Ведьма на Иордане - Шехтер Яков (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .txt, .fb2) 📗
Второй удар, третий, четвертый. Четыре часа утра. За окнами стояла густая данцигская ночь, без просвета и огонька. Уличные фонари погасли, а луну затянули низкие, плотные тучи.
В дверь снова постучали. Резко, нетерпеливо, властно.
— Кто там? — Янкл подошел к двери.
— Выходите немедленно! — голос Эмилии звучал чуть истерично.
Янкл все понял и, моментально одевшись, выскользнул из детской.
При неровном колеблющемся свете свечей лицо отца казалось еще живым. Трепещущие тени создавали иллюзию движения, но, прикоснувшись губами к ледяному лбу, Янкл понял, что остался сиротой.
Семь дней траура он просидел в своей комнате, почти не выходя наружу. Янкл думал, что у отца много друзей, ему придется, подобно тому как это происходило в Хрубешуве после смерти дедушки, выслушивать разные истории из его жизни. Но вышло совсем по-другому. За все семь дней к нему зашли только два человека: управляющий типографией немец Макс и сосед, еврей-булочник.
Оба посидели минут десять, молча покивали, повздыхали, произнесли несколько учтивых слов соболезнования и ушли. Наверное, основной поток посетителей застревал в гостиной, где Эмилия, разряженная во все черное, принимала соболезнования, сидя в глубоком кресле, которое отец купил когда-то для мамы Янкла.
Метель кружилась над кладбищем, занося надгробия. Редкие кладбищенские сосны увязли в снегу. Глухо шумело близкое море. Зимний день был тускл и сумеречен. Несмотря на раннее время, старый маяк у входа в порт равномерно выбрасывал в серую мглу облаков вдоль горизонта узкий вертящийся луч.
Людей на кладбище было мало. А к могиле отца вовсе никто не пришел. Янкл прочитал псалмы и вдвоем с Эмилией побрел к выходу. Сейчас он чувствовал к ней даже нечто вроде расположения, все-таки во всем мире лишь их двоих волновал тот, кто остался лежать один под засыпанным снежной крупой холмиком смерзшейся земли.
За воротами кладбища Эмилия подозвала извозчика и сказала Янклу:
— Ваш отец оставил завещание. Оно у нотариуса. Я думаю, сейчас самое время с ним ознакомиться.
— Хорошо, — Янкл кивнул и сел в коляску рядом с Эмилией.
Улица, на которой находилась контора со строгой вывеской, была Янклу мало знакома. Отец обычно делал все свои дела у совсем другого нотариуса. Этот походил на большого важного жука с мохнатой щеточкой усов и недобрым взглядом узких сонных глаз.
Когда нотариус закончил читать завещание, Янкл несколько мгновений сидел, ничего не понимая.
— А что дальше? — наконец спросил он. — Что написано на второй странице?
— Тут только подпись и заверяющая подпись печать, — объяснил нотариус. — Пожалуйста. Можете убедиться.
Он протянул Янклу два плотных листа, исписанных каллиграфическим почерком. Янкл пробежал глазами текст завещания. Все свое имущество и все доходы от вложений в разные предприятия отец оставил Эмилии. О Янкле в завещании не было сказано ни одного слова, будто его вообще не существовало на свете.
— Но позвольте, — он удивленно посмотрел на нотариуса. — Я единственный сын покойного, и я…
— Это все, чем я могу вам помочь, — чуть раздраженно произнес жук, наклоняя голову. — Человек вправе распоряжаться своим имуществом так, как ему заблагорассудится. И хоть это не входит в мои обязанности, — нотариус сделал шаг в сторону и вышел из-за стола, как бы показывая, что сейчас он станет говорить неофициально, — я могу лишь предположить, что вы были не очень хорошим сыном.
— Не очень хорошим! — взвизгнула Эмилия. — Не очень хорошим!
Она уже не сдерживалась, и явная, ничем не прикрытая злоба исковеркала и без того неприглядные черты ее длинного холодного лица.
— Вы… вы… вы… Из-за вас он умер. Вы послужили причиной его смерти. Пусть вас всю жизнь мучает совесть, да, пусть вас мучает совесть!
Она захлебнулась от рыданий и упала в кресло. Нотариус бросился к ней со словами утешения. Судя по всему, их связывало нечто большее, чем деловые отношения.
Янкл повернулся и вышел. Делать здесь было нечего. Он побрел по улице, направляясь к дому. Как поступить дальше, он не знал. Янкл никак не мог предположить такого развития событий. В голове было пусто и тихо, ни одна разумная мысль не тревожила густую грусть, наполнявшую Янкла. Не дойдя до дома, он свернул к школе, постоял перед ее шоколадного цвета фасадом, разглядывая теплый свет, струящийся из окон. От школы он пошел в городской сад и ходил по аллеям, пока не замерз.
На его стук дверь приотворилась, и служанка просунула сквозь образовавшуюся щель сундучок с вещами Янкла.
— Что это значит? — он разозлился и, нажав плечом дверь, вошел в прихожую. Прямо перед дверью стояли Эмилия и полицейский.
— Молодой человек похоронил отца, — сказала Эмилия, обращаясь к полицейскому. — Только помутившим рассудок горем можно объяснить его грубые противозаконные действия. Итак, молодой человек, — она посмотрела на Янкла, и ему показалось, будто в ее глазах блеснул огонек торжества, — вы, наверное, хотели что-то спросить или узнать? Пожалуйста, спрашивайте.
— Я хочу забрать свои вещи из моей комнаты. Книги, памятные подарки.
— В завещании, оставленном бывшим владельцем этого дома, — Эмилия помахала конвертом, — ничего не говорится о книгах или подарках.
Слово «подарки» она выделила нажимом. Можно было подумать, будто речь шла о каких-то ценных вещах. На самом деле Янкл хотел забрать альбом с марками, свои детские рисунки, безделушки, подаренные матерью, и книги, с которыми он провел детство.
— Извините, молодой человек, — полицейский прокашлялся. — Я думаю, что для вас самым правильным решением будет оставить этот дом. Если у вас есть какие-то претензии к хозяйке, вы можете решить их с помощью адвоката. Но не грубой силой.
Янкл подхватил сундучок, повернулся и, не говоря ни слова, вышел. Теперь у него не было дома.
На улице он несколько минут простоял в нерешительности. Куда пойти? Денег на дорогу обратно в Хрубешув у него не было. Да и уезжать вот так вот из Данцига тоже не хотелось. Наконец он сошел с места и двинулся в сторону типографии отца. Макс, вот с кем нужно поговорить.
Макса он знал всю свою жизнь. Тот работал с отцом с самого начала и был то ли компаньоном, то ли управляющим. Янкла никогда не интересовало, чем конкретно занимается дядя Макс, но он приходил к ним в дом несколько раз в неделю и подолгу просиживал с отцом в кабинете, занимаясь какими-то подсчетами. К Янклу Макс относился словно к племяннику, баловал подарками, приносил сласти, а встретив на улице, когда Янкл был еще маленьким, подхватывал под мышки и так высоко бросал вверх, что у Янкла захватывало дыхание. И деньги на марки он потихоньку выпрашивал именно у Макса.
Янкл вспомнил об альбоме марок, оставшемся на полке в его комнате, и горькое чувство утраты сжало горло.
Дело не в самих марках, Бог с ними, зачем они ему теперь нужны, дело в том, как он покупал их. Отец не одобрял его увлечение, ему не нравился торг, сопровождавший приобретение каждой марки. Их нужно было выменивать у других собирателей или покупать в почтовой лавке. Давать деньги на покупку отец отказался. Вообще он не баловал Янкла, карманных денег у подростка не водилось.
«Все равно потратишь на глупости, — повторял отец. — Вот вырастешь, поумнеешь, тогда и будешь распоряжаться. Ведь это, — тут он широким жестом обводил гостиную, — это тебе достанется. Тогда и распорядишься».
Марки Янкл покупал на деньги, выдававшиеся ему для завтрака в школьном буфете. Вместо пирожков с повидлом или пирожного-«лодочка». Он старался держаться подальше от буфета с его манящими запахами и на переменах оставался в классе, делая вид, будто готовится к следующему уроку.
И вот он вырос, поумнел, осиротел, и его домом, деньгами и даже марками распоряжается теперь невесть откуда взявшаяся Эмилия.
Увидев Янкла с сундучком в руках, Макс поднялся из-за стола. Он стащил синие нарукавники и провел Янкла в бывший кабинет отца.
— Сначала выпей чаю, а потом все расскажешь.
