Совсем другие истории - Гордимер Надин (книги без регистрации .txt) 📗
— Пиноккио, ты мокрая тряпка! Чертов трус!
В этот миг снова подул ветер.
Волна жара с новой силой обрушилась на все и вся. Рыжеволосый веснушчатый солдат пробормотал себе под нос:
Он же боится прыгать, идиот, он убьется, если не прыгнет.
Услышав это, какая-то худенькая плосколицая девчушка выбежала в середину круга и широко раскинула руки:
— Прыгай ко мне, Гиди, прыгай скорее ко мне, и все будет хорошо.
— Интересно, — заметил мужчина в потрепанной спецовке, — кто-нибудь догадался позвонить на подстанцию, чтобы они отключили электричество.
Он повернулся и стал стремительно пробираться через толпу в сторону кибуца. Он яростно карабкался вверх по склону небольшого холма, когда буквально в двух шагах от него тишину разорвал выстрел. На мгновение ему показалось, что ему выстрелили в спину, но в следующий миг он понял, что случилось: командир эскадрильи, тот самый белокурый герой, пытался перерезать провода автоматной очередью.
Безуспешно.
Тем временем с фермы пригнали потрепанный грузовик. С него сгрузили лестницы, старенького доктора и носилки.
В этот момент Гидеон, видимо, принял какое — то решение. Он с силой оттолкнулся от нижнего провода, который уже сыпал голубыми искрами, перекувырнулся и остался висеть головой вниз на последней стропе, колотя ботинками воздух в каком-нибудь метре от провода. Трудно сказать определенно, но казалось, он пострадал не особенно серьезно. Он раскачивался вверх — вниз, словно мертвый ягненок, свисающий с крюка в лавке мясника.
При виде этого зрелища дети истерически завопили, а потом принялись безобразно ржать. Заки бил себя по коленке, сгибаясь в три погибели и задыхаясь от хохота. Он скакал на месте, визжа, словно мерзкая обезьяна.
Что такое мог увидеть сверху Гидеон, что заставило его вытянуть шею и присоединиться к детскому смеху? Возможно, от прилива крови к голове он слегка повредился в рассудке. Его лицо покраснело, как свекла, язык вывалился, густые волосы свисали вниз, и только ноги отчаянно колотили воздух.
В небе прошла вторая эскадрилья. Дюжина железных птиц ослепительно сверкнула в небе во всей своей жестокой красоте. Они летели узким клином, от их гнева сотрясалась земля. Они скрылись на западе, и вновь воцарилась тишина.
Старенький доктор сел на носилки, зажег сигарету, окинул взглядом толпу, солдат, носящихся детей и подумал: «Ну что ж, посмотрим, как оно все обернется. Будь что будет. Жарко сегодня, однако».
Гидеоном овладел еще один приступ бессмысленного хохота. Он бил ногами, описывая неровные круги в пыльном небе. Кровь отливала от конечностей и устремлялась к голове. Глаза выкатились из орбит. Мир заволокло тьмой. Вместо алого сияния перед глазами у него закружились пурпурные пятна. Язык не помещался во рту. Дети расценили это как насмешку.
— Вверх-вниз, Пиноккио, — завопил Заки, — кончай пялиться на нас, лучше учись ходить на руках.
Шейнбаум хотел ударить мерзавца, но поймал только воздух, потому что тот проворно отскочил в сторону. Старик подошел к белокурому командиру, и они о чем-то заспорили. Парень был вне опасности, так как висел достаточно далеко от кабеля, но спасать его все же надо, и поскорее. Не стоило затягивать комедию. Лестницы не помогут: парень висит слишком высоко. Надо попытаться передать ему нож и убедить перерезать последнюю стропу и свалиться в растянутое внизу полотно.
Помимо всего прочего, это было стандартное упражнение из программы подготовки парашютистов. Главное — действовать быстро, потому что ситуация становится унизительной. Не говоря уже о детях. Коротенький офицер стянул рубашку и завернул в нее нож. Гидеон протянул руки вниз и попытался поймать сверток. Тот пролетел прямо у него между рук и плюхнулся на землю. Дети прыснули. Только после еще двух неудачных попыток Гидеон умудрился поймать рубашку и достать из нее нож. Движения его были медлительны и вялы от прилива крови. Он прижал лезвие ножа к щеке, чтобы почувствовать прохладное прикосновение стали. Это было блаженство. Он открыл глаза и увидел перевернутый мир.
Все казалось очень смешным: грузовик, поле, отец, солдаты, дети и даже нож у него в руке. Он состроил рожу банде ребятишек, хохотнул и погрозил им ножом, словно пытаясь что-то сказать. Если бы они могли посмотреть на себя отсюда сверху — перевернутые кверху ногами, копошащиеся, как испуганные муравьи, — они бы тоже посмеялись с ним. Однако смех обернулся тяжелым кашлем — Гидеон задохнулся, и его глаза наполнились слезами.
Гидеоновы ужимки вызвали у Заки приступ демонической радости.
— Он плачет, — заорал он, жестоко хохоча. — Гидеон плачет, смотрите, у него слезы текут, Пиноккио — герой, штаны с дырой. А мы все видели, а мы все видели.
Еще одна оплеуха Шимшона Шейнбаума прошла мимо цели.
— Заки, — смог выдавить Гидеон глухим, прерывающимся от боли голосом. — Я прибью тебя, я тебя придушу, чертов ублюдок.
Внезапно он хихикнул и замолчал.
Дело было плохо. Он не смог сам перерезать стропу, и доктор опасался, что если парень провисит так вниз толовой еще немного, то потеряет сознание. Нужно срочно найти какое-то другое решение. Нельзя, чтобы этот проклятый спектакль продолжался до самого вечера.
Так что грузовик кибуца прогромыхал через поле и остановился там, где указал Шимшон Шейнбаум. Две лестницы поспешно связали вместе, чтобы достать до нужной высоты, и взгромоздили в кузов грузовика, поддерживая пятью парами сильных мужских рук. Легендарный белокурый герой начал карабкаться наверх. Но стоило ему добраться до места соединения лестниц, как раздался зловещий треск и дерево начало прогибаться под его тяжестью. Офицер, довольно крупный мужчина, остановился в нерешительности, а потом все-таки решил отступить, чтобы можно было связать лестницы более прочно. Он спустился обратно в кузов, отер пот со лба и важно произнес:
— Подождите, я думаю.
И тут в мгновение ока, прежде чем его смогли остановить, прежде чем его вообще заметили, маленький Заки взобрался на лестницу, миновал скрепу и, словно обезумевшая обезьянка, взлетел на самую верхнюю перекладину, в руке у него оказался нож — где, черт побери, он его взял? Он принялся сражаться с туго натянутой стропой. Все задержали дыхание — казалось, притяжение не имеет над ним власти: он скакал на верхней перекладине лестницы, ни за что не держась, беззаботный, проворный, гибкий, умелый.
Жара молотом стучала в голове у висящего юноши. Глаза уже заволакивало мраком. Дыхание почти остановилось. В последнем проблеске сознания он увидел прямо перед собой своего мерзкого братца и почувствовал у себя на лице его дыхание. Он слышал его запах. Он видел грязные зубы, выступавшие у него изо рта. Панический страх охватил его, словно он посмотрел в зеркало и увидел чудовище. Кошмар отнял у него последние силы. Он ударил куда — то в воздух, промахнулся, смог развернуться, схватил стропу и подтянулся наверх. С раскинутыми руками он кинулся на провод и увидел синюю вспышку. Знойный ветер продолжал истязать долину. Сцена потонула в реве третьей эскадрильи.
Статус осиротевшего отца всегда окружает человека аурой благородного страдания. Но Шейнбауму не было никакого дела до своей ауры. Потрясенные люди молча проводили его до столовой. Он понимал, что должен сейчас быть рядом с Раей.
По дороге он увидел маленького Заки, сияющего, напыжившегося — настоящего героя. Его окружали другие ребятишки: еще бы, он почти спас Гидеона. Шимшон положил дрожащую руку на голову своего сына и попытался что-то сказать. Губы его задрожали, и голос пресекся. Он протянул руку и неуклюже погладил взъерошенную пыльную копну волос. Первый раз в жизни Шимшон Шейнбаум погладил ребенка. Он прошел еще несколько шагов, в глазах у него потемнело, и старик рухнул на клумбу.
День независимости клонился к закату, хамсин стих. Свежий морской бриз обдувал раскаленные стены. Ночью на лужайки падет обильная тяжкая роса.
