Одинокое место Америка - Борисова Ирина (читать книги полные .TXT) 📗
В гараже Ксения встречала Николая, друга, который помог ей обрести вкладчиков. Сын Николая был приятелем сына Ксении, мальчики вместе росли, когда-то Николай также долгие годы судился, правда, не за жилье, а за собственного сына, которого хотел заполучить у бывшей жены, дочери иностранного дипломата, кончилось тем, что он просто тайно увез ребенка из Москвы и скрылся с ним в Питер. Сын остался с ним, но характер у Николая сделался тяжелый и подозрительный, он много пил. У него была большая торговая фирма, но утешением Николая по-прежнему оставался сын, замечательный мальчик, окончивший университет с красным дипломом, работающий программистом. Ксения всегда ставила его в пример сыну собственному.
Ксения приходила домой, ее встречала ужином мама, к ее возвращению забегал сын за внуком, которого она забирала по дороге из садика. В жизни сына Ксении все шло не совсем так, как ей бы хотелось, он рано связал свою судьбу с девочкой, которая сразу родила ему ребенка. На факультете международных отношений, который заканчивал сын, учили не тому, что могло пригодиться в реальной жизни, протекция для работы на дипломатическом поприще у сына отсутствовала, поэтому вопрос о его будущей карьере оставался открытым. За ужином мама говорила, как дорожают продукты, жаловалась на то, что болят ноги, что тяжело становится ходить по магазинам, говорила, что внук Ксении давно кашляет, и что надо найти хороших врачей, потому что в поликлинике ничего не понимают. Сын добавлял, что на факультете опять подняли плату за обучение. Слушая их разговоры, Ксения мысленно прикидывала, сколько она заработает в этом месяце, хватит ли этих денег на учебу сына, на врачей, на возврат долгов, им всем на еду, потом лезла в кошелек, что-то давала матери, что-то — сыну, обещая в конце недели дать еще.
В ее личной жизни после смерти мужа не было взлетов. Когда ее горе было еще совсем острым, она сблизилась с Николаем, но эта близость не принесла ей утешения: Николай много пил, встречаясь с ним, она тоже пила, выпив много, дурачилась, болтала ерунду, в шутку просила Николая подарить ей новую красивую машину, уже всерьез просила его съездить с ней и с мамой на дачу, посмотреть, что можно сделать с треснувшим фундаментом. Но во взгляде, которым смотрел на нее Николай, не было снисходительности, с которой смотрел на нее когда-то ее погибший муж, взгляд Николая был скорее насмешливым, этот взгляд не допускал для нее никаких детских шалостей, не обещал, как когда-то взгляд мужа, все для нее устроить и решить ее проблемы. Утром, на трезвую голову, Николай говорил ей, что он бы съездил на дачу, но только с ней вдвоем, ясно давая понять, что проблемы с фундаментом в эту поездку не впишутся. Когда же, уходя, она с улыбкой спрашивала его о новой красивой машине, которую он вчера хотел ей подарить, он мягко поправлял ее, говоря, что это она хотела, чтобы он подарил ей машину, и невесело усмехаясь, она соглашалась. Скоро она прекратила интимные встречи с Николаем, продолжая общаться по-дружески, оставаясь благодарной за вкладчиков и всегда готовой тоже помочь. Ксения с тех пор уверовала, что ее отношения с людьми будут отныне строиться лишь на принципах паритета, и, погрустив немного, пришла к выводу, что это справедливо.
Идею поехать в Испанию подал ей тот же Николай, когда они стояли как-то в гараже над открытым капотом ее машины, двигатель которой непонятно почему стучал, и Ксения, начав с двигателя, переключилась на свою любимую тему, на вкладчиков. Она говорила, что они практически обслужены и не сегодня — завтра закончатся, с обычными клиентами глухо, рекламу она запустила, надо предпринимать какие-то действия, а она ничего не может, потому что выжата, как лимон. Вот сегодня, например, снова пришел дедушка в орденских планках Великой Отечественной Войны и стал требовать, чтобы она ему выплатила деньги немедленно, хоть из собственного кармана, а то он устроит у нее на глазах самосожжение, и начал уже чиркать зажигалкой и размахивать какой-то бутылочкой, и ее дурочка секретарша, завизжав, притащила огнетушитель, в результате у дедушки прихватило сердце, и они отпаивали его валидолом, а потом чаем с конфетами, и чуть не плакали вместе, а надо было еще принять шестьдесят человек. Забыв о принципах паритета, Ксения горько жаловалась Николаю, что она устала от людских проблем, что голова у нее перегружена чужими заботами и собственными страхами о том, что закончатся вкладчики, что нет клиентов, что не будет денег, что поднимут арендную плату, что сын не найдет работы, и любая мысль, даже — что в каком порядке делать сегодня — вызывает у нее если не приступ тошноты, то просто физическую боль, а это непозволительно, потому что надо работать. И когда Николай сказал, что она переутомилась, ей надо отдохнуть, и что он знает фирму, где можно дешево купить путевку в Испанию, Ксения сразу поняла, что поедет. Записав телефон, она, на всякий случай, спросила Николая, не хочет ли поехать и он, и, приняв свой обычный насмешливый вид, Николай пошутил, что мечтать не вредно, потом похлопал ее по плечу, сказал: «Поезжай одна», и, уже прощаясь, добавил, что, может быть, и поехал бы, если бы не проблемы в фирме.
Ксения прежде была только в Финляндии, они с мужем так и не успели съездить вместе за границу, муж шутил, что он так устал от работы, что прежде, чем смотреть какие-то достопримечательности, ему надо неделю тупо отлеживаться. Однажды они, и правда, выкроив пару дней, выехали в пансионат в Зеленогорске в октябре, в затянувшееся бабье лето, гуляли на пустынному берегу залива и по прибрежному парку в туманные серые дни, среди золотой листвы, обедали в пансионатском ресторане, пили горячий чай с пирожками в маленьком кафе, лежали вечерами в номере, прижавшись друг к другу, смотрели по телевизору новости, любили друг друга. С тех пор прошло лет пять или шесть, больше отдыха не было, и поднявшись домой по лестнице, Ксения решительно объявила изумленной маме, что уезжает.
И через пару недель она уже шла к пляжу под пальмами среди разноязычной полуголой толпы в своих старых дачных шортах и футболке, из которой вырос сын — она собиралась в спешке и не успела ничего купить себе для пляжа, надеясь это сделать на месте, а когда приехала, поняла, что ничего и не надо. Путевка была, действительно, дешевая, Ксению поселили в молодежном отеле, куда то и дело подкатывали автобусы с путешествующими студентами из разных стран, молодежь плескалась в бассейне, плясала на дискотеке. Ксения смотрела на пестрый калейдоскоп необычных лиц, слушала звуки незнакомой речи, жмурилась от солнца, наблюдая за парапланеристами, летящими с горы над морем под разноцветными парашютами, но более всего наслаждалась сине-зеленой, соленой средиземноморской водой, в которой могла плавать часами, до мурашек, как ребенок, который, стуча зубами от переохлаждения, все же продолжает в упоении плескаться, не обращая внимания на крики матери с требованием выходить из воды. В отеле было несколько русских пар, иногда они общались в ресторане, обсуждали, где что дешевле купить, делились опытом прошлых поездок, критиковали за нерасторопность приставленного к ним русскоязычного гида, спрашивали мнения Ксении, но она лишь улыбалась, пожимая плечами. Мысли об оставленной в Питере жизни также не беспокоили ее, они ушли сразу, как только она вышла из здания аэропорта и вдохнула сухой горячий воздух.
Однажды ее соседка по столику, немолодая англичанка, спросила Ксению, не хочет ли она взять вместе напрокат машину, чтобы поездить по окрестностям. Ксения с радостью согласилась, и вскоре они уже колесили по старинным городам с огромными соборами, узкими улочками, свисающими с балконов домов цветами, мутными реками с плавающими в них большими рыбами. Они мало говорили, Ксения знала только, что англичанка — учительница, но Ксении нравилась ее восторженная улыбка, и то, как однажды, остановившись на площадке в горах, с которой открывался захватывающий дух вид на море, англичанка воскликнула от полноты чувств, что в мире нет ни начала, ни конца, а лишь одна постоянная страсть к жизни.
