Навеки Элис - Дженова Лайза (бесплатные полные книги TXT) 📗

— И какие же это возможности?

— Ну, во-первых, степень даст тебе право преподавать, если ты этого захочешь.

— Мам, я хочу быть актрисой, а не преподавателем. Это ты преподаватель, не я.

— Я знаю, Лидия, это ты для меня прояснила. В любом случае, я не говорю о преподавании в университете или колледже, хотя ты могла бы этим заниматься. Я подумала, что когда-нибудь ты могла бы вести семинары, такие, на которые ходила сама и которые тебе так нравились.

— Мама, извини, но я не собираюсь тратить силы на размышления о том, чем буду заниматься, если не состоюсь как актриса. Я в таких подстраховках не нуждаюсь.

— Я не сомневаюсь, что ты в состоянии сделать карьеру актрисы. Но что, если в один прекрасный день ты решишь завести семью и тебе придется сбавить обороты, но при этом остаться в профессии? Вести семинары, даже из дома, было бы очень гибким решением вопроса. К тому же не всегда важно, что ты знаешь, важно, кого ты знаешь. В Сети у тебя появятся знакомые — сокурсники, профессора, выпускники. Уверена, что есть узкий круг, к которому без степени ты просто не имеешь доступа.

Элис замолчала в ожидании, что Лидия заладит свое: «Да, но…» Но Лидия ничего не сказала.

— Просто подумай об этом. Жизнь становится только сложнее. С возрастом труднее соответствовать. Может, поговоришь с кем-нибудь из твоей труппы? Узнай, какие у них перспективы, каково продолжать актерскую карьеру, когда тебе за тридцать, за сорок. Хорошо?

— Хорошо.

«Хорошо». Это была максимально близкая к согласию точка в их постоянных спорах на эту тему. Элис пыталась придумать, о чем бы еще поговорить, но не смогла. Они уже так давно говорили только об этом. Пауза затянулась.

— Мам, а каково это?

— Что — каково?

— Альцгеймер. Ты сейчас чувствуешь, что у тебя эта болезнь?

— Ну, я знаю, что только что ни разу не сбилась и не повторялась, но всего несколько минут назад я не могла вспомнить, как называется сливочный сыр, и мне было трудно принимать участие в разговоре с тобой и папой. Я знаю, что нечто подобное случится снова — это вопрос времени. И с каждым разом промежутки будут все короче. А то, что случается, будет масштабнее. Так что даже когда я чувствую себя абсолютно нормальной, я знаю, что это не так. Это не конец, просто передышка. Я сама себе не доверяю.

Ответив, она заволновалась, что была слишком откровенна. Она не хотела пугать дочь. Но Лидия не отступила, ей было интересно, и Элис расслабилась.

— Так, значит, ты знаешь, когда это происходит?

— Практически всегда.

— А как это было, когда ты не могла вспомнить, как называется сливочный сыр?

— Я знала, что ищу, просто мой мозг не мог до этого добраться. Это как если бы ты захотела вот этот стакан с водой, а твоя рука не могла бы взять его со стола. Ты уговариваешь, угрожаешь, но рука даже не шевелится. Наконец ты заставляешь ее двигаться, но вместо стакана хватаешь солонку или разбиваешь стакан, и вода разливается по всему столу. Или к тому времени, когда твоя рука берет стакан и подносит его к губам, в горле у тебя уже не першит и ты не хочешь пить. Момент, когда была нужна вода, прошел.

— Это похоже на пытку, мам.

— Так и есть.

— Мне так жаль, что с тобой это случилось.

— Спасибо.

Лидия потянулась через уставленный тарелками и стаканами стол, через годы, которые их разделяли, и взяла ее за руку. Элис сжала руку дочери и улыбнулась. Наконец-то они нашли о чем говорить.

Элис проснулась на диване. В последнее время она часто дремала днем, иногда по два раза за день. Дополнительный отдых придавал сил и обострял внимание, но возврат в день был резким и действовал на нервы. Она посмотрела на настенные часы. Четыре пятнадцать. Когда задремала, она не помнила. Помнила ланч с Джоном. Ела какой-то сэндвич. Скорее всего, это было около полудня. Что-то твердое уперлось в бедро. Книга. Должно быть, она заснула, когда читала.

Четыре двадцать. Элис села и прислушалась. С пляжа доносились пронзительные крики чаек. Она представила охоту этих падальщиков — сумасшедшие гонки в поисках крошек, которые оставляют на берегу беспечные загорелые люди. Она встала и отправилась на поиски Джона, не такие отчаянные, как охота чаек. Посмотрела в спальне и кабинете. Выглянула на дорогу. Машины не было. Она уже была готова отругать его за то, что он не оставил записки, и тут же нашла ее под магнитом на двери холодильника.

Она вернулась к дивану, села и взяла книгу — «Разум и чувства» Джейн Остин, но открывать не стала. Читать не хотелось. Она прочла почти половину «Моби Дика» и потеряла книгу. Вместе с Джоном они обыскали весь дом — безрезультатно. Заглядывали в самые невообразимые места, куда мог положить книгу только слабоумный, — в холодильник и морозилку, в кладовую для продуктов, в комод, в камин. Наверное, она оставила книгу на пляже. Элис надеялась, что оставила ее на пляже. Такое с ней могло произойти и до Альцгеймера.

Джон предложил купить ей другой экземпляр. Может, он поехал в книжный магазин? Хорошо бы. Если придется ждать дольше, она забудет, что уже прочитала, и придется начать сначала. Это такой труд. Даже при мысли об этом Элис снова почувствовала усталость. Она начала читать Джейн Остин, которую всегда любила. Но книга не захватила ее.

Она побрела на второй этаж в спальню Лидии. Из трех своих детей Лидию она знала меньше других. На комоде с зеркалом — серебряные кольца и кольца с бирюзой, подвеска из кожи, в картонную коробочку ссыпаны яркие цветные бусы. Рядом с коробочкой — горка заколок и поднос с ароматическими свечами. Лидия была немного хиппи.

Одежда разбросана по полу, какая-то сложена, но большая часть нет. Вряд ли в ее комоде что-то есть. Кровать разобрана. Лидия была неряха.

Полки в книжном шкафу заставлены сборниками стихов и пьес. «Спокойной ночи, мама», «Ужин с друзьями», «Доказательство», «Шаткое равновесие», «Антология Спунривер», «Агнец Божий», «Ангелы в Америке», «Олеанна». [24] Лидия была актрисой.

Элис выбрала несколько пьес и полистала. В каждой всего восемьдесят — девяносто страниц, и текста на каждой странице совсем немного.

«Может, легче и приятнее будет читать пьесы? И я смогу говорить о них с Лидией».

Она выбрала «Доказательство».

На прикроватной тумбочке лежали дневник Лидии, ее айпод, книга Сэнфорда Мейснера и стояла фотография в рамке. Элис взяла с тумбочки дневник. Она сомневалась, но не долго. Время в ее положении на вес золота. Устроившись на кровати, она страницу за страницей читала признания дочери. Читала о ее мечтах, провалах и прорывах на актерских курсах, о страхах и надеждах на прослушиваниях, о разочарованиях и удачах на кастингах. Читала о страсти и упорстве молодой женщины.

Читала о Малькольме. Лидия влюбилась в него, когда они играли вместе в какой-то драматической сцене. Однажды она подумала, что беременна, но это оказалось не так. Она почувствовала облегчение, потому что не была готова ни к замужеству, ни к рождению ребенка. Сначала она хотела найти свою дорогу в этом мире.

Элис изучила фотографию в рамке. Лидия с каким-то мужчиной. По-видимому, Малькольм. Милые улыбающиеся лица. Они счастливы, эти мужчина и женщина на фотографии. Женщина — это Лидия.

— Эли, ты дома? — позвал Джон.

— Я наверху!

Она положила дневник и фотографию на тумбочку и скользнула на лестницу.

— Ты где был? — спросила Элис.

— Катался.

В каждой руке у него было по белому пластиковому пакету.

— Купил мне нового «Моби Дика»?

— Что-то вроде того.

Джон передал Элис один из пакетов. В нем были DVD-диски. Все ее самые любимые: «Моби Дик» с Грегори Пеком и Орсоном Уэллсом, «Король Лир» с Лоуренсом Оливье, «Касабланка», «Полет над гнездом кукушки», «Звуки музыки».

— Я подумал, так тебе будет намного легче. И мы сможем пересмотреть их вместе.