Успеть. Поэма о живых душах - Слаповский Алексей Иванович (читать книги без регистрации полные txt, fb2) 📗
И тут пришло сообщение от Насти:
«Это правда, что вы собираетесь в Москву?»
Бедная Алиса. Наверно, позвонила ей мама, спросила, что поделывает, а Алисе тоскливо, одиноко, она не может принять, что папа исчезнет из ее жизни, но прямо сказать об этом нельзя, мама рассердится, тут и вспоминается, что Дедася обещал приехать в виде Деда Мороза, а ведь Дед Мороз приходит в семью, он ко всем приходит, когда все вместе, и Дедася в уме Алиски становится тем, кто может всех соединить, так и хочется спросить маму: Дедася приедет, а вы с папой порознь, как вы перед ним оправдаетесь? Но выразить это связными словами Алиса не умеет, вместо этого говорит, что дед звонил и сообщил, что приедет.
«Да», — коротко написал Галатин.
«К Антону?»
Хороший вопрос.
Не великим грехом будет слукавить, но не хочется.
«К Антону, к Алисе. К тебе, если захочешь».
Тут же ответ, без раздумий:
«С Алисой вы встречаться не будете. Вы забыли про пандемию? Вы хотите ее подвергнуть риску? Я не позволю».
«Никакого риска. У меня даже справка есть».
Не хотел врать, и все же соврал. Настя тут же раскусила.
«Справки у нас в любом переходе продают».
«Не создавай фиктивную проблему, — откровенно сердито написал Галатин. — Я буду соблюдать все меры предосторожности. В медицинском скафандре приду. Ковидным Дедом Морозом», — смягчил он свой напор.
«Я сказала, я резко против. Мне что, увезти ее? Я могу».
«А как посмотрит Антон?»
«Также».
Галатин, видя неграмотное словечко, почувствовал легкое злорадное удовольствие. Написал:
«Не факт».
Ждал продолжения диалога, но Настя молчала.
Через некоторое время — звонок Антона.
— Настюха в истерике бьется, — с удовольствием сказал он. — Ты все-таки едешь? Когда?
— Вечером. Утром буду.
— Ладно. Тебя встретить? Каким поездом?
— Я на машине. Один человек везет.
— Хорошо. Я завтра не на работе, дома, сейчас адрес тебе кину. А потом вместе к Алиске съездим. И пусть Настюха попробует не пустить.
— Только без скандала.
— Это уж как получится. Давай, до встречи.
Галатина порадовал звонок сына. Значит, не смирился, готов действовать, бороться. И Настю назвал два раза Настюхой, как зовет ее только при своих, грубовато-ласково. Тоже хороший знак. Нет, не все еще потеряно, не все. И Настя, если так уж уверена в себе, не стала бы активно противиться приезду тестя. Ну, навестит внучку дед, что такого, что от этого изменится? Следовательно — может измениться, следовательно, не настолько твердое и окончательное у нее решение, если любая мелочь видится угрожающей помехой.
После этого Василий Русланович позвонил Виталию, спросил, что взять с собой.
— В смысле?
— Еды, воды, еще чего-нибудь?
— Чего хотите, то и берите, мне-то что. Наушники, главное. Будете же в дороге что-то слушать, смотреть, а я тишину люблю.
— Да, конечно.
Оделся Галатин, как и просил Виталий, просто. Старые темные джинсы с высветленными пузырями на коленях, клетчатая рубашка, купленная тридцать лет назад и тут же разонравившаяся, почти не ношенная, вот и пригодилась. Раздумья вызвал старый вязаный кардиган с высоким воротом на меху, при котором не нужен шарф.
Галатин не любил свитеров, носил именно кардиганы. В свитере на улице тепло, но войдешь куда-то в помещение, и тут же слишком жарко, а кардиган всегда можно расстегнуть или вовсе снять, остаться в одной рубашке.
Кардиган этот, серый, не маркий, не чисто шерстяной, наполовину из синтетики, оказался очень удачным приобретением. На нем не образовывались катышки, он был теплым, легко стирался в щадящем режиме, хотя все же немного растянулся в рукавах, а меховая подкладка воротника делала его стильным в своем роде. Галатин купил его случайно, как и многое покупал: его целью был пиджак, но в соответствующем магазинчике торгового центра все пиджаки выглядели типовыми и очень уж дешевыми; он, примерив с помощью хлопотливой и говорливой продавщицы три или четыре штуки, извинился и хотел уйти, и тут она спросила: «Вам для каждого дня, на работу или как?»
«Для каждого дня и на работу», — ответил Галатин.
«Тогда почему пиджак? Вот — кардиганчик, смотрите, какая прелесть! Хоть куда можно пойти, хоть даже в театр, и к начальству, и на свадьбу, везде пойдет, сейчас же правил таких нет, чтобы обязательно везде костюм, как раньше, в чем попало ходят, я дочь выдавала, один жениха друг вообще в «адидасе» приперся. Смотрите, как вам хорошо, совсем молодой человек! Прекрасная вещь, особенно на вас! И качество! — она тыкала она в нашивку под воротом. — Воол сто процентов! А воол что значит? Шерсть!»
«Написать что угодно можно», — сказал Галатин, но купил прекрасную вещь, быстро привык к ней, в холодное время носил, практически не снимая. Когда кардигану было уже не меньше десяти лет и он утратил свою прекрасность, Женя упрекнула: «Что ты, как бомж, честное слово, купи другое что-нибудь!» — «Его постирать пора, будет опять как новый», — ответил Галатин. И постирал, но, надев после этого, сам увидел, что кардиган, увы, новым не стал, заношенность слишком заметна. Галатин пошел по магазинам и торговым рядам искать такой же. Желательно черного цвета или даже белого, иначе будет выглядеть странной попыткой реинкарнации прежней вещи, но точно такую же удобную модель. Такой модели не было. Были похожие с пуговицами или на молнии, но без мехового ворота или вовсе без ворота, или с воротом, но без меха. Галатин поискал в интернете, наткнулся на фотографию очень похожего кардигана, темно-серого. Правда, с кармашками на груди, но это даже интереснее. Он обрадовался, но начал уточнять информацию и узнал, что такие кардиганы продаются только оптом, да еще и самовывозом.
Галатин с облегчением смирился: видно, не судьба, и продолжал носить свой привычный серый кардиган, который на протяжении последующих лет уже не менял своего вида. Так с некоторыми людьми бывает: им будто всегда тридцать или всегда сорок, и это тянется долго, зато и старятся они иногда в одночасье, и тяжело это переживают.
Однажды, оказавшись в торговом центре по какому-то делу, Галатин почти машинально свернул в магазин мужской одежды и увидел двойника своего кардигана, только белого цвета, с другим рисунком вязки, не на молнии, а на пуговицах, но ворот с мехом, тоже белым. Выглядело эффектно и празднично. Галатин задумчиво осматривал его, не снимая с вешалки, а продавщица, доброжелательно-высокомерная дама лет пятидесяти, спросила: «Может, вы что-то попроще ищете?» Галатин слегка смутился, чувствуя себя перед этой дамой подростком, а то и ребенком. Это свойственно многим мужчинам его поколения и объясняется тем, что редкие походы с мамой в магазин для советских детей были событиями значительными, а все продавщицы казались такими же, как мама, взрослыми тетями. А может, дело и не в поколении: мир, открытый в детстве, для всех остается ярко памятным, и сколько человек ни живет, ему взрослыми, старшими кажутся все продавщицы и продавцы, учителя, врачи и милиционеры, они же полицейские. Галатин, скрывая смущение рассудительностью здравого человека, знающего, что он хочет, ответил: «Нет, мне нравится, но вот если бы черный».
«Черный все носят, — заявила дама. — А белый — это надо смелость иметь. Вы наденьте, и он вам сам все скажет».
Галатин надел, и ему очень понравилось.
Понравилось и всем другим — и Жене, и папе с мамой, и детям, это тогда еще было, когда вся семья была цела, и на работе, и даже одна кассирша в магазине спросила, где он такой купил.
Через неделю выяснилось: кардиган быстро пачкается, особенно на рукавах и на вороте, везде появились не просто катышки, а прямо-таки небольшие меховые валуны, похожие на перекати-поле, которые под курткой сминались, вытягивались в мохнатые сосульки, Галатин срезал их бритвой и ножницами, они тут же появлялись опять. Галатин сдался, повесил убогого красавца в шкаф, надел прежний.
Последнюю попытку сменить его Галатин предпринял уже после смерти мамы и Жени. То есть ничего он не предпринимал, все вышло опять случайно: торговый центр, магазин, куда зашел мимоходом, обаятельнейший продавец с ухватками бойкого кутюрье, который убедил Галатина, что ему нужен не вязаный кардиган и не с воротом до шеи, а кардиган-пиджак, с пуговицами и в талию, что будет эффектно при такой замечательной фигуре. Хороший шарф, правильно повязанный, создаст дополнительный эффект. И продавец сам повязал на шее Галатина пестрый шарф, соорудив замысловатый узел в виде банта, да еще всучил фуражку, назвав ее не фуражкой, а кепи, надел на голову Галатину, сдвинул на бок и воскликнул: «Чистый Париж, неужели сами не видите?» И Галатин увидел: да, стильно. И купил. Дома надел, встал перед зеркалом, вошел отец, посмотрел, сказал: «Цирк! Клоуном собрался работать?»
