День (сборник рассказов, эссе и фельетонов) - Толстая Татьяна Никитична (читать книги без регистрации TXT) 📗
Не все, однако, заврались: отрадным контрастом прибедняющимся, юродивым богачам служит история Звет Ле Юр, – она же Светлана Кобец, – киевской красавицы, ставшей на короткое время французской моделью, а потом, волею судеб, павшей до загорского приемника-распределителя для бомжей. Светлана – едва ли не единственная личность на два номера журнала – не придуривается: в Париже ей жилось хорошо, в загорском бомжатнике – плохо. Спасибо ей: не стоя ни в одну недоступную нам кассу, не дребезжа мимо нас на стареньком «мерсе», она возвращает жизни ее истинный, удивительный и горестный, драматический масштаб. А значит не все потеряно и для журнала – читать мы вас будем, только не держите нас за дураков.
Ноябрь 1998
Перевод с австралийского
Вышел первый выпуск итальянско-международного журнала Colors на русском языке – образцовый пример игры топором на скрипке. Не итальянцы ли придумали поговорку «traditore – traduttore» («переводчик – предатель»)? Не очень-то доверяя толмачам из местных, они дали параллельный текст на всемирной lingua franca – английском. И правильно, а то мы ничего бы в журнале не поняли. Много у нас по ларькам журналов никчемных, развязно-желтых, стоящих на карачках перед читателем: «купи меня, купи, я такая же дрянь как ты», – но, по крайней мере, язык их соответствует содержанию. Colors – журнал хороший, а мы заждались высококачественного, непошлого издания. Дождались: артель криворуких неучей взялась за пустяшную работу: перевести простой, емкий английский текст, и не только не справилась с детским заданием, но загубила саму идею журнала.
В первом русском выпуске нам не объясняют, что это за издание: журнал фотографический, посмотришь – и сам все поймешь. Впрочем, там-сям разбросаны ключевые культурные сигналы, не требующие пояснения в контексте европейском, но для русского читателя все еще являющиеся иероглифами. На обложке указано: «magazine about the rest of the world» (журнал обо всем остальном мире) – фраза, которую европеец понимает сразу и правильно, а мы нет. Для европейца, в меру сытого, цивилизованного представителя среднего класса, «остальным» миром является мир «третий»: Азия, Африка, Южная Америка, – беженцы, войны, лагеря для перемещенных лиц. Для русских «остальной» мир – это все, кроме нас, от Люксембурга до Монголии. Что нам Азия – мы сами Азия. Что нам беженцы – у нас у самих беженцы. Что нам голод в Африке – у нас у самих зарплату не платят. Так что журнал Colors, увы, предназначен не для нас, а для тех средне-сытых людей, чью совесть хорошо бы растревожить. У нас, правда, тоже есть сытые, но совесть пока – в объятиях Морфея.
Номер открывается фотографиями семей. Вот семья польская, почти неотличимая от средне-московской, – бибиревской, черемушкинской, – занавески унылые, безделушки уродливые, все чистенько. Много детей за столом. Друг человека, телевизор – на лучшем месте. Лица без печати гениальности. Все как у нас. А вот семья из Королевства Тонга. А где это? Ах, вы не знаете, где Королевство Тонга? Мы тоже не знаем. Тем не менее, там тоже люди живут: босая бабушка сидит на полу, скрестив ноги, и обмахивается пальмовым веером; хозяин семьи, тоже на полу, в цветастой рубахе, подкатил к себе зеленую редьку устрашающего размера; тут же куча детишек, которых неизвестно кто из присутствующих нарожал, а по стенам и тумбочкам – множество картин (хочется сказать: фотографий) с Христом, ковриков с павлинами, цветов, венков и вазочек, четыре телевизора и два кассетных магнитофона. Хорошо живут, хоть и непонятно. Питерская коммуналка, узнаваемая до боли: стены крашены зеленой масляной краской, пеленки висят, кастрюли на плите перевернуты, чтобы соседи не сразу плюнули; лица бледные. Семья кенийского фермера, – ну совершеннейший Вышний Волочок, разве что лица чернее ночи, и у папы в мочках ушей дырки такого размера, что кулак можно просунуть: явно вставлял себе для красоты либо для престижа бревна или блюдца.
Наглядно напомнив, что по всему миру живут такие же люди, как вы, читатель, – рожают детей, покупают барахло, чего-то там себе мечтают, – журнал переходит к тому, что в свое время у нас называлось «вопиющими контрастами», а они и есть вопиющие. Все люди – братья (сестры, племянники, кузены, падчерицы и так далее – сквозная метафора номера), и пока вы тут в своем чистеньком домике (квартирке) с жиру беситесь, там (в остальном мире) ваши братья живут плохо. А поскольку человечество – единая семья, то как насчет подарков вашим близким? Тут на страницах возникают тексты, и на них немедленно, как термиты, накидываются Катя с Сережей, русские переводчики, – накидываются, перерабатывая мощными жвалами здоровое дерево оригинала в бессмысленные, пухлые опилки.
Контрасты таковы. Вот, например, в Румынии 3000 детей больны СПИДом, родители их бросили, а у государства нет денег ни на их лечение, ни на содержание. Тем временем в Голландии некая художница сконструировала раскладной комбинированный гроб для ребенка (цена 2500 долларов), яркий, веселый, расписанный подсолнухами. Пока ребенок еще не умер, можно использовать гроб и как письменный стол, и как книжную полку. Не хотите подарить его СВОЕМУ СЫНУ?
Или, скажем, изобретены съедобные тарелки из прессованного крахмала, невкусные, но экологически чистые: в помойке разлагаются за два дня. Это ли не забота о человечестве? Но ирония в том, что 20 процентов населения земного шара голодают, и им нечего положить в свои-то тарелки, сделанные из дерева ли, из жести, из пальмового листа. Подарите съедобную тарелочку СВОЕЙ СЕСТРЕ!
В Конго на одного врача приходится 13 540 пациентов, и добровольцы из организации «Врачи без границ» сбиваются с ног, помогая больным. В Америке тоже думают о людях: изобретен политически корректный пластырь трех оттенков коричневого цвета – для негров всех мастей. Теперь страдания негров заметно уменьшатся, – не хотите подарить пластырь своему ДОМАШНЕМУ ВРАЧУ?
Снимки сопровождаются кратким описанием, нарочито нейтральным: вот чего людям не хватает, а вот предмет для дарения, в магазине продается, ну? – думайте сами. Шок, по замыслу журнала, должно вызвать оскорбительное несоответствие «подарков» реальным надобностям человека. Не разжалобить, а возмутить, не стоять с протянутой рукой, а ткнуть читателя мордой в чужое горе, от которого тот норовит увернуться, зажмуриться, спрятаться, – метод весьма эффективный. Мальчик в африканской пустыне возделывает мотыгой сухую, бесплодную землю, – ничего на ней, наверно, не вырастет, воды-то нет и не жди, не будет. А почему не послать ему особые наушники с раковинами, имитирующими шум моря? Будет вода вприслушку. А если вы полагаете, что это издевательство, так сделайте, черт возьми, что-нибудь. Когда будете следующий раз выбрасывать на помойку старые брюки, или табуретку, или устаревший утюг, – остановитесь! Наберите номер телефона – приедут люди и заберут ваш хлам, отдадут тому, кому он очень нужен.
Итак, тема номера – «подарки». Неужели вы ничего не хотите СДЕЛАТЬ ДЛЯ СВОИХ БЛИЗКИХ? – настаивает журнал.
В русском варианте: «УДИВИТЬ РОДНЫХ И ЗНАКОМЫХ». Не обеспокоиться о ближнем, а приобрести экзотический предмет для забавы в узком кругу ваших благополучных приятелей советуют нам бездумные Катя с Сережей. Упомянутый гроб в подсолнухах для вашего ребенка они ставят в кавычки: «гроб». Они думают, что это такая иностранная шутка, концептуальное развлечение. Да гроб это, гроб! Журнал ужасается тому, что голландская дизайнерша опустилась до такой моральной безвкусицы, в то время как детки взаправду умирают; Катя же с Сережей резвятся у могил, – а чего, черный юмор, постмодернизм. «Если вы подорветесь на противопехотной мине…», – грубо пишет журнал (десятки никарагуанских детей подрываются на этих минах каждый день). «Если вы, НЕ ДАЙ БОГ, подорветесь…», – вставляют кокетливую отсебятину К. и С., потому что для них страдания каких-то там никарагуанцев – фи.
К. и С. невежественны и нелюбопытны: Нигер в их переводе превращается в Нигерию, Королевство Тонга – в африканскую страну Того. То, что заботит редакцию Colors, оставляет их равнодушными. Colors говорит: «Откройте же глаза, проснитесь: в далеких странах, на островах и в пустынях, тоже живут люди». Переводчики зевают: «да хрен с ними».
