Адриан Моул: Дикие годы - Таунсенд Сьюзан "Сью" (книги без регистрации полные версии txt) 📗

Я не сообщил ей, что в Строительном кооперативе Маркет-Харборо у меня лежит одна тысяча и сто одиннадцать фунтов стерлингов. Но сказал, что мы с Бьянкой завтра приедем в Лестер. В мамином голосе звучала жалкая благодарность.

Когда мы приехали на вокзал Сент-Панкрас, Бьянка велела мне задрать голову.

– Ты смотришь на одну из самых больших однопролетных арочных конструкций в мире, – сказала она. – Правда, она прекрасна?

– Сказать по правде, Бьянка, – ответил я, – я вижу только грязный, замызганный потолок, заляпанный голубиным пометом.

– Глупо с моей стороны просить тебя смотреть на что-то дальше собственного носа, – отрезала она и вскочила в вагон, оставив меня тащить наши дорожные сумки.

Я постоянно забываю, что Бьянка – дипломированный инженер. Она совершенно не похожа на инженера и, сколько я ее знаю, работала лишь продавщицей и официанткой. Как минимум дважды в неделю она подает документы на работу по специальности, но на собеседование ее пока еще никуда не вызывали. Она уже подумывает, не написать ли в резюме «Брайан Дартингтон».

Контролер забыл прокомпостировать наши сезонные билеты, и поездка в Лестер нам ничего не стоила. Но все ощущение счастливого триумфа испарилось, стоило зайти в дом. Мать пыталась держаться молодцом, но видно было, что душа у нее не на месте, – в какой-то момент одна сигарета горела у нее во рту, другая – в пепельнице, а третья – на краю кухонного подоконника. Я спросил, как она очутилась в таких кошмарных долгах.

Мама прошептала:

– Мартину нужно было платить за окончание курса на степень. Я заняла тысячу фунтов у финансовой компании под двадцать четыре и семь десятых процента. А через две недели меня уволили с работы – кто-то на меня настучал и сказал, что мне сорок восемь лет.

Я попросил обрисовать весь объем ее долгов. Она принесла ворох неоплаченных счетов всевозможных расцветок. Я пытался убедить рассказать Маффету об истинном положении их финансовой ситуации, но с мамочкой случилась настоящая истерика:

– Нет-нет, он обязан получить свою инженерную степень!

Похоже, меня окружают одни инженеры. Бьянка сообщила матери, что она тоже – квалифицированный инженер.

Я в шутку заметил:

– Да, но она не построила ничего серьезнее башни из «Лего» с тех пор, как закончила университет.

К моему изумлению, Бьянку возмутила моя безобидная шутка, и она выскочила из комнаты со слезами на глазах.

– Ты бестактный придурок! – сказала мать и отправилась за нею в сад.

Я сел за кухонный стол, взял себя в руки и выписал три чека: ссудной компании «Жирный Эдди» (двести семьдесят один фунт), молочному кооперативу (тридцать шесть фунтов сорок девять пенсов) и газетному киоску «Черри» (семьдесят четыре фунта восемьдесят один пенс). Конечно, этим не решить жилищной проблемы матери, но теперь хотя бы она сможет открывать дверь без страха перед местными кредиторами.

Когда Мартин вернулся от бабушки (где у него в разгаре процесс замены двухконтактных розеток на трехконтактные), я представил его Бьянке. За несколько секунд они обрели взаимопонимание. Без перерыва тараторили о вокзале Сент-Панкрас и однопролетных арочных конструкциях. Давно уже не видел я Бьянку такой оживленной. За обеденный стол они сели рядышком, а после сами вызвались мыть и вытирать посуду.

Я помог Рози написать домашнее сочинение по английскому – «Один день из жизни дельфина», – потом зашел на кухню. Бьянка и Маффет бубнили про вокзальный отель Сент-Панкрас и его архитектора сэра Джорджа Гилберта Скотта.

Я перебил их и сообщил Бьянке, что иду спать. Она едва взглянула на меня и лишь промычала:

– Угу, я тоже скоро.

Гостевая спальня была набита Розиными отвратительно светящимися моделями «Мой маленький пони».

Понятия не имею, во сколько Бьянка вчера легла. Наверное, пришла и умудрилась меня не разбудить. Знаю я только одно: моя мать не разговаривает с Маффетом, а я крайне несчастен.

11.30 вечера. Работал над главой двадцать три «Головоломка».

Завтра получаем результаты анализов. Мне следует терзаться и размышлять о смертности и т. д Но в голову лезет только одно: как Маффет смотрел на Бьянку и как Бьянка смотрела на Маффета, когда они прощались в понедельник утром на железнодорожном вокзале Лестера.

Джудит сообщила, что наши результаты отрицательны! У нас нет ВИЧа! Мы не умрем от СПИДа!

Однако я запросто могу умереть от разбитого сердца. Бьянка предложила еще раз съездить на денек в Лестер. Утверждает, что она устала от Лондона. Жалкое оправдание. Как можно вообще устать от Лондона? В этом смысле я поддерживаю д-ра Джонсона. [61]

Пришло письмо с Би-би-си.

День св. Валентина.

Обескураживающе маленькая открытка от Бьянки. Я ей отправил чистую роскошь: огромную, набивную, дорогую, да еще в шкатулке, перевязанной ленточкой.

Дикар – в клинике для злоупотребляющих наркотиками и алкоголем. Луиджи в воскресенье его навещал и сказал, что Дикар режется в пинг-понг с пятнадцатилетним любителем крэка из Лидса.

Бьянка в понедельник едет на день в Лестер, повидаться с моей матерью. Мне бы хотелось поехать с нею, но я вынужден работать по шестнадцать часов в день, семь дней в неделю. Кто-то должен спасти мою мать от тюрьмы, а я в нашей семье – единственный, у кого есть приличная работа.

В мои обязанности в «Дикарях» теперь входит разделка овощей. Работа нудная, усугубляется еще и маниакальным вниманием Роберто, шеф-повара. Он настаивает на единообразии длины и ширины каждого овоща. В кармашке фартука приходится держать рулетку.

Прошло уже семь дней и ночей с тех пор, как мы с Бьянкой занимались любовью. Мне не хватает не только секса. Дело не в сексе. Дело не только в сексе. Мне нужно обнимать ее, нюхать ее волосы, гладить ее кожу. Хорошо бы также поговорить с нею о том, каково мне сейчас. Но я не могу – я просто не могу.

Я в самом деле не могу. Пытался, но не получается. Сегодня вечером в постели держал ее за руку, но это не считается. Она спала.