Секс в большом городе - Бушнелл Кэндес (читать книги полностью TXT) 📗
— Слушай, ну вот зачем ты это делаешь? — спрашивает Мужчина Ее Мечты. — Ну почему ты не можешь переключиться на что-то хорошее, как на прошлой неделе?
Он подходит к кровати.
— Ну-у, опять эти грустные глазки!.. — воркует он, и она готова его убить. — Мы с тобой потом об этом поговорим, ладно? Даю слово, — заверяет Мужчина Ее Мечты.
— Если только у нас будет это «потом», — отвечает Кэрри.
Многолюдный фуршет в честь знаменитой пиарщицы (назовем ее Сэнди) в особняке на Пятидесятой Ист-стрит. Лиза в числе приглашенных. Ее муж, привлекательный бизнесмен, нехотя тащится вслед за ней.
Потягивая розовую «Маргариту», Лиза неторопливо рассказывает:
— Когда я решила вплотную заняться поиском мужа, то первым делом постаралась припомнить, где я чаще всего знакомилась с мужчинами. Выяснилось, что не столько в «Бауэри», сколько на частных вечеринках. Ну я и прошлась частым бреднем по всем вечеринкам у всех своих знакомых.
— Когда знакомишься с мужчиной, первое время — никаких больших тусовок. Это самоубийство. Никаких вечерних платьев. Никаких светских раутов. Никакого напряга. Мужчина должен с вами отдыхать. Вы должны излучать уют. Поговорите о них самих — большинство мужчин в глубине души так и остались четырнадцатилетними подростками.
Офис Труди. На столе — фотография кудрявого мужчины на фоне дюн. Она кивает на фотографию:
— Мой муж — просто чудо. Понимает меня с полуслова. Главное — найти своего человека, а остальное приложится. Если люди все время ругаются или устраивают сцены — что-то тут не так. Мой муж со мной вообще никогда не спорит. Мы никогда ни о чем не ругаемся. Он уделяет мне столько времени, что в тех редких случаях, когда ему хочется что-то сделать по-своему, я иду ему на уступки.
И вдруг ни с того ни с сего все налаживается. Звонит Мужчина Ее Мечты.
— Чем занимаешься?
— Да в общем как всегда, — отвечает Кэрри, — пишу.
— О чем?
— Помнишь, мы с тобой когда-то мечтали, как переедем в Колорадо, станем разводить лошадей и всякое такое? Вот об этом и пишу.
— Да, — говорит Мужчина Ее Мечты. — Красивая история.
19
Мужчина Ее Мечты звонит из Китая в расстроенных чувствах — он отправил багаж экспресс-почтой, и его потеряли, и теперь он сидит в своей гостинице в джинсах, рубашке и в грязном белье.
— Если бы такое случилось пять лет назад, кому-нибудь это точно стоило бы работы, — рассуждает он. — Но это тогда. Теперь я стал другим человеком. Если кому-то не нравятся мои грязные джинсы, пусть катятся к черту.
— Хочешь прикол? — говорит Кэрри. — Тебе тут на днях Деррик звонил. Говорит, Лора хочет ребенка, а он не хочет, так теперь он каждый вечер притворяется, что кончает, а потом едет в туалет и там спускает. А она набрала кассет и каждый вечер смотрит фильмы для будущих мам.
— Ужас, — говорит Мужчина Ее Мечты.
— А он говорит, что у него карьера и он не может сейчас позволить себе ребенка.
— Ну а ты как? — лениво спрашивает Мужчина Ее Мечты.
— Я-то? Замечательно, — мрачно отвечает Кэрри. — По-моему, я беременна.
— Ребенок… У нас будет ребенок, — меланхолично произносит Мужчина Ее Мечты.
Кэрри не знает, что и думать. Далеко не все нью-йоркцы могут пережить рождение ребенка. Некоторые остаются нормальными, а некоторые и нет. У них слегка «едет крыша». Представьте себе всю энергию и агрессию, всю неудовлетворенность и раздражение — то есть все составляющие успешной карьеры, — обращенные на одного маленького ребенка! Когда дело доходит до детей, тихие нью-йоркские сумасшедшие превращаются… ну, прямо скажем, в громких.
Кэрри лишний раз в этом убедилась на бранче у своих друзей Паккарда и Аманды Дил в их студии в Сохо. Честер, сын Паккарда и Аманды (людей вменяемых), слонялся по квартире, колотя зонтиком об пол. Одна из присутствующих мам (менее вменяемая) тут же заметила, что «мальчик не идет на контакт с другими детьми и не склонен делиться, что, в общем, простительно, поскольку он единственный ребенок в семье и ему пока просто не приходилось делиться своими игрушками, но это скоро пройдет».
Как и большинство пар, недавно обзаведшихся детьми, Дилы самым непостижимым образом мгновенно обросли новыми друзьями с орущими младенцами на руках. И откуда они только берутся? В яслях знакомятся, что ли? Или они всегда дружили, но, нарожав детей, на время задвинули своих бездетных друзей, дожидаясь, пока те их догонят?
Итак, новые подруги Аманды:
Джоди — настаивает, чтобы ее ребенку дарили только белые вещи, поскольку уверена, что текстильные красители непременно вызовут у ее чада аллергию; Сюзанна — запрещает своим няням пользоваться парфюмом, поскольку не хочет, чтобы ее дитя пахло чужим (дешевым) одеколоном; Мэриэн — не без задней мысли увольняет одну няньку за другой в тайной надежде, что в конечном итоге ей придется бросить работу и самой воспитывать ребенка.
И такие заскоки свойственны не только матерям. Вас никогда не настораживал вид отцов и сыновей з одинаковых куртках и роликовых шлемах? Или отец, осыпающий свое чадо поцелуями, объясняющий вам в промежутках между умиленными вздохами над крошечными пальчиками и пританцовыванием вокруг коляски (если двухлетний младенец способен заливаться краской стыда, то его цвет лица имеет свое объяснение): «Ребенок — это главное. Работа за три-четыре года никуда не убежит».
Безусловно, сходить с ума по собственному ребенку и просто сходить с ума — это немного разные вещи. В своем крайнем проявлении таких родителей можно охарактеризовать одним словом — психопаты. С кем приключится такая напасть и какую форму она примет — предсказать невозможно, но, как верно заметил Паккард: «Это не любовь и не забота — это одержимость».
Кэрри сидела на диване в просторной студии и беседовала с какой-то мамашей, производившей впечатление более или менее нормального человека. Звали ее Бекка, у нее были прямые светлые волосы и длинный тонкий нос, глядя на который вам невольно приходило в голову, что с таким носом она может запросто обходиться без соломинки для мартини. Она недавно переехала в новую квартиру на Семидесятой Ист-стрит и теперь разъясняла мне преимущества и недостатки работы профессиональных декораторов: «У одной моей знакомой декоратор совсем разошелся — еле его остановили. Все покупал и покупал. Как вспомню, так вздрогну…» — когда в разговор вдруг вклинилась девочка лет пяти в платье с рюшами и черной ленточкой в волосах.
— Мама, хочу сиську! — потребовало дитя.
— Александра! (Ну почему каждого второго ребенка теперь непременно зовут Александром или Александрой?!) — театральным шепотом произнесла Бекка. — Не сейчас. Иди посмотри видео.
— А почему его кормят сиськой? — капризно возразила девочка, кивая на мать, кормящую в уголке.
— Он еще маленький. Смотри, какой малюсенький, — ответила Бекка. — Иди попей сока.
— Не хочу сока! — ответила Александра, картинно подбочениваясь.
Бекка закатила глаза, затем привстала и усадила девочку к себе на колени. Та начала проворно копошиться в складках материнской блузки.
— Ты что… до сих пор кормишь ее грудью? — как можно вежливее постаралась спросить Кэрри.
— Иногда, — ответила Бекка и добавила: — Муж сразу хотел второго, но я не захотела. В Нью-Йорке с детьми хлопот не оберешься. Правда, чудовище мое? — обратилась она к своей дочурке, которая теперь посасывала большой палец руки и с нетерпением поглядывала на мать в ожидании груди. Девочка повернулась и недобро взглянула на Кэрри. — Хочу сиську. Хочу сиську, — упрямо повторила она.
— Ладно, пойдем в ванную, — сказала Бекка. — Но нам пора от этого отучаться, правда, золотце мое?
Девочка кивнула.
Бекка оказалась не единственной матерью, которая была не в силах совладать со своим чадом.
Джули, миниатюрная брюнетка, заправляющая собственным рестораном, вот уже битый час нянчилась в спальне со своим шестилетним сыном Барри. Барри был очаровательным ребенком, как две капли воды похожим на свою мать — вплоть до прелестных темных локонов, спадающих на лоб. Но он был явно не в духе. Он не отлипал от матери ни на минуту, а когда кто-нибудь пытался с ней заговорить, начинал цепляться за нее руками и ногами.
