Путешествие на тот свет - Кунин Владимир Владимирович (читать книги онлайн полностью txt) 📗
Приезд в Репино «потрясающего мужика» доктора Вити Раппопорта сыграл серьезную роль в дальнейших событиях.
Накануне его визита Мартов смотался к заливу в ресторан, закупил бутылку «Столичной» с расплывшимся чернильным штампом на этикетке — «Ресторан „Волна“» и выпросил у знакомого шеф повара полстакана красной икры. Для представительства. Чтобы не ударить в грязь лицом перед главным врачом круизного лайнера.
— Я тебе буду что-то должен? — деловито спросил Петя, показывая на водку и граненый стакан с икрой. — Могу упасть в долю.
— Да Бог с тобой... — поморщился Мартов.
— Хорошо, — быстро согласился Каретников. — Тогда я немного финской колбаски притащу и баночку крабов. У вас в Союзе писателей продовольственные заказы дают?
— А хрен его знает... Наверно, дают.
— Почему же ты не получаешь? Ты же член...
— Член, член. Но во-первых, я один. Как говорится, «...ни любви, ни тоски, ни жалости — даже курского соловья...» А во-вторых, я же почти всегда здесь — в Репино, на всем готовом. На кой мне хрен за сто верст киселя хлебать?
— А в Союзе кинематографистов такие продуктовые заказы есть?
— Понятия не имею, — сказал Мартов. — Ты, Петя, давай вали на станцию, встречай своего доктора, а я схожу на кухню, попрошу девок приготовить чего-нибудь вкусненького...
С подачи уважаемого в широких деловых кругах человека — Петра Петровича Каретникова, водоплавающий доктор Виктор Раппопорт приготовился к знакомству с известным сухопутным киносценаристом Сергеем Мартовым самым серьезным образом.
Из старого, потертого и неподъемного докторского портфеля под нервный смешок Каретникова были извлечены почти фантастические по тому времени бутылка шотландского виски «Лонг Джон», бутылка английского джина «Бифитер», французский коньяк «Наполеон» и литровая емкость советской экспортной водки «Золотое кольцо».
К алкогольному параду прилагались два лимона и поразительная по своей красоте квадратная банка испанской консервированной ветчины. Последним и ударным номером в этом санта-клаусовском представлении была стеклянная баночка черной зернистой икры иранского происхождения!..
— О черт!.. — тихо проговорил Мартов, глядя на все эти роскошества. — А я тут со своим жалким пузырем «Столичной»...
— Так прекрасно же, Сергей Александрович! — радостно воскликнул доктор Раппопорт. — Все равно не хватит! Поверьте опыту.
И оказался прав.
... Трехдневный загул в Доме творчества проходил «под большое декольте»!
В комнате номер тридцать два накурено было так, что при полностью включенном освещении в туалет нужно было перемещаться на ощупь.
Время от времени безвылазная пьянка комнатного разлива перемежалась периодическими и нетвердыми походами к берегу Финского залива в ресторан «Волна», массовой закупкой «Столичной» с чернильными штемпелями на этикетках, душераздирающим хоровым исполнением старых песен типа «Гремя огнем, сверкая блеском стали...» и «От Москвы до Бреста нет такого места...», а также разными мелкими безумствами в виде попыток подледного плавания брассом в замерзшем заливе и настойчивыми телефонными призывами каких-то барышень быстрого употребления...
И замечательными рассказами Виктора Семеновича Раппопорта о морском житье-бытье, о дальних странах, об островах и штормах, о печальной и постыдной необходимости советских морячков торговать заграничным ширпотребовским барахлом — иначе не проживешь.
Об обязательных презентиках и взятках в Балтийском пароходстве... О стукачестве, возведенном в категорию доблести и служебного роста... О пустяковой и трусливой контрабанде судовой команды — от мала до велика... И о массовом воровстве ни черта не боящихся береговых флотских начальников.
... В конце третьих суток, когда тайфун загула явно пошел на убыль из-за полного отсутствия каких-либо денег и физических сил, Петя Каретников могучим волевым напором «потянул одеяло на себя». Он заявил, что сейчас подгонит свою машину и отвезет Виктора Семеновича Раппопорта в Ленинград к его постоянному и трезвому месту жительства. Сдаст Витю жене и снова вернется в Репино. Где уже без малейшей капли алкоголя, просто под столовский супчик, они спокойно обсудят возможности Сережи Мартова попасть в такой вот круиз для создания киносценария о работе нашего советского лайнера в чуждых ему капиталистических водах Мирового океана...
Раппопорт и Мартов переглянулись, не сообразили, о чем это так бодро вещает Петя, и только спросили — не боится ли видный ленинградский деятель Петр Васильевич Каретников садиться за руль после такой замечательной трехсуточной гомерической пьянки?
— Для меня — двухсуточной, — спокойно поправил их Петя. — Со второй половины вчерашнего дня я капли в рот не брал.
Мартов и Раппопорт вгляделись в Петю и поняли, что тот глаголет святую правду. В отличие от Виктора Семеновича и Сергея Александровича Петр Васильевич Каретников был чисто выбрит, свеж, бодр и весело напорист.
— Какого же хрена ты вчера вечером вместе с нами валялся в снегу и вопил: «От Москвы до Бреста нет такого места...»? — плохо соображая, спросил тяжко похмельный Мартов.
— Да... почему? — с заметным усилием произнес все еще сильно нетрезвый морской доктор Витя Раппопорт.
На что Петя обаятельно улыбнулся и ответил им легко и незатейливо:
— С волками жить — по-волчьи... Что?
Когда Каретников благополучно отвез доктора Витю в Ленинград и вернулся в Репино, он разбудил спавшего мертвецким сном Мартова и рассказал ему, о чем они с ним — с Мартовым, оказывается, договорились за эти последние три дня.
Из давней симпатии к творчеству Сергея Александровича Мартова Каретников, как бывший профессиональный моряк, а ныне — человек с неограниченными связями, будет поставлять Мартову материал и консультантов. У него уйма знакомых капитанов дальнего плавания, и они могут порассказать Мартову столько, что тому покажется, будто он сам по морям, по волнам обогнул весь земной шар раз двести... И Мартову останутся пустяки — всего лишь свести все это в одну сюжетную историйку, которая и ляжет в основу сценария. Кроме всего, какое-то время превосходным консультантом может быть и Витя Раппопорт! Он все равно будет болтаться в Ленинграде еще месяц в ожидании своего очередного рейса. Тем более что они с Мартовым так понравились друг другу...
Это — раз. Второе. Еще до появления доктора Раппопорта в Репино Мартов заявил, что он никогда не будет писать о том, чего сам не видел. И Петя такую принципиальную позицию очень даже уважает.
Поэтому сейчас Мартов набросает только трехстраничную заявку на киносценарий, чтобы у «Ленфильма» были все основания заключить с ним договор. Завтра же Мартов берет в двух творческих Союзах — писательском и киношном — рекомендательные письма для Балтийского морского пароходства, а Каретников договаривается там с кем надо, чтобы в один из таких круизных рейсов (за бесплатно — на халяву) пошел бы известный киносценарист, лауреат Государственной премии, автор таких-то и таких-то фильмов — Сергей Александрович Мартов!
Тогда он своими глазами увидит все то, что увидел на таком судне Петя Каретников, и многое из того, о чем рассказывал ему Витя Раппопорт. И, вернувшись из круиза, напишет замечательный киносценарий!
Да, кстати!.. Виктор Семенович Раппопорт может вот еще где пригодиться: чтобы отправиться в плавание, Мартову все равно придется проходить медицинскую комиссию на Фонтанке, в лечебном центре Балтийского морского пароходства... Обязательное условие для получения загранпаспорта моряка. А у Вити в этом центре все схвачено. Как говорится, без проблем.
Но вот тут в травмированном трехсуточной поддачей мозгу Сергея Александровича Мартова возникло слабое подобие целой бури противоречивых чувств.
Он всегда-то не переваривал тщательно выстроенные планы, попахивающие элементарным, расчетливым торгашеством. А уж после такой глобальной пьянки, когда внутри измученного алкоголем организма все дребезжит и умоляет о немедленной опохмелке, стратегически четкая разработка П. Каретникова проникновения С. Мартова на круизное судно показалась ему несвоевременной и отвратительной. Как он, сукин кот, вообще смеет предлагать ему, Мартову, подобное?! В смысле — халявный круиз на их говняном лайнере...
