Дело Локвудов - О'Хара Джон (читать хорошую книгу полностью .txt) 📗

Второй его дед, живший в Рихтервилле, не был рассказчиком, но все равно у него бывало интересно. Неподалеку от Рихтервилла находились две фермы, где разводили пони, и гроссфатер [12] Хоффнер (он хотел, чтоб его называли именно так) часто брал Джорджа туда, чтобы показать лошадок и покатать в блестящей коляске, запряженной четверкой пони. И всегда обещал: вот подрастешь, и у тебя будет свой пони. Иногда Джордж встречал в доме гроссфатера Хоффнера своего двоюродного брата Дэйви Стоукса (он был на год старше), который тоже приезжал навестить деда.

— Тебе гроссфатер собирается подарить пони? — спросил его однажды Джордж.

— Обещал, но я ему не верю, — ответил Дэйви и рассказал Джорджу, что такие же обещания получили еще несколько двоюродных братьев, из которых одному уже одиннадцать лет. Но гроссфатер все тянет с покупкой. Их одиннадцатилетнего двоюродного брата Лероя Хоффнера все еще водят кататься на пони — верхом и в тележке, но собственного пони ему не дарят, а скоро он уже вообще станет слишком велик для пони. Джордж возненавидел Дэйви за эти слова и продолжал верить гроссфатеру. Он рассказал об этом матери и ко дню своего рождения получил пони вместе со сбруей, рессорной двуколкой и санками. Через несколько недель Дэвид Стоукс, а также Лерой тоже получили пони.

— Кто мне подарил пони? Гроссфатер? — спросил Джордж у матери.

— Можно сказать, что да.

— Но это правда?

— Пожалуй, да. А почему тебе так важно это знать? Получил пони, и ладно.

— Потому что я хочу сказать об этом Дэйви.

— Тогда — нет. Пони подарили тебе мы с папой. Но гроссфатер оплатил мою долю расходов. Так что можно сказать, что он тоже участвовал в покупке.

— А должен я благодарить гроссфатера?

— Нет, не должен.

— Значит, он не дарил, раз ты не велишь мне его благодарить.

— Ты — как папа. Замучаешь вопросами. Не говори со мной больше на эту тему.

Дэйви Стоукс, получив пони, сказал Джорджу, что это — подарок родителей, а не гроссфатера, и что Лерою пони тоже подарили родители.

— Гроссфатер — большой врун, — сказал Дэйви Стоукс. — Глупый немец и большой врун. Это мой отец сказал. Он говорит, что все немцы сквалыги.

— Твоя мать тоже ведь немка.

— Уже нет.

— А говорит по-немецки.

— Не может быть, — возразил Дэйви. — Ей отец не разрешает.

— А она все равно говорит. С моей матерью. Они же сестры.

— Все знают, что сестры.

— Все, да не все. Твоя мать разговаривает с моей по-немецки, а ты и не знаешь. Значит, ты не все знаешь.

— Зато мои дед не убивал людей, а твой убивал.

— Мой дедушка был на войне солдатом.

— Это все, что ты знаешь. Ха-ха-ха. Твой дед убил двух человек.

— Потому что он был солдатом. И отец был солдатом.

— Ха-ха-ха. Твой дед убил двух человек до того, как стал солдатом. И его арестовали.

— Неправда. Он убил индейца.

— Как бы не так. Он убил человека, который был должен ему деньги. Ха-ха-ха.

В тоне Дэйви было столько насмешки и столько уверенности, что Джордж Локвуд решил проверить у отца.

— Папа, а правда, что дедушка убил человека? Двух человек?

— Кто тебе сказал?

— Дэйви. Он говорит, что дедушку арестовали тогда.

— Это твой дядя, наверно, болтает. Ну что ж, рано или поздно ты все равно узнал бы, — сказал Авраам Локвуд. — Да, дедушка убил двух человек.

— Индейцев?

— Нет, не индейцев. Белых. Задолго до моего рождения один человек попытался ограбить дедушку. Прокрался с ножом к нему в номер гостиницы, а дедушка, чтобы спастись, застрелил его. Это было давно, до того, как я родился. Тогда было небезопасно ходить ночью по улице, а твой дедушка был констеблем, полицейским.

— Но его же не могли арестовать, если он был полицейским, правда?

— И полицейского можно арестовать. Любого человека арестовать можно. Даже если его зовут Стоукс.

— А дядю Сэма арестовывали?

— Нет. Но это не значит, что не могли бы арестовать или что никого из Стоуксов никогда не арестовывали. Арестовать можно кого угодно.

— И дедушку арестовали?

— Да. Он застрелил человека. Думал, что тот хочет в него стрелять, и выстрелил первым. Ты еще не знаешь, что такое суд.

— Суд?

— В суде судья решает, виновен человек или нет. Судья и присяжные. Двенадцать присяжных и судья. Они решают, виновен человек или нет. И они решили, что дедушка не виновен.

— А человек, в которого стрелял дедушка, умер?

— Да, умер. Но дедушка не виноват. Когда ты будешь старше, я объясню тебе. Сейчас ты еще мал и не поймешь.

— Дэйви понимает.

— Нет, не понимает.

— Но он сказал, что дедушка застрелил двух человек, и ты сказал то же.

— Он все-таки не понимает, что такое закон, суд. Его отец не потрудился ему объяснить. Очень плохо, что его отец вообще рассказывает о таких вещах.

— Ты зол на дядю Сэма?

— Н-нет. Конечно, нет, сынок. Но Дэйви не должен был слушать, о чем говорят взрослые. Маленьким нельзя подслушивать, а он слушает то, что не положено слушать.

— Ты поссоришься с дядей Сэмом?

— Конечно, нет.

— Папа, а индейцев дедушка убивал?

— Нет. Мятежников убивал, а индейцев — нет.

— А он мне говорил, что убивал.

— Не знаю, что он тебе там говорил, только чаще всего он выдумывал.

Мальчик вспомнил, что истории деда раз от разу варьировались в деталях, однако в основе своей они не менялись. Ему хотелось спросить отца, откуда он знает, что дед выдумывал свои истории, если не слышал их, но задать такой вопрос он не решался.

Известие о том, что в семье Сэмюела Стоукса ведутся подобные разговоры, обескуражило Авраама Локвуда. Правда, он понимал, что женитьба Сэма на Саре Хоффнер (так же, как и последующая женитьба самого Авраама на Аделаиде Хоффнер) означала лишь установление родственных уз между Рихтервиллом, Шведской Гаванью и Гиббсвиллом. Но поскольку в эту родственную связь попали самые влиятельные семейства Гиббсвилла en bloc [13], самое влиятельное семейство Рихтервилла и самое влиятельное семейство Шведской Гавани, то Авраам Локвуд считал, что, принимая решение жениться на девушке из северной части штата, он поступает весьма мудро с точки зрения возможности стать значительной, если не главной фигурой в жизни своего округа. Таким образом он заключил желанный союз с гиббсвиллской олигархией, избежав необходимости ухаживать за гиббсвиллской девушкой и не вызвав тем самым ни у кого подозрений. Более того, женившись на представительнице Рихтервилла, он обезоружил циников. Он полагал, что проложил себе дорогу в гиббсвиллскую олигархию тихонько, как бы через заднюю дверь. И вот теперь, узнав о разговорах в семье Стоукса, он обнаружил, что никакой дороги не проложил. К тому, что сказал Дэйви Стоукс, он отнесся более серьезно, чем, казалось бы, следовало отнестись к словам маленького сплетника. Сэм Стоукс — неотъемлемая часть этой олигархии; когда он будет старше, то займет подобающее место в деловой и общественной жизни Гиббсвилла, хотя пока ему отводится более чем скромная роль в клане Стоукс — Хофман — Чэпин; поэтому Авраам Локвуд и сомневался в способности Сэма высказать мнение, противоречащее мнению старших и влиятельных членов клана. Ему никогда не стать ведущей фигурой в городе Гиббсвилле и в округе Лантененго вообще — Авраам Локвуд давно уже понял, что Сэм Стоукс не сможет помешать ему занять то место, которое принадлежит сейчас Питеру У.Хофману.

Однажды, только однажды Авраам Локвуд пошел на шаг, вызвавший недовольство Питера Хофмана. Как-то Гарри Пенн Даунс во время беседы в Гиббсвиллском клубе посоветовал отцу и сыну Локвудам обратить внимание на дела их банка в Шведской Гавани, в частности на уменьшение вкладов. Это давало основание подозревать, что некоторые бизнесмены в Шведской Гавани нарочно придерживают деньги, чтобы учредить новый банк. В разговоре были названы имена четырех торговцев, и у Мозеса Локвуда возникла мысль сразу же принять решительные меры; но Авраам Локвуд, будучи сторонником более гибкой тактики, предпочел сначала побеседовать отдельно с каждым из четверых. Разговор он начинал так: он-де «получил информацию», что данный человек ведет переговоры с Питером Хофманом об открытии нового банка (слова «получил информацию» были выдумкой — никакой информации у него не было). Затем Авраам «проявлял чуткость» и говорил, что если его собеседник намерен учредить новый банк с помощью иногородних, то для этого должна быть причина. Если же причиной к тому было лишь желание помочь некоему гиббсвиллскому банкиру стать конкурентом банка Шведской Гавани, то Авраам Локвуд и его отец чрезвычайно этим огорчены. Авраам Локвуд старался показать, что он никому не угрожает. Он добивался лишь, чтобы его собеседник признался в сговоре с Питером Хофманом. И в трех случаях из четырех предположение Авраама подтвердилось. В его распоряжении было теперь три имени, которые он мог назвать, явившись к Питеру Хофману.