Зверь дышит - Байтов Николай Владимирович (библиотека книг бесплатно без регистрации txt) 📗

Двухэтажный домик на самом углу за забором из рабицы — это дача Светланы, старой диссидентки 70-х годов. Но её не бывает почти никогда. Домик такой маленький, что лестница на второй этаж не поместилась в нём и пристроена снаружи на отдельных столбах. Два пролёта с прямоугольным изломом и площадкой между ними. Над лестницей шиферная крыша. Всё это выглядит странно и слегка таинственно — может быть, потому ещё, что рядом с домиком растёт старая ель и нависает над ним тёмными лапами.

Напротив Светланы участок Валеры и Гали (№ 38). Стриженый газон, на нём яблони. Яблок много, они уже падают, пестрят в траве. Дом вдали, за кустами сирени и жасмина. Хотя на калитке висит замок, но, может быть, они дома. Мобильника у меня нет, и узнать я этого не могу — и позвать, чтобы мне открыли. Иногда я перелезаю через калитку и иду по саду к веранде. Сейчас я не буду так делать. Путь продолжает вести по Комиссарова вверх и — мимо дачи Брауде (№ 36) за зелёным забором, мимо красивого одноэтажного домика Паши и Риты (он стоит на нашем участке и глядит окнами прямо на улицу) — подводит к нашим воротам (№ 34).

Гроза действительно будет — небо потемнело. Из-за железной дороги, со стороны кратовского озера медленно заходят тучи. Гром слышен всё чаще, но ещё далеко. От калитки к крыльцу — дорожка мимо одичавшей яблони, сирени и рябины. Справа от крыльца — георгины, некоторые выше человеческого роста, они уже отцветают. Стебли, сгибаясь, переламываются, и растрёпанные, тяжёлые цветы свешиваются почти до земли. Ещё несколько таких георгинов высажены на поляне, через которую тропинка ведёт к сараю и туалету. Поляну охватывают с одной стороны шпалера флоксов, белых и розовых, с другой — золотые шары высокой стеной, с третьей — кусты с бледно-фиолетовыми цветами-метёлками, которых я не знаю названия. Я открываю ключом дверь на крыльце и поднимаюсь по тёмной лестнице на второй этаж. Лестница пахнет старым деревом, а может быть, тлением старых книг и журналов, сложенных при входе на покосившемся стеллаже вместе с пыльными пивными бутылками. На верхней площадке я включаю свет и отпираю дверь, ведущую в нашу половину.

Спустя какое-то время, поужинав в кухне и заварив чаю, я выхожу с чашкой на террасу, открываю окно и сажусь в кресло рядом с круглым столиком. Над ним зажигаю лампу. В саду постепенно смеркается. В окно влетает жук и с низким, грозным гудением делает несколько стремительных зигзагообразных бросков надо мной — ударяется о стену, падает на пол и затихает. Раскаты грома всё громче и ближе, и уже видны вспышки. В вершинах сосен пробежал ветер, и они закачались в меркнущем небе беззвучно. Зато высокий клён с другой стороны террасы — зашумел, какая-то его ветвь заскребла по железной крыше.

В это время за двумя участками с блеющим криком проносится электричка и сразу же — навстречу — слышен гул тяжёлого грузового поезда. Колебания почвы от него доходят за двести метров — дом содрогается, как при землетрясении. Слегка позвякивают стёкла в рамах. А вот и первые капли редко застучали над головой. Снова вспышка — одновременно с ударом, — и ливень обрушился.

Окно я не закрываю. Встаю и выглядываю в тёмный шумящий сад. Прямо напротив окна с крыши свисает длинный жёлоб, из которого уже параболой широкая струя низвергается, теряясь в темноте на размытой дорожке… Вдруг свет, мигнув, гаснет — где-то оборвало провода, это здесь обычное дело.

Я долго сижу в темноте, глядя в окно. Потом, когда ливень начинает стихать, я наконец зажигаю свечу рядом с собой на столике и беру лежащую на нём книгу. Даниэль Дефо, «Всеобщая история пиратства». Издательство «Азбука-Классика», карманного формата, в бумажной обложке…

Проходит час, а может быть, два. Свечка совсем догорает. Я щурюсь и низко сгибаюсь к огню, с трудом разбирая буквы…

Встаю, расстилаю постель, задуваю огарок и ложусь, оставив окно раскрытым.

Просыпаюсь в темноте от холода. Некоторое время лежу, прислушиваясь к шороху капель, которые падают в саду с деревьев. Потом включаю фонарик и смотрю на часы: пять без четверти. Вылезаю из-под одеяла и закрываю окно. Но обратно не ложусь. Одеваюсь, иду на кухню. Света так и не дали… Сумрак между тем начинает редеть. Я зажигаю горелку и ставлю чайник.

Минут через сорок, позавтракав и собрав в сумку всё, что может мне понадобиться в пути, я спускаюсь в сад и запираю дачу. Иду по дорожке к калитке, затем назад по Комиссарова. Улица размыта дождём, кругом туман и шелест капель. Холодно. Пахнет прелью и как будто грибами. Впереди за Хрипанкой небо светлеет… Проходя по мосту, я смотрю, насколько поднялась вода. Не намного, но всё-таки… По лестнице взбираюсь на гору, к станции. В это время я вижу, как отходит электричка в сторону Москвы. Опоздал, а следующая, может быть, нескоро. Подхожу к расписанию — нет, всего через шесть минут, в 5.47. Билет я не беру.

Пока я еду до Перова, солнце выглянуло позади над дачами и вот уже пронизывает вагон горизонтальными лучами. Народу постепенно прибавляется, и к Выхину почти все места заняты, но потом опять становится пусто. В Перово я иду к заднему концу платформы. Спрыгиваю. Вдоль путей иду через мост над Горьковской железной дорогой. Здесь, сразу за мостом, есть лазейка в ограждении, куда можно пролезть и спуститься по крутой тропинке к станции Чухлинка. Земля мокрая после дождя, я скольжу, цепляясь за кусты, потом кое-как сбега?ю. На Чухлинку тоже можно пролезть — в углу платформы, где щиты не сходятся. Иду смотреть расписание. — Через десять минут на Захарово, через двадцать — на Крутое. Сяду в захаровскую, чтобы можно было пересесть, если пойдут контролёры…

На платформе человек пять, явно едущих на работу, и среди них один пенсионер — в резиновых сапогах и с корзинкой… Потом, в Новогирееве, где садится много народу, в вагон входят ещё с корзинами — несколько женщин, повязанные платками. Окна открыты, веет свежестью, но уже чувствуется, что будет жара, хотя ещё только семь часов.

Когда поезд тормозит на станции Железнодорожной, я смотрю особенно внимательно и успеваю заметить в конце платформы целых две пары контролёров. Значит, одна пара сядет сюда, а другая — в следующую, крутовскую. Стало быть, я пройду несколько вагонов вперёд, потом выйду на какой-нибудь станции, вернусь к последнему вагону и сяду в крутовскую электричку, когда вторые контролёры будут уже впереди.

Так и происходит. — Контролёры идут быстро, гоня перед собой толпу, которая ждёт случая перебежать по платформе. Мне перебегать не надо, и остановки через три я выхожу совсем. Вместе со мной выходят пожилой мужчина и женщина с сумкой на колёсиках. Тоже никуда не спешат. Женщина говорит мужчине: «Я всегда так делаю: сажусь в захаровскую, а после выхожу и иду к заднему вагону. А там уже прошли…»

Через десять минут подходит крутовская электричка. Народу в ней больше, чем в захаровской. Я смотрю в окна и вижу контролёров в четвёртом с конца вагоне. Двери открываются, и толпа бросается по платформе назад. А последний вагон полупустой. Я сажусь в него, теперь до Крутого можно ехать спокойно. Там полчаса ждать электричку до Петушков, а в ней и контролёров, может быть, не будет уже на том участке дороги…

А вот Электроугли. Если отсюда пойти на юг, то часа через три можно выйти на Егорьевское шоссе, по нему на восток до деревни Хрипань — и снова на юг. Тогда ещё через два часа можно оказаться опять в Кратове… Но не для того я отправился в путь, чтобы, сделав круг, в тот же день вернуться.

В вагоне недалеко от меня несколько мужчин ведут разговор о грибах. «Петушки, — говорит один, — это же не петушки, а лисички. Так у них лисички называются. Это ведь уже Владимирская область… Там, может, раньше много лисичек росло, вот и назвали — „Петушки“». («Надо же, — думаю, — а мне это в голову не приходило… То есть я знал, что лисички называют петушками, но не связывал их с городом».)

Жаль, что я забыл положить в сумку «Всеобщую историю пиратства» — сейчас бы мог почитать… Без двадцати восемь. В Есине сошли человек десять с корзинами — из разных вагонов, — я их вижу, когда поезд трогается, — они идут по платформе вперёд. Небо безоблачно. Солнце стоит высоко, прямо по курсу. При небольших поворотах дороги оно заглядывает в вагон то слева, то справа. Время от времени я начинаю дремать, не замечаю, как проехали Павловский посад… Но вот наконец Орехово-Зуево, и в 8.30 я выхожу на конечной остановке, в Крутом. Здесь, совсем рядом со станцией, какой-то огромный старый завод, похоже, что уже не работающий.