Навеки Элис - Дженова Лайза (бесплатные полные книги TXT) 📗
Она улыбнулась.
— А что во втором пакете?
У нее голова шла кругом, как у маленькой девочки в рождественское утро. Джон достал упаковку попкорна для микроволновки и коробку шоколадных драже «Милк дадс».
— Давай сначала посмотрим «Звуки музыки»? — предложила она.
— Конечно.
— Я люблю тебя, Джон.
Она обняла мужа.
— Я тоже тебя люблю, Эли.
Она уткнулась лицом ему в грудь и вдыхала его запах. Ей хотелось сказать больше — о том, что он для нее значит, но она не смогла найти нужных слов. Он прижал ее к себе. Он знал. Так они долго стояли в кухне, держали друг друга в объятиях и молчали.
— Давай, ты закидываешь попкорн в микроволновку, а я ставлю фильм и жду тебя на диване, — сказал Джон.
— Хорошо.
Она подошла к микроволновке, открыла дверцу и рассмеялась. Она не могла не рассмеяться.
— Я нашла «Моби Дика»!
Элис проснулась первая и часа два провела в одиночестве. В эти ранние часы она пила зеленый чай, немного читала и занималась йогой на лужайке. В позе «собака мордой вниз» она глубоко вдыхала восхитительный океанский воздух и получала граничащее с болью наслаждение, растягивая подколенные сухожилия. Краем глаза она наблюдала за работой левой трехглавой мышцы плеча, которая удерживала ее тело в этом положении. Крепкая, рельефная, великолепная. Все ее тело было сильным и прекрасным.
Никогда в жизни она не была в такой отличной форме. Здоровая еда и ежедневные физические упражнения наливали силой ее мышцы, делали упругими бедра, крепкими икры и позволяли не сбиваться с дыхания во время пробежки на четыре мили. Но конечно, был еще мозг. Невосприимчивый, непослушный, ослабленный.
Она принимала арисепт, наменду, неопробованные таблетки амиликс, витамины С и Е, детский аспирин. Вдобавок ко всему этому антиоксиданты в виде черники, красного вина и черного шоколада. Пила зеленый чай. Пробовала гинкго билоба. Медитировала и играла в считалки. Чистила зубы левой, недоминантной рукой, спала, когда утомлялась. И тем не менее все ее усилия не приносили видимых или ощутимых результатов. Возможно, ее когнитивные способности заметно ухудшились бы, если бы она отказалась от упражнений, арисепта или черники. Может быть, ее слабоумие без борьбы превратилось бы в безумие. Может быть. Но возможно, все ее усилия ни на что не влияли. В этом она могла убедиться, только выбросив лекарства, исключив из рациона шоколад и вино и просидев на пятой точке весь следующий месяц. Пойти на такой эксперимент она не была готова.
Элис встала в позу воина. Набрала полные легкие воздуха и, исполненная решимости устоять, бросила вызов своей выносливости и способности сконцентрироваться. Она была исполнена решимости остаться воином.
Из кухни появился Джон — взлохмаченный, ничего не понимающий после сна, но одетый для пробежки.
— Хочешь сначала кофе? — предложила Элис.
— Нет, пошли уже, попью, когда вернемся.
Каждое утро они бежали две мили по Мейн-стрит к центру города и возвращались тем же маршрутом. Джон заметно похудел, его тело стало рельефным, теперь он без труда преодолевал эту дистанцию, но ни один метр пробежки не приносил ему радости. Он бегал с ней послушно и не жаловался, но с тем же энтузиазмом и пылом подписывал счета или занимался стиркой. И она любила его за это.
Она позволила ему задать темп и бежала следом, наблюдая за ним и слушая, как будто перед ней превосходный музыкальный инструмент. Его локти ходили вперед-назад, как маятники, при выдохе изо рта ритмично вылетали облачка пара, кеды стучали по усыпанному песком тротуару. Потом он сплюнул, и она рассмеялась. Он не спросил почему.
На обратном пути она с ним поравнялась. Ей вдруг захотелось сказать, что если он не хочет, то может больше с ней не бегать, что она способна преодолеть этот маршрут сама. Но на развилке у Милл-роуд, где он свернул направо, она бы выбрала левый поворот. Альцгеймер не любит, когда о нем забывают.
Дома она его поблагодарила, поцеловала во влажную от пота щеку и направилась прямиком к Лидии: та все еще в пижаме пила кофе на веранде. Каждое утро они обсуждали очередную пьесу, которую Элис читала, поглощая хлопья с черникой или рогалик со сливочным сыром и чай или кофе. Интуиция не подвела Элис. Чтение пьес определенно доставляло ей больше удовольствия, чем романы и биографические книги. А обсуждение с Лидией, что бы Элис ни прочитала, будь то одна только сцена, акт или целая пьеса, отлично закрепляло прочитанное в памяти. Они анализировали сцены, персонажей и сюжет, и Элис видела, какой глубокий ум у дочери, как хорошо она понимает недостатки людей, их эмоции, устремления. Она видела Лидию. И любила ее.
Сегодня они разбирали сцену из «Ангелов в Америке». Обменивались вопросами и ответами, они говорили на равных, их разговор был двусторонним и увлекательным. А так как Элис не надо было гнаться за Джоном, чтобы закончить свою мысль, она не торопилась и не оставалась «за бортом».
— Что ты чувствовала, когда играла эту сцену с Малькольмом? — спросила Элис.
Лидия уставилась на нее, как будто этот вопрос взорвал ей мозг.
— Что?
— Разве ты не играла эту сцену с Малькольмом на ваших занятиях?
— Ты читала мой дневник!
У Элис похолодело в желудке. Она думала, что Лидия рассказывала ей о Малькольме.
— Милая, прости…
— Не могу поверить, что ты это сделала! Ты не имела права!
Лидия отшвырнула свой стул в сторону и убежала с веранды. Потрясенная, Элис осталась одна, ее подташнивало. Через несколько минут она услышала, как хлопнула парадная дверь.
— Не волнуйся, она остынет, — сказал Джон.
Все утро она пыталась чем-нибудь себя занять.
Убираться в доме, работать в саду, читать, но если ей что-то и удавалось делать, так это нервничать. Она нервничала, потому что думала, что сделала что-то непростительное, потеряла уважение, доверие и любовь дочери, которую только-только начала узнавать.
После ланча они с Джоном отправились на Хардингс-бич. Элис плыла до тех пор, пока не устала до такой степени, что больше ничего не чувствовала. Желудок перестал посылать тревожные сигналы. Она вернулась к шезлонгу, откинула спинку до упора, легла, закрыла глаза и начала медитировать.
Как-то она читала, что медитация может повысить плотность коры головного мозга и понизить ее возрастное разжижение. Лидия уже практиковала медитацию и, когда Элис проявила интерес, научила ее. Помогало это сохранить плотность коры или нет, Элис любила моменты тихой концентрации, медитация успокаивала и наводила порядок в голове. В прямом смысле даровала мир ее мозгу.
Через двадцать минут отдохнувшая, полная сил, разгоряченная Элис вернулась в состояние бодрствования. Она не спеша добрела до океана, но только чтобы окунуться, смыть горячий пот и ощутить солоноватую прохладу. Вернувшись к шезлонгу, она услышала, как женщина, которая загорала на покрывале рядом с ними, восхищается пьесой театра «Мономой». Желудок снова начал сокращаться, к горлу подступила тошнота.
В тот вечер Джон приготовил чизбургеры на гриле, а Элис — салат. Лидия не пришла домой к ужину.
— Я уверен, просто репетиция затянулась, — сказал Джон.
— Она теперь меня ненавидит.
— Это не так.
После ужина Элис выпила больше на два бокала вина, а Джон — на три скотча со льдом. Лидия так и не появилась. После того как Элис забросила в свой неспокойный желудок вечернюю дозу таблеток, они уселись на диван с миской попкорна и коробкой «Милк дадс» и стали смотреть «Короля Лира».
Джон разбудил ее на диване. Телевизор выключен, в доме темно. Должно быть, она заснула до конца фильма. Во всяком случае, не помнила, чем он закончился. Джон проводил ее наверх, в спальню.
Прикрыв рукой рот, с полными слез глазами она стояла возле кровати, все тревоги улетучились из желудка и головы. На подушке лежал дневник Лидии.
— Извините, опоздал, — сказал Том, входя в дом.
— Отлично, все внимание, теперь, когда Том здесь, у нас с Чарли есть для вас новости, — сказала Анна. — Я на пятой неделе беременности! Мы ждем двойняшек!
