Лучше для мужчины нет - О'Фаррелл Джон (читать книги онлайн регистрации txt) 📗

– Нет. От машины.

– А, понятно. – Затем следовала пауза. – Взрывное устройство было в машине?

– Нет. Просто от машины. Ее переехала машина.

– Черт. Какой ужас. Она не доносила на ИРА [32] или что-нибудь в этом роде?

– Нет, конечно, нет. Это был несчастный случай. Просто машина ехала слишком быстро.

– А, лихач?

– Нет, обычный несчастный случай. Никакого взрывного устройства, никакого лихача, никакой ИРА. Самый обычный несчастный случай. В Белфасте они тоже происходят.

Мне выражали смущенное сочувствие, а я отвечал: «большое спасибо». После чего следовала неловкая пауза, и мой собеседник, спохватываясь, прерывал молчание:

– Когда она переехала в Северную Ирландию, ты, наверное, тревожился, что произойдет что-то подобное…

– Нет, – резко отвечал я.

Очевидно все думали, будто мама навлекла на себя беду: мол, переезжая в Белфаст, сама напросилась, чтобы ее переехал семидесятилетний старик. На похоронах один из маминых двоюродных братьев объявил во всеуслышание:

– Я же ее предупреждал, что она рискует, переезжая в Белфаст!

А я заорал:

– Господи! Ее сбила машина. Которой управлял старик. Такое случается в Белфасте, такое случается в Лондоне, даже в Рейкьявике случается, черт побери!

А кто-то сказал:

– Да ладно тебе, Майкл; зачем же так?

А другой родственник положил руку на плечо маминому двоюродному брату и сказал:

– Ну, конечно, Белфаст – очень опасное место.

На похороны всегда можно положиться – они высветят худшие стороны ваших родственников.

Возможно, будь мама жива, я поделился бы своими проблемами с ней – честно говоря, отправляя письмо отцу, я плохо представлял себе, как он на него отреагирует. Я рассказал ему обо всем, что случилось после рождения детей. О том, как я проводил бесконечные дни у себя в берлоге, записывая музыку, а Катерина переживала самые трудные годы материнства. О том, что Катерина считала, будто я тружусь по шестнадцать часов в сутки, а я голым плескался с прекрасными девушками и пьянствовал на пикнике в Клапамском парке. О том, как я пытался иметь все сразу: семейный очаг и свободу одиночки, радости отцовства и беззаботную праздность. Оказалось, что я исписал не одну страницу – откровенное излияние чувств, которое отец наверняка сочтет столь же интересным, каким показался мне его рассказ о том, как Брайан покупал автомобиль. И все же на следующее утро я отправил письмо.

Как же приятно было избавиться от этой ноши. Отправляя письмо, я совершенно точно знал, что поступаю правильно. Думать иначе я просто не мог – почтальон отказался вернуть письмо, когда полтора часа спустя подъехал к почтовому ящику, чтобы забрать корреспонденцию. Я поделился своей страшной тайной с другим человеком, и словно гора упала с моих плеч. Мир вдруг приобрел кристальную прозрачность. Нельзя прервать любовный роман и продолжать встречаться с любовницей. Отец попытался проделать такое с аптекаршей Джанет и в итоге переехал к ней. Накануне вечером я обещал Катерине, что приеду домой, но втянулся в игру. И вот я наконец-то отчетливо увидел путь к спасению – надо съехать с квартиры, и с моей двойной жизнью будет покончено навсегда. Студийное оборудование установлю на чердаке нашего дома, или в сарае, или даже у нас в спальне. Неважно где, главное – так дальше продолжаться не может.

Вышло, что я так и не обсудил с отцом своих откровений. Должно быть, мне хватило оздоровляющего эффекта, которое произвела сама отправка письмо. Так что, в каком-то смысле, письмо сделало свое дело. И к тому времени, когда у нас состоялся разговор с отцом, его точка зрения уже не имела большого значения. Ибо реакция Катерины на письмо затмила все остальное.

Глава восьмая

Возьми и сделай

– Майкл, что скажешь, если твоя пластинка окажется в верхних строчках хит-парадов?

Я строил для Милли башню из кубиков, когда на мобильник позвонил Хьюго. Трель телефона вывела меня из транса, и я осознал, что Милли рядом нет и последнюю пару минут я играю в кубики один.

– Моя пластинка? – приподнялся я.

– Угу. С твоим именем и все такое. На верхних строчках. Ну, как тебе?

Здесь определенно таился какой-то подвох, призванный убедить меня выполнить для Хьюго какую-нибудь дерьмовую работу по дешевке. Внутренний голос посоветовал сказать, что меня хит-парады не интересуют.

– Ну, было бы интересно, – сказал я. – Хотя что ты имеешь в виду?

Хьюго пустился в объяснения, но его фальшивый энтузиазм не убедил меня, что этот проект станет моим личным «Сержантом Пеппером» [33]. Благодаря многочисленным связям в Сохо, Хьюго составляет диск под названием «Рекламная классика». Любимые всеми произведения классической музыки, то есть те, которые все знают только потому, что они звучали в рекламе, будут собраны на одном великом альбоме.

– И я сразу же подумал о тебе, Майкл. Тебе же нравятся все эти классические вещицы, да?

– Я уверен, что эту идею давно уже реализовали, Хьюго.

– За последние полтора года – нет! А теперь с помощью твоего оборудования можно заделать целый оркестр, так что не надо отваливать кучу бабок всем пижонам-скрипачам в смокингах.

– Ну, если ты так ставишь вопрос, то я польщен.

Я старался говорить пренебрежительно и надменно, но Хьюго уже вбил себе в голову, что я – самый подходящий человек для этой работы.

– Майкл, именно ты должен за это взяться. Ведь это ты превратил самую обычную мелодию в рекламу гранулированного чая.

Так оно и было. Именно я сделал «Триумфальный марш» Джузеппе Верди из оперы «Аида» синонимом «раз, два, три – чайку себе плесни». Когда «Радио Классика» проводило ежегодный опрос слушателей с целью выбрать первую сотню музыкальных произведений всех времен, я очень воодушевился, увидев «Триумфальный марш» на девятом месте. Если бы не растворимый чай в гранулах, сомневаюсь, чтобы Верди со своим маршем угодил в первую сотню.

Но с помощью этого диска я мог снискать успех только в качестве исполнителя. На нем будут записаны не мои собственные мелодии, а современные аранжировки Бетховена, Брамса, Берлиоза и прочих композиторов в алфавитном порядке, и вполне возможно, это будет алфавитный порядок фирм нижнего белья. Странно, но с тех пор как я окончил музыкальный колледж, мои мечты стали куда более приземленными.

– Почему тебе просто не составить сборник классических увертюр, музыка из которых используется в мобильных телефонах?

– Неплохая мысль. Это будет наш следующий проект!

Мы обсудили, какие музыкальные произведения можно включить, и я попытался объяснить Хьюго, что на самом деле технические достижения не способны заменить звучание оркестра, но он был неумолим.

– Ну Майк, добавь немного ревербератора и что-нибудь в этом роде. На певцов мы тебе деньжат, так уж и быть, подкинем, много не понадобится – как тому толстому дядьке из оперы, которого утешит лишь корнет.

– «О соле мио» – не из оперы [34].

– Какая разница?

– Сделать можно, но звучать будет дерьмово.

– Ну и что? Да те, кто это будет покупать, никогда не поймут, что купили дерьмо.

Я сообщил Хьюго, что он самый циничный человек на свете, и он был искренне польщен. Внезапно я обнаружил, что, похоже, согласился взяться за эту работу, хотя собирался всего лишь не портить с Хьюго отношений. «Рекламная классика» будет обычной компиляцией, дешевым сборником оркестровых отрывков для тех, кто не в состоянии прослушать симфонию целиком. Испытывая от этой идеи смутную неловкость, я все же принялся размышлять, какие мелодии можно включить. Из «Сказки о царе Салтане» сгодится знаменитое произведение Римского-Корсакова «Полет пятновыводителя „Блэк и Деккер“». Затем «Юпитер» из сюиты Хольста «Планеты», больше известный как музыка к рекламе красок «Дьюлакс». Реклама хлебцев «Ховис», иногда называемая «Симфонией Нового Света» Антонина Дворжака, посвященной Соединенным Штатам. Мне кажется, что десятисекундная мелодия из видеоролика говорит об Америке больше, чем вся симфония целиком. Так, дальше – «Танец маленьких лебедей». Чайковский вложил всю свою душу, чтобы выразить восхитительный вкус и полное отсутствие калорий диетического супа «Батчелорз». Ну и, разумеется, бетховенская «Маргариновая симфония».