Уроки норвежского - Миллер Дерек Б. (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
— Я не виню тебя. Тебе уже за восемьдесят. Рея говорила, что после восьмидесяти пяти больше двадцати процентов людей страдает Альцгеймером. Мы должны это обсудить.
— Нет, не должны.
— Тебе стоит есть побольше рыбы.
— Нет, не стоит.
Оглядываясь назад, он понимал, что ответил Мейбл как ребенок, но с другой стороны, в споре это был убойный аргумент.
Его воспоминания с возрастом становились только ярче. Время повернуло вспять. Когда не остается будущего, мозг обращается на себя. И это не деменция. Можно сказать, это единственная разумная реакция на неизбежность.
И еще один немаловажный вопрос — что стоит за этими воспоминаниями?
Он заблудился в Корее в сентябре 1950 года. В силу ряда обстоятельств, которые имели смысл только в тот момент, он оказался на борту австралийского военного корабля «Батаан», действовавшего в составе 91-го Оперативного формирования, задачами которого были организация и поддержка блокады, а также обеспечение прикрытия для высадки на берег американского контингента. Там и полагалось тогда быть Шелдону, но он оказался на «Батаане». В те годы Шелдона называли Донни, он должен был действовать в боевой группе 5-го полка морской пехоты, которая подплывала к «Красному пляжу», но во время переназначения он потерялся — такое порой случается в армии.
Пока шла Вторая мировая война, он был слишком молод. И когда через пять лет случилась Корея, он и мысли не допускал, что может пропустить и ее. Он тут же завербовался на службу и в результате попал в компанию малограмотных фермеров, — вот ирония судьбы! — не желавших одолжить ему лодку, чтобы он мог доплыть до берега и начать стрелять в людей, как это ему и полагалось.
— Извини, друг. Самим надо. Их всего четыре. Судно маленькое, пушек много, пули градом. Ты же понимаешь?
Тогда он решил взять лодку у своих австралийских хозяев без разрешения — он намеренно не использовал слово «украсть». Вообще говоря, он думал, что у них был резон не расставаться со спассредством во время масштабной штурмовой десантной операции. Но нужды у людей не всегда совпадают, так что приходится делать выбор.
В тот момент Донни Горовицу было двадцать два. У него была ясная голова и твердые руки, а большая родинка на плече формой напоминала Германию. Армия должна была всего лишь правильно подобрать для него роль в этой войне и потом обеспечить соответствующим заданием. Его назначили разведчиком-снайпером. Заданием стал Инчхон.
Это была тактически очень сложная операция. За полтора месяца северные корейцы ослабили свои позиции по пусанскому периметру, и генерал Макартур решил, что настало самое подходящее время обойти их с флангов и занять порт Инчхон. Однако на подступах к городу побережье было слишком мелководным и пологим, поэтому возможности наступления ограничивались временем приливов.
Ослаблявшая оборону Инчхона бомбардировка с моря велась уже двое суток. И не было ни одного человека, который не вспомнил бы «День Д». Ни одного, кто не думал бы о том, что произошло на «Омаха-Бич», когда американские бомбардировщики ударили мимо целей, а танки затонули на подходах к побережью, оставив американцев без броневой защиты и огневой поддержки на суше. И без воронок от снарядов, в которых можно было бы прятаться, как в окопах.
Донни ни за что на свете не упустил бы возможности оказаться на передовой линии этого наступления.
В то утро 3-й и 5-й полки морской пехоты, двигаясь сквозь дым и артиллерийский огонь и метавшихся туда-сюда в этом хаосе птиц, прорывались к «Зеленому пляжу» на баржах, груженных танками «Першинг». Донни спустил шлюпку по борту «Батаана», проскользнув вслед за ней, и начал грести к берегу навстречу артиллерийскому огню.
На «Зеленом пляже» северные корейцы защищали дамбу, на которую по лестницам карабкались десантники. Наверху дамбы находились стрелки, пытавшиеся обезвредить американцев, южных корейцев и всех тех, кто сражался под флагами ООН. Над головой пролетали ракеты. Северокорейцы использовали зеленые трассирующие пули, поставляемые их китайскими союзниками. Их траектории пересекались с красными трассирующими пулями союзных сил.
По Донни вели огонь прямой наводкой. Сначала казалось, что летевшие в него пули приближались медленно, а потом, ускоряясь, они пролетали мимо и с фонтаном брызг падали в воду или попадали в борт шлюпки.
Шелдон частенько размышлял над тем, что могли подумать корейцы, будучи суеверным народом, когда увидели одинокого солдата, плывшего навстречу обстрелу, освещенного красными, зелеными, оранжевыми и желтыми огнями, которые отражались в воде и облаках утреннего неба. Маленький голубоглазый демон, неуязвимый для их обороны.
Одна из очередей сильно повредила шлюпку Донни. Четыре пули пробили нос и днище. Хлынувшая в лодку вода плескалась о его сапоги. Морпехи уже достигли берега и выдвигались к дамбе. Над его однополчанами низко пролетали зеленые огоньки.
До берега было еще далеко — не меньше четырехсот метров, шлюпка постепенно наполнялась водой. Никудышный пловец, Шелдон решил, что лучше уж использовать по назначению это чертово оружие, чем потонуть вместе с ним.
Шелдону — щуплому, невысокому, со слишком нежными для парня руками — никогда не приходилось заниматься физическим трудом или поднимать тяжести. Он вел бухгалтерию в обувной мастерской отца и мечтал лишь о том, чтобы забросить мяч подальше в левое поле «Грин Монстер», играя за «Ред Сокс». Когда они с Мейбл были в кино, смотрели какой-то фильм с Хамфри Богартом и Лорен Бэколл, Шелдон впервые сунул руку в лифчик своей подружки, и она сказала, что пальцы у него мягкие, как у девчонки. От этого признания он завелся больше, чем от любой когда-либо виденной картины.
В армии его зачислили в снайперы. Они видели, что он уравновешенный, спокойный, смышленый. Худощавый, но сильный. В нем кипела ярость, но была и способность направлять ее в нужную сторону.
Многие считают, что оружие — это грубая вещь в руках мужланов. Но искусство владения винтовкой требует величайшей чувствительности — как прикосновение любовника или часового мастера. Между пальцем и спусковым крючком существует особая связь. Нужно строго контролировать дыхание. И каждый мускул должен обеспечивать неподвижность телу. Даже самый слабый ветерок, ласкающий щеку, заставляет слегка приподнять ствол, словно от жара, источаемого свежеиспеченным черничным пирогом зимним вечером.
И сейчас, стоя в воде, Донни сосредоточился на крохотных фигурках, мелькавших в тумане на дамбе. Его не беспокоил артиллерийский огонь. Вода, заливавшая сапоги, ничего не значила. Птица, ударившаяся в его бедро в суматохе и дыму, была всего лишь ощущением. Он ушел в себя, и до сих пор, когда он вспоминает тот день, в его голове звучит музыка, которая слышалась ему тогда: Бах, Сюита для виолончели соло № 1 соль мажор.
Наступил момент глубочайшего спокойствия и полнейшего умиротворения, и Шелдон внезапно расстался с юношеским гневом. Накопленный против врагов яд истек из его вен вместе с музыкой, туманом, водой.
И в тот благословенный миг Донни совершил убийство.
Меньше чем за тридцать секунд из стрелявшей необычайно метко винтовки «М-1 Гаранд» Донни выпустил три обоймы бронебойных патронов калибра 7,62. Он убил двенадцать человек, убрав их со стены с расстояния четырехсот метров, что позволило американским морпехам овладеть высотой без единой потери.
Его действия были как брошенный в спокойную воду бассейна камешек, волны от которого исказили отражение ночного неба. Хотя сам Шелдон в это время истекал кровью от касательного ранения в ногу.
Разумеется, он не стал сразу рассказывать об этом Мейбл. Когда же наконец рассказал, то было уже поздно — она не поверила. Им сейчас следовало заботиться о сыне, а героизм — это личное дело Шелдона. Поэтому утвердилась версия, что он служил офицером по тылу, далеко от боевых действий, намного южнее, чем на самом деле. А ранение? Да это он просто невнимательно шагнул в сарай с инструментами и напоролся на острые грабли. «По сравнению с этими граблями я был туповат», — обратил он все в шутку.