Прощание славянки - Южный Вадим (бесплатные версии книг .txt) 📗
— Потом поговорим… Сергей, давай определи сначала моих мужиков, накорми, спать уложи… — он смотрел на меня с такой радостной глупой улыбкой, что я не выдержал и сам засмеялся, — и наливай, а то уйду…
Потом мы сидели, немного пили и много говорили. Каждому было, что рассказать о себе, об общих друзьях и знакомых…
— Как Максим? — вдруг спросил Сергей, — Куда после Германии попал? Где сейчас…? — и увидев мое лицо, замолчал, — что случилось?
— В Буйнакск он после Германии попал…. Нет больше Максима. И жена погибла. Чудом сын остался жив. Выживу, сам — усыновлю. Пока не разрешают. Добился, чтобы перевели его в детский дом в Подмосковье, Генка из Москвы к нему мотается, отвечает за него…. Он сейчас по нашим меркам неплохо в Москве сидит, свою фирму открыл, дела в гору идут. Коммерсант хренов.
Мы говорили допоздна. Обменялись адресами. И решили, что завтра, после операции, договорим. По старенькому черно-белому телевизору шел вечерний выпуск новостей и о чем-то бодро трепался Ястржембский.
— Ну и фамилия у него, — покосился Сергей, — никак не могу запомнить название его должности.
— Зачем тебе это надо? — улыбнулся я, — Главное, что все понимают его обязанность — возвеличивать президента и втаптывать в грязь его врагов. Лгать про Чечню. Аж слушать противно. Только и талдычат, что мы выполняем свой долг. Обычно на долг ссылаются, когда чего-то стесняются. И никто не хочет думать о том, что мы можем сотни раз брать Грозный, выигрывать сражения, но не сможем покорить целый народ.
Утром следующего дня мы двумя БТРами тронулись в путь. Свежий утренний ветер приятно обдувал лица, щекотал ароматами спелой травы и листвы. Война казалась нереальной, настолько все было мирно и красиво. Только серьезные лица спецназовцев, напряженно всматривающихся в густые заросли говорили о том, что эта красота в любой момент может взорваться автоматной очередью или разрывом гранаты.
На повороте возле горной речки моя группа соскочила с машин и растворилась в лесу. Время "Ч" пошло. У нас было в запасе шесть часов. Через шесть часов, на обратном пути Сергей с собрами должен забрать нас в этом же месте.
Мы шли с максимальной скоростью, позволяющей оценивать обстановку и слушать лес. За несколько километров до места контакта, что — то меня насторожило. Не могу объяснить что именно…. Это чувство у меня стало появляться еще в Афганистане. Экстремальный разум, который предупреждал об опасности. И которым нельзя пренебрегать. Интуитивно я чувствовал опасность, то, что может нести смерть….
Я остановился. Сзади в спину ткнулся Петро, 2-й номер, за ним Коля, 3-й. Я приложил палец к губам и знаком показал им слушать каждому в своем направлении. Через несколько минут мы сомкнули головы в кружок.
— Что слышали?
— Да вроде бы все чисто. Только…
— Что только? — мне было важно получить подтверждение своих ощущений.
— Тише становится, а в том направлении, куда идем, что — то уж слишком тихо, даже птицы не щебечут.
Я задумался. По карте до точки контакта оставалось около двух километров. Если бы я организовывал засаду, то начал размещать посты наблюдения за противником как раз где-то на этом же расстоянии. Все сходилось. Впереди ждала смерть, она и разогнала все живое в округе.
Развернуться и уходить было нельзя. Свои ощущения к отчету о проведенном мероприятии не пришьешь, начальству причину не выполненного задания не объяснишь. Получить подтверждение засады на месте встречи с проверенным агентом можно только чьей — то, в лучшем случае — кровью, в худшем — смертью.
Оставалась надежда, что нас еще не обнаружили и можно спасти своих людей.
— Петро, остаешься за старшего. Дальше я пойду один. Сейчас аккуратно, тихонько выходите вон к тому хребту и ждете меня возле ручья. Если все нормально, то через два часа встретимся.
— А если не нормально? — Петр задумчиво смотрел на меня.
— То выходите сами к месту эвакуации и дальше по плану. Самим в героев не играть, если там засада, то лучше быть одному трупу, чем трем, — я начал говорить жестко, в приказном тоне, что допускал крайне редко, в исключительных случаях.
— Вообще командир должен командовать, а не совать голову к черту в пасть. Давай лучше я пойду, — уверенно взглянул на меня Петр, — не переживай, не подведу.
— Я кстати тоже не отказываюсь, — улыбнулся Николай.
— Так, хватит в демократию играть, будете командирами — будете принимать решения, а сейчас — вперед. И мужики — если что — уходите. Так мне легче будет….
— Командир, прекращай, все нормально будет, мы тебя еще женим, — глаза мужиков смотрели с грустью, каждый понимал, что это война — и что будет через минуту — одному богу известно.
Я уходил в неизвестность и спиной чувствовал взгляды друзей. Солнце пробивалось сквозь густую листву деревьев и ласково подбадривало, но это было чужое солнце, и оно светило не для меня. Чем ближе я подходил к месту встречи, тем сильнее чувствовал угрозу, притаившуюся в лесу.
Вот в просвете деревьев промелькнула просека, на противоположной стороне которой возле старого пня меня должен ждать связной. Пока что враг ничем не обнаружил себя. Ну что же, поиграем в дурачка…. Я внимательно осмотрел местность и выделил места, где бы расположил своих людей, если бы организовывал засаду. Выбрал место для себя, где можно было подольше продержаться в одиночку, еще раз наметил план действий. Ну что — с богом!
Дальше продвигался, уже особо не таясь, только изображая конспиративность и периодически давая назад загадочные сигналы воображаемым напарникам. Приближаясь к пню, заметил, что возле него сидит знакомая фигура — «Фикус»! Неужели все нормально? Я поднялся и в открытую пошел к нему. Под ногой громко треснула ветка, но осторожный «Фикус» даже не вздрогнул, и я понял, что он свое уже отбоялся…
Счет шел на секунды, я знал, что обнаружу через несколько мгновений — перерезанное горло или удавку на шее «Фикуса». И решил начать первым. На ходу, неторопливым движением, как на занятиях по огневой подготовке, разогнул усики на чеке гранаты всех времен и народов Ф-1, спокойным движением вытащил кольцо, и, испытывая странное мазохистское удовольствие оттого, что, скорее всего враг еще не уверен, что я раскусил его и потому не понимает, что я делаю, и поэтому даст мне сделать это, широко размахнувшись, швырнул гранату в место предполагаемой засады.
Последующий мой прыжок к выбранному месту, чья-то автоматная очередь, маты на чеченском и русском языках и взрыв гранаты практически совпали во времени. По чьим-то стонам и крикам я с удовлетворением понял, что не все успели спрятаться от смертоносной гранаты.
— А вы как хотели, а кому щас легко? — чувство страха пропало, мощный приток адреналина наполнил тело знакомым ощущением легкости, злобы и азарта. Чечены были со всех сторон. Как я и предполагал, уходить было некуда.
Петр с Николаем смотрели в спину командиру. Нехорошее предчувствие тревожило душу.
— Ты думаешь, он нас бы бросил? — Николай вопросительно взглянул на Петра.
— Нет. Он бы все сделал, чтобы спасти нас, даже ценой своей жизни. Что он и делает сейчас, — Петр повернулся, подхватил снаряжение, — пошли.
От души напившись горной холодной воды, они залегли недалеко от ручья, замаскировавшись в указанном командиром месте. Ожидание было тягостным. Оба напряженно вслушивались в тишину, руки лежали на оружии, как будто они были с командиром рядом, готовые прикрыть его огнем.
Гулкое эхо взрыва, сопровождаемое лающими автоматными очередями, разбило тишину как елочный стеклянный шар.
— Эфка, командир, — они переглянулись. Командир был жив, что подтверждалось то затихающей, то разгорающейся перестрелкой.
— Выходи на связь, группу поддержки сюда и военных на блокировку района, — команда Петра была излишней, Николай действовал четко и быстро.
— Аргон, я — Курьер, прием!
— На связи Аргон! — моментально отозвалась станция.
