Заложники любви - Перов Юрий Федорович (книги полностью бесплатно txt) 📗
— Дурачок, — мягко ответила она и, дотянувшись до меня рукой, взлохматила мне волосы.
Когда мне лохматят волосы, у меня начинает болеть кожа на голове. Я дернулся, но сдержался. Мне необходимо было получить прямой ответ на прямо поставленный вопрос. Наташа, видимо, почувствовала, что в этот раз ей не удастся уклониться. Она долгим взглядом окинула меня всего, ласково улыбнулась и сказала:
— Глупый, я люблю тебя. Я люблю тебя таким, каков ты есть, со всеми твоими слабостями, привычками, капризами… Ты мой муж, и я не откажусь от тебя после любой неудачи. Да и в чем ты видишь неудачу? Не получился сценарий — не велика беда. Ты же здоров! На работе тебя уважают. Жилье у нас на время есть, а там что-нибудь придумаем. Главное, что мы вместе. Для меня не имеет значения, кто ты — писатель, сценарист, журналист…
— Мясник, — продолжил я за нее, — жестянщик, таксист… Ты меня любого будешь любить, не правда ли?
— Не понимаю, чего ты добиваешься? — сказала Наталья, встала, отодвинула коленями мое кресло и вышла.
— Ну хорошо! — прокричал я ей в спину. — С завтрашнего дня я иду в таксисты. Это сразу решит все наши проблемы. Денег кучу буду зарабатывать. И на кооператив, и на все хватит. Правда, от меня бензином будет слегка попахивать, но ничего, ты же меня любишь всякого…
— Не смешно, — сказала Наташа. — Между прочим, твой любимый Геннадий Николаевич целыми днями из машины не вылезает, но что-то я не помню, чтоб от него бензином пахло. А что касается денег, то они нам действительно не помешали бы. С твоей зарплатой мы на кооператив все равно не соберем, даже если будем питаться одним хлебом. Я бы и сама пошла работать по лимиту хоть дворником или уборщицей, но меня не примут, милый, у меня высшее образование. Так что я бы на твоем месте не иронизировала на эту тему…
— А я и не думаю! Завтра же иду в таксопарк!
Когда я рассказал все это Генычу, он долго смеялся.
— Ну и что же она тебе на это сказала?
— Она спросила, сколько мне придется учиться, чтобы получить водительские права…
Генка расхохотался еще сильнее.
— Вот это хватка! У тебя прекрасная жена, держись за нее, с такой не пропадешь!
— Ты что это, серьезно?
— Вполне. А что тебя в ней не устраивает?
— Не знаю… Это так трудно выразить… Понимаешь, мне нужно было от нее сочувствие… Но не просто сочувствие, а сочувствие с пониманием, когда тебя не жалеют, как раздавленную лягушку, когда к тебе относятся, как к солдату, пусть и проигравшему важное сражение, но не проигравшему всю войну. В общем, все это трудно объяснить…
— Отчего же, я понял. Тебе мало того, что тебя просто любят, тебе хотелось бы, чтоб тебя любили за то, за что ты сам себя пытаешься любить. Но ведь ты можешь и обманываться на свой счет. Со стороны порой виднее…
— С ее стороны?
— И с ее тоже.
— Ах, тоже!.. И ты считаешь, что писателя из меня не получится?
— Я этого не сказал. Но я предпочитаю «борщ отдельно, а мухи отдельно».
— Что в данном случае борщ, а что мухи?
— Видишь ли, дорогой мой, ты отождествляешь две редко совместимые вещи — служение чистому искусству и успех, с вытекающим из него материальным благополучием. Насколько я понимаю, ты еще не достиг совершенства?
— Нет.
— Стало быть, тебе еще предстоит, обдирая ногти, карабкаться к лучезарным вершинам мастерства. Это была твоя первая попытка написать художественный сценарий?
— Предположим.
— Значит, это была в какой-то степени ученическая работа?
— Допустим.
— Тогда смотри, что получается. Ты взялся за дело всей жизни, а результатов, положительных результатов, хочешь уже сейчас, на первых же шагах. Зачем? Если победа так легка, разве может быть это делом всей жизни? Или ты собираешься работать победителем? Напрасно. Такой должности нет и не было даже для великих. Ты должен отделить зерна от плевел. Без этого тебе не выпутаться. Дело всей жизни, любимая работа, приносящая тебе высокое удовлетворение и заработок, — вещи чаще всего разные. К огромному сожалению. Никому, в том числе и мне, прямое зарабатывание денег не доставляет удовольствия. Это нудное, не всегда чистое во всех смыслах дело. Разумеется, я не говорю о тех людях, для которых зарабатывание денег и есть призвание. А если уж ты решил стать настоящим художником, то должен отчетливо представлять себе, на что идешь. За все нужно платить. Тем более за чистое искусство. Тут цена особенно высока. Тут нужно расплачиваться жизнью. Но имеешь ли ты право требовать такой платы от другого человека, виноватого лишь в том, что он имел несчастье полюбить тебя? Может, ты и готов терпеть лишения ради мук творчества, но зачем же впутывать в эту историю других?
— Я никого насильно не тяну…
Так уж… — усмехнулся Черняк. — Небось, когда знакомился с ней, хвост распускал не хуже павлина… Ведь она выходила замуж за ведущего тележурналиста, в скорейшем будущем международного комментатора, собственного корреспондента, скажем, в Италии или во Франции, а в отдаленном будущем — большого писателя, как, скажем, Генрих Боровик. А что оказалось? Рядовой сотрудник московской редакции и очень сомнительные перспективы роста, потому что эту работу ты не любишь и ходишь на нее, как на каторгу. А творчеством ты не можешь заниматься, потому что эта телемясорубка выжимает из тебя все соки. Так?
— Предположим…
— Ну, вот мы и выяснили, почему ты взвился, почему тебя не устроило ее неквалифицированное сочувствие. Тебе хотелось, чтобы она тут же дала расписку в том, что готова на бесконечные неудачи, на лишения, на то, чтобы терпеть твои истерики, приступы ипохондрии и мизантропии, лишь бы ты стал писателем. Короче говоря, она должна была, не раздумывая, поставить свою молодость и свою жизнь на тебя, в то время как ты сам еще не решился это сделать, потому что пока не до конца уверен в том, что станешь писателем. Вот если бы у тебя появились определенные гарантии, тогда бы ты…
— Этих гарантий никто дать не может.
— Так что же ты хочешь?
— Не знаю…
— Но ты же не просто так ко мне пришел?
— Просто так…
— Ну, хорошо, попытаюсь сам сформулировать то, что ты стесняешься выговорить. Скажи, если б у тебя была квартира и немного денег на пропитание, это разрешило бы твои «неразрешимые» проблемы?
— Пожалуй…
— Стало быть, все дело в деньгах. У меня, пожалуй, нашлась бы нужная сумма, но дать я ее тебе не могу. До меценатства в таких размерах я еще не дорос. К тому же я убежден, что меценатство в наше время губит художника. Вот в прошлом веке, когда…
— Так что же мне делать? — перебил я его.
— Я помогу тебе заработать эти деньги.
— Как? — опешил я.
— Пока не знаю… — сказал Черняк.
Когда Лева пришел к нему через неделю, Геннадий Николаевич начал издалека:
— Любой человек в любой стране несет с собой по жизни мешок законов… Тебе интересно?
— Пока я не совсем представляю, куда ты клонишь… — пожал плечами Лева.
Это нормально, так и должно быть, — улыбнулся Геннадий. — Я продолжаю. Любой детсадовский ребенок, если он нормально развит, живет уже по нескольким законам. Прежде всего, это закон его семьи. Второй закон — это закон, установленный в его детсадовской группе. Третий — это закон группировки, то есть компании друзей. Этот последний закон ребенок накладывает на себя сам, добровольно. Он для ребенка самый суровый. И именно этот закон чаще всего вступает в противоречия с первыми двумя. И чем дальше — тем больше законов одновременно действуют на человека. И почти все они находятся в непреодолимом противоречии друг с другом. Человек стремится, например, жить по законам товарищества, но вдруг оказывается, что он преступник и повинен в коррупции. Соблюдая закон вежливости, человек должен врать и тем самым нарушать нравственный закон. А живя только по нравственному закону, человек нарушит не только законы вежливости, но и законы общежития. Кто же потерпит, когда про него будут говорить только правду… Воинский закон перечеркивает законы гуманизма… Это положение практически не требует разъяснений, достаточно вспомнить, как ссылались на приказы командования военные преступники. Существуют законы продолжения рода, законы выживания, национальные законы, законы борьбы за власть, законы искусства и так далее… Законов такое множество, что, нарушая любой из них, человек может оправдывать себя тем, что делает это для соблюдения другого закона, на его взгляд, более важного. Он всегда подберет в своем мешке что-нибудь удобное для данной ситуации…
