление. Что ты вымогаешь у него четыре с половиной миллиона долларов. Два уже получил. Я встретился с тобой, чтобы разрулить это дело. Принес пол «лимона». В счет тех, что ты требуешь с Тольца.

Хват еще дальше отодвинулся от кейса.

— Я к ним даже не прикоснусь!

— Это не важно. Главное — я их принес. А теперь скажу, что будет дальше. Тебя задерживают, предъявляют обвинение по девяносто пятой статье…

— Муйня!

— Ты не дослушал. Проводят обыск. И находят знаешь что? Грязный ствол. «Тэтэшник», из которого были убиты три омоновца. Не знаю, где находят. Может, в машине. Или на даче. Где захотят, там и найдут. Да, это не очень законно, — признал Герман. — Даже совсем незаконно. Но если нельзя, но очень хочется, то немножко можно. А кое-кому очень хочется тебя посадить.

— Я выйду из Бутырки через два часа!

— Ты никак не врубишься в ситуацию. Напрягись, ты же умный человек. Вон те ребята с «калашами» — они из райотдела на Варшавке. Это их друзей убили твои люди. И они это знают. Их сейчас не колышет законность. Их колышет справедливость. Не доедешь ты до Бутырки. Понял? Тебя пристрелят при попытке к бегству.

Об этом уговора с Деминым не было, но Хват не мог проверить, действительно ли омоновцы из райотдела на Варшавке. И предположение это было не из тех, от каких можно легко отмахнуться. В те времена даже самые крупные воры в законе старались воздерживаться от «мокрухи». За нее полагалась «вышка». А за мента пуля. До суда. Не всегда об этом знало начальство, но свои девять граммов свинца убийца милиционера получал всегда. И Хват об этом знал.

Он вновь обвел настороженным взглядом наготове «рафики». Потом посмотрел на крышу театра, как бы соразмеряя силы. Но на крыше никого не было. Из театра уже без всякой спешки появились омоновцы, швырнули на асфальт снайперов, достали дубинки и принялись деловито молотить ими по головам, добавляя ботинками куда попадет, без разбора. Со стороны они были похожи на крестьян, старательно отрабатывающих урок. Потом зашвырнули задержанных в подоспевший милицейский «уазик», расселись по «Волгам» и укатили.

— Ну, как? — поинтересовался Герман. — Понял, с кем ты связался?

— Чего ты добиваешься?

— Отстань от Тольца. Ты получил с него два «лимона». Скажи спасибо. Если бы я об этом узнал раньше, не получил бы и цента.

— А если нет?

Герман включил рацию:

— Василий Николаевич, приступайте.

— Понял тебя.

Омоновцы натянули на лица маски и занырнули в «рафики». Хват затравленно огляделся. Герман представлял, какие картины крутятся у него в голове. Задержание — это только на бумаге просто, строчка протокола. На деле — толчея, возбуждение, злобный азарт: «Лежать! Руки за голову!» Наручники, бешеные глаза в прорезях черных «ночек», грязный пол «рафика», тяжелые ботинки у лица. Много ботинок. Так много, что возможно все.

Машины включили проблесковые маячки и окутались дымом.