Деньги - Эмис Мартин (библиотека книг txt) 📗
Четыре часа. В тяжелом, недвижном, изнурительном воздухе Лайнекс и Сам покачивались с носка на пятку перед писсуарами в подвале. Я услышал медленный скрип трехфутовой молнии Терри, потом шум струи, ударившей в фаянсовую чашу. Вот так и каждый день, почти каждый, псу под хвост.
— Брр, — передернуло Терри.
— Как там твой детородный?
Терри покосился вниз.
— Такой же зеленый, — ответил он своим писклявым, бесплотным голосом типичного жиртреста.
— Это все та дрянь, которую ты подцепил в Бали? Что там было? Сифак?
— Сифак? — переспросил Терри. — Не, приятель, бери выше. Просто чума.
Потом его налитое кровью лицо сделалось серьезным.
— Джон, ты последнее время рога никому не наставлял? Детей не сбивал ничьих?
— Чего? — сказал я и уперся рукой в кафельную стенку, так меня повело.
— Я хочу сказать... может у кого-нибудь на тебя серьезный зуб быть?
— А как же, — отозвался я и переступил с ноги на ногу. Бывали дни, когда мне казалось, что серьезный зуб на меня у всех поголовно.
— Совсем серьезный? — уточнил Терри. — По большому счету?
— Вряд ли. А что такое?
— Занесло меня недавно в «Крысу-мутанта», — сказал Терри Лайнекс. — По сравнению с ними, мы вообще трезвенники. Там народ просто как с цепи сорвался. Спортивный перепой, высшая лига. И вот один из этих громил спрашивает у меня: «Слушай, Джон Сам — это не твой партнер часом?» «Ну и что с того?» — говорю я. «Его заказали, — говорит он. — Не знаю кто, не знаю за что, но какая-то каша заваривается». Смотри: что это за точка, ты знаешь, и лажу там могут трепать какую угодно. Но чтобы совсем уж на пустом месте — это вряд ли... Поспрашивать?
Я взглянул в раскрасневшееся лицо Терри — его кривые лохмы, пол-уха откушено, ноздри разной величины. Зубы торчат во все стороны, как битое стекло по верху бетонированного забора. Терри — один из новых принцев, гений безудержной импровизации. В настоящее время голубая мечта его— нанять шофера-инвалида. Тогда можно будет налепить на стекло соответствующий значок и парковаться где угодно.
— Ладно, поспрашивай.
— Есть, сэр, — отозвался он. — Всегда лучше перестраховаться. Усек?
И вот я двигаюсь домой на исходе скомканного дня, лавирую в толпе братьев и сестер, то встречаясь, то не встречаясь с ними взглядами, и мне даже почти приятно осознавать, что подозрения подтвердились, что теперь все официально.
— Шах, — сказал я.
Селина возмущенно посмотрела на меня. Ее глаза, мечущие молнии, вернулись к доске. Она фыркнула и наобум двинула своего чернопольного слона.
— Шах, — повторил я.
— Ну и что?
— Это значит, что я угрожаю твоему королю. Могу его съесть.
— Ну и на здоровье. Подумаешь, напугал.
— Ты не понимаешь. Весь смысл же...
— Я пошла в ванну. Терпеть не могу шахматы. Куда двинем? Только не в индийский и не в китайский. И не в греческий. «Крейцер».
— Как скажешь. — Я вернул в исходное положение тяжелые фигуры.
— На голове у тебя просто кошмар. Дал бы мне подстричь.
— Я в курсе.
Ровно сегодня я заходил в парикмахерскую — двадцать фунтов как с куста. Хренов коротышка-гомик покопался в моих лохмах и с отвращением поинтересовался, сколько мне лет. Тот же самый вопрос задавал Роджер Фрифт. Это все сердце. Мотор барахлит, старый, тик-так, сбивается с ритма.
Я зашел в спальню и порылся в комоде, в ящике с нижним бельем Селины, рассчитывая удивить ее результатами раскопок, когда выйдет из ванной. Оба-на, что-то новенькое. И это... Тронув на пробу пальцами новенький лиф, я ощутил в области шва что-то твердое. Что бы это могло быть? Китовый ус? Нет — свернутые трубочкой потертые десятки... двести фунтов! Что она, совсем соображение потеряла — устраивать тайник в ящике с нижним бельем? Прекрасно же знает, что я все время там копаюсь.
Она вышла из ванной, опоясанная полотенчиком для рук. Я ткнул пальцем. Она и бровью не повела— ну, почти — при виде кучи денег, небрежно раскиданных с ее стороны кровати.
— Откуда это у тебя?
— Выиграла!
— Во что?
— В рулетку!
— А кто-то говорил, что без гроша в кармане...
— Это была моя последняя пятерка! Я поставила на номер, когда уже уходила!
— Это тридцать к одному, а откуда еще пятьдесят?
— Чаевые!
— Ты же говорила, что работаешь там, верно?
— Верно!
— И кем?
— Крупье!
Я помедлил, изображая свирепый оскал. Раньше Селина работала крупье, что правда, то правда. В «Цимбелине» нанимают вертихвосток патрулировать зал— это тоже правда. В мини-юбках и полупрозрачных блузках. Можно подумать, они просто заглянули перекурить, но на самом деле при исполнении, и заходить с лохами дальше определенной черты им строго-настрого воспрещено — как я выяснил однажды вечером, нет, ночью, когда цыпочка, с которой я тогда был, уже залегла на боковую.
— А все-таки, откуда мне знать, вдруг ты просто развлекалась там с кем-нибудь?
— Позвони Тони Девонширу!
— Кто такой Тони Девоншир?
— Управляющий!
— Ну, ладно...
— Давай же! Позвони ему!
— Хорошо, хорошо.
— Кстати, по-моему, я говорила тебе вынести мусор. Вынеси сейчас, будь так любезен. И почему бы нам завтра не поесть днем в городе, а потом зайдем в твой банк, разберемся со счетом. Так и так все уйдет на квартплату, а я еще должна шестьдесят своему гинекологу. Согласись, куда разумнее было бы мне перебраться сюда. Осторожно, помнешь. Ой, смотри, как они сели. Наверно, и не налезут уже. Ну-ка, ну-ка... о-па! Но все равно, наверно, с этими подвязками и поясом не сочетаются, правда?
Я опустился на мятые купюры.
— Угу, — сказал я. — Поди сюда.
«Фиаско» нужен капитальный ремонт. Селине — совместный банковский счет. Алек Ллуэллин должен мне денег. И Барри Сам должен мне денег. Надо бы поскорее опять съездить в Америку и заработать побольше.
Я пригласил Дорис Артур на ленч. Она простила меня за то, что приставал к ней. Настолько убедительно простила за то, что приставал к ней, что я попробовал опять. На этот раз дело было не в бухле, а в самой бабенке. Покушав, мы обсудили наши наметки, в ее номере. Вообще-то, в голове у меня четко сидят шесть больших сцен, которые я знаю как снять, и задача Дорис — придумать ненавязчивые переходы между ними.
