Догоняющий радугу - Ведов Алекс (онлайн книга без txt) 📗

— Здра-авствуйте, Алексей Романович! — сказал он тоном, не предвещавшим ничего хорошего. — Не уделите ли мне полчаса вашего драгоценного времени?

— Добрый вечер, — ответил я без особого радушия. — Я вас слушаю.

— Нет, это я вас слушаю! — по-хозяйски заходя и усаживаясь, ответил Шацкий. — Ничего не хотите мне рассказать?

— А чего мне рассказывать? Я думал, нам с вами больше обсуждать как бы и нечего! — сказал я, всем своим видом давая понять, что очень удивлен его появлением.

— Ну, не скажите, не скажите, — многозначительно произнес Шацкий, Посмотрев внимательно на меня, он добавил: — Как-то вы выглядите не очень свежо. Наверное, тяжела работа геолога?

— Да, есть определенные сложности, — сказал я, внутренне подобравшись, — как и у всех. Ну, так чем могу служить?

— Вы правы, правы, — вздохнул Шацкий, — у всех свои сложности. Вот и в нашей работе есть сложности, а вы, Алексей Романович, вместо того, чтобы помочь, нам их добавляете. Нехорошо с вашей стороны, — еще раз вздохнул он.

— В смысле? — удивленно воззрился я на него.

— Ну, как же, — все тем же деланно-огорченным тоном продолжал следователь, — я ж вас просил никуда не отлучаться, просто, по-человечески просил, а вы, будто назло, целую неделю где-то пропадали. Ну и где же вы были, что делали, поделитесь секретом, будьте любезны!

Его вкрадчивая интонация вызывала некоторое раздражение.

— Послушайте, Павел Борисович, — так, вроде, вас зовут? — сказал я. — По-моему, ведь и я вам по-человечески сказал, что быть все время здесь не обещаю. Я делал то, для чего сюда приехал, и это, поверьте, ничего общего не имеет с вашими шпионскими играми. Все, что я знаю, я вам в прошлый раз рассказал. Так чего же еще?

— Ну, допустим, были вы в полях, или как это там у вас называется. Выполняли свою работу. Допускаю даже, что вы Богатырева не видели, — терпеливо сказал Шацкий. — Но скажите, пожалуйста, зачем вы следствие обманываете? Про тетрадь-то вы знали! И где искать ее, знали! И куда ваш друг собирается, тоже знали!

— Почему вы думаете, что я знал? Вы на детекторе лжи, что ли, меня проверяли? — возмущенно отреагировал я, уже понимая, где прокололся.

— А это вы как объясните? — Шацкий открыл свою папку и выложил на стол какие-то мятые бумаги. Я вгляделся: это были части письма Виталия, развернутые, отглаженные, совмещенные до целости и скрепленные скотчем. И, сомневаться не приходилось, прочитанные.

— А вот это? — не давая мне опомниться, Шацкий положил передо мной листок со схемой, нарисованной Виталием.

Я чувствовал себя безбилетным пассажиром, к которому подошел контролер. Да, я их недооценил, подумал я. Черт, как можно было допустить такую оплошность?

Уставившись на лежавшие передо мной листки, я лихорадочно соображал, как вести себя дальше. Проблемы с госбезопасностью, особенно сейчас, мне нужны были меньше всего на свете. Но и оправдываться, подобно нашкодившему и пойманному с поличным мальчугану, мне не хотелось. В конце концов, оправдываться мне было совершенно не перед кем и не в чем. Я набрал полную грудь воздуха и как можно уверенней сказал:

— Что касается тетради, может, он и упоминал что-то. Я пьяный был, не помню. А письмо он мне потом передал. Да, он меня просит разыскать какую-то свою тетрадь. Но что это и где это, я по-прежнему знаю не больше вашего. И у меня, вообще-то, дела есть поважнее, чем какую-то там тетрадь разыскивать. А то, что Виталий написал, будто собирается на Лысую гору, ни о чем не говорит. Может, он туда передумал идти и пошел в другое место. Мало ли куда он мог пойти? У него в Ненецком округе таких мест на примете сами знаете сколько. А вот вы скажите, на каком основании вы обыскивали мой номер без моего ведома и согласия? Изъяли чужую вещь? Читали письмо, которое не вам написано? Это, по-вашему, хорошо? Я хоть и не юрист, но знаю, что такие вещи делаются с санкции прокурора. Вот и покажите мне ордер или какой там надо документ! А потом будем разговаривать.

Шацкого моя тирада, казалось, несколько смутила. Он явно такого от меня не ожидал.

— Что ж, такая наша работа. Зачастую и грязная бывает, и неблагодарная, но кому-то ж надо ее выполнять, — он выговорил это даже с некоторым сожалением. — В интересах дела приходится и на такое идти. Но вы насчет законности наших действий не волнуйтесь: если нужно, все необходимые документы мы вам покажем. К вашему сведению, в отдельных случаях допускаются подобные мероприятия и без санкции, когда ситуация не терпит отлагательства. А сейчас, смею заверить, как раз такой случай. Вас же не было, вот мы и оказались вынужденными прибегнуть к услугам гостиничного персонала. И, как оказалось, не зря.

— Вы правы, не зря, — сказал я как можно более серьезно. — Вы меня приперли к стенке, и я сделаю сейчас официальное признание.

Шацкий сразу хищно подался вперед, и на его лице засияло удовлетворение.

— Вот так бы сразу, а то «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу», — усмехнулся он. — Значит, все-таки не напрасно мы рассчитывали на вашу гражданскую сознательность. Говорите, я весь внимание.

— Мы с гражданином Богатыревым, — сказал я медленно и внятно, — приехали в Нарьян-Мар по предварительному сговору с целью захватить в заложники городскую администрацию. И заодно отравить водопроводную сеть.

Видя, как вытягивается и каменеет лицо следователя, я мстительно добавил:

— А еще у нас с ним во всех крупных городах имеется тайная сеть сообщников. Мы планируем в ближайшее время провести серию крупных терактов.

— Ну, вот что, — сказал Шацкий после недолгой паузы. — Если вы намерены шутки со мной шутить, то мы можем продолжить разговор в другой обстановке. И там вам будет не так весело. Я могу и такое устроить, если не хотите по-хорошему.

— Но мы же с вами взрослые люди, Павел Борисович! — воскликнул я, понимая, что дело принимает совсем не смешной для меня оборот. — Неужели вам самому все это не кажется абсурдом?! Ну, не знаю я ни про какую тетрадь, будь она неладна! И не вижу я ничего криминального в Виталиной работе! Он что, обвиняемый по уголовному делу? Или подозреваемый? Или в розыске? Ну, раз нет, так чего тут мутить воду! А я тут вообще ни при чем! От меня-то вы чего хотите?

— Он, если хотите знать, фигурант в оперативной разработке, — небрежно пояснил Шацкий. — И ему крупно повезет, если только таковым он для нас и останется. А что касается вас, Алексей Романович, то вы тоже можете подпортить себе карьеру, если откажетесь с нами сотрудничать. У нас руки длинные, сами знаете. Так что давайте-ка вернемся вот к этой схеме, — он постучал ногтем по листку бумаги, где были план местности и обозначения. Я так понимаю, это место, где Богатырев спрятал свою рукопись, правильно?

— Может быть, — сказал я, пожимая плечами, — но мне добавить нечего. И давайте закончим с этим, ладно? Хотите, ищите эту тетрадь сами, а меня оставьте, пожалуйста, в покое.

— Ай-яй-яй, Алексей Романович, — мягко и укоризненно покачал головой Шацкий, но в его глазах загорелся недобрый огонек, а на скулах выступили красные пятна. — Не хотите вы нам помочь! А знаете, что ваши действия могут быть квалифицированы как пособничество в противозаконных действиях? И как намеренное укрывательство сведений, имеющих значение для следствия?

Кровь бросилась мне в голову. Как бы ни могло быть расценено мое отношение к их затеям, но с его стороны это был явный перебор.

— Это полный бред, — жестко сказал я. — Вы можете меня допросить в качестве свидетеля. Но обвинить меня вам совершенно не в чем, даже не в чем заподозрить. И вы сами это прекрасно знаете. У вас даже на Виталия ничего нет, кроме смутных подозрений, которые ни на чем не основаны.

— Нет, так будут, — спокойно, но зло сказал Шацкий. По нему было видно, что он недоволен разговором. — А с вами вот что: пока вам уходить за пределы города запрещается. Вот, пожалуйста, подпишите здесь, что вы обязуетесь ближайшие десять дней не покидать Нарьян-Мар. И сделайте одолжение, будьте после шести вечера и до десяти утра в гостинице.