Благородный дом. Роман о Гонконге. - Егоров Игорь Александрович (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
— Да.
— Хорошо. Тогда вы знаете всё, — подвел черту Горнт и добавил с огромным достоинством: — Я хотел лишь упомянуть про три момента.
Бартлетт ощутил неожиданную теплоту к этому человеку.
— Я очень признателен вам. — Он наклонился вперед, чтобы принять наполненный бокал. — Может, на этом и остановимся? В следующий вторник все долги и дружеские отношения отменяются, и мы начинаем все сызнова. Все мы.
— А пока на чьей вы стороне? — спросил Горнт с улыбкой. Но внутри он не улыбался.
— Что касается рейда, на вашей, на сто процентов! — тут же заявил Бартлетт. — Что касается проникновения «Пар-Кон» в Азию? Тут я где-то посередине. Жду, кто победит. Склоняюсь на вашу сторону и надеюсь, что победителем станете вы, но жду.
— А разве это не одно и то же?
— Нет. Основные правила этого рейда установлены мной уже давно. Я говорил, что этот рейд — единовременная операция, «детский» мат. — Бартлетт улыбнулся. — Конечно, Квиллан, по рейду я на сто процентов с вами — ведь я предоставил два миллиона без печатки, без документов, просто по договоренности.
После паузы Горнт изрек:
— В Гонконге это иногда ценится больше. У меня нет точных цифр, но наша прибыль составляет где-то от двадцати четырех до тридцати миллионов гонконгских долларов.
Бартлетт поднял бокал.
— Боже милостивый! Ну, а пока что насчет банковской паники? Как это отразится на нас?
Горнт нахмурился.
— Не думаю, что вообще как-то отразится. Наш рынок очень изменчив, но «Блэкс» и «Виктория» стоят прочно, нерушимо, к тому же и тот и другой банк должно поддержать правительство. Прошел слух, что губернатор собирается объявить понедельник нерабочим днем для банков и они будут закрыты столько, сколько потребуется. Наличность появится, и кризис доверия будет преодолен, это лишь вопрос времени. А пока много кто погорит, и множество банков обанкротится, но это не должно повлиять на наш план.
— Когда вы хотите выкупать акции?
— Это зависит от того, когда вы откажетесь от «Струанз».
— Может, в понедельник, в полдень? У вас и у ваших номинальных лиц будет уйма времени, чтобы покупать до закрытия после того, как новость просочится и акции упадут ещё ниже.
— Отлично. Китайцы реагируют на слухи, очень чутко реагируют, поэтому рынок легко раскачать от бума до краха и наоборот. Полдень — прекрасное время. Вы сделаете это в Тайбэе?
— Да.
— Мне потребуется подтверждение по телексу.
— Его передаст вам Кейси.
— Она знает? О плане?
— Да. Теперь знает. Сколько акций вам нужно, чтобы получить контрольный пакет?
— Эта информация должна быть у вас.
— Это единственное, чего не хватает.
— Когда мы купим все эти акции, хватит по крайней мере на три места в совете директоров и с Иэном будет покончено. Как только мы входим в совет директоров, «Струанз» в нашей власти, и тогда, очень скоро, я произведу слияние «Струанз» с «Ротвелл-Горнт».
— И станете тайбанем Благородного Дома.
— Да. — Глаза Горнта сверкнули. Он ещё раз наполнил бокалы. — Ваше здоровье!
— Ваше здоровье!
Они выпили, довольные договоренностью. Но глубоко в душе ни тот ни другой не верили друг другу ни на йоту. Оба были рады, что у них есть план действий в непредвиденной ситуации — если потребуется.
Трое мрачных мужчин вышли из Дома правительства и загрузились в машину Кросса. Кросс сел за руль, Синдерс — рядом с ним, а Роузмонт — сзади, оба крепко сжимали в руках ещё непрочитанные копии папок АМГ. Ночь была темная, ветер гнал по небу облака, а движение на улицах было плотнее обычного.
— Вы считаете, губернатор прочитает папки, прежде чем уничтожить их? — проговорил сидевший сзади Роузмонт.
— Я бы прочитал, — ответил, не поворачивая головы, Синдерс.
— Сэр Джеффри слишком умен, чтобы так поступить, — сказал Кросс. — Он не станет уничтожать оригиналы, пока ваша копия благополучно не окажется в руках министра, просто на случай, если вы до него не доберетесь. Даже случись такое, он слишком проницателен, чтобы читать нечто способное смутить полномочного представителя Её Величества и, следовательно, правительство Её Величества.
Снова повисло молчание.
И тут Роузмонт, уже не в силах больше сдерживаться, холодно поинтересовался:
— А что же с Меткиным, а? Где там что случилось?
— В Бомбее. Скорее всего, диверсию устроили там, если это была диверсия.
— Ради бога, Родж, а что же ещё? И конечно, кому-то дали наводку. Откуда утечка информации? Опять ваш треклятый агент? — Он подождал, но никто ему не ответил. — А что насчет «Иванова», Родж? Ты задержишь его и нагрянешь с обыском?
— Губернатор запрашивал Лондон, и там считают неразумным создавать напряженность.
— Что, черт побери, понимают эти болваны? — разозлился Роузмонт. — Я вас умоляю, это же шпионское судно! Ставлю полсотни против погнутой шляпной булавки — мы получим действующие книжки кодов, увидим лучшую в СССР разведывательную аппаратуру и обнаружим пять-шесть умельцев из КГБ. Ну?
— Конечно, вы правы, мистер Роузмонт, — язвительно заметил Синдерс. — Но мы не можем предпринять этого без необходимых санкций.
— Так позвольте мне и моим ребятам...
— Ни в коем случае! — Синдерс раздраженно полез за сигаретами. Пачка оказалась пустой.
Кросс предложил свои.
— И вы хотите позволить им улизнуть?
— Я собираюсь завтра пригласить в Главное управление капитана, капитана Суслева, и потребовать у него объяснений, — пояснил Синдерс.
— Мне хотелось бы присутствовать при этом.
— Я подумаю.
— Вы получите официальное добро до девяти утра.
— Извините, мистер Роузмонт, — огрызнулся Синдерс, — но при желании я могу игнорировать любые директивы вашего начальства.
— Мы же союзники, черт возьми!
— Тогда с какой стати вы провели налет на квартиру тридцать два в Синклер-тауэрс? — резко вставил Кросс.
Роузмонт вздохнул и стал рассказывать.
Синдерс задумчиво посмотрел на Кросса, потом перевел взгляд на Роузмонта.
— Кто сказал вам, что это явочная квартира противника, мистер Роузмонт?
— У нас здесь широкая сеть осведомителей. Я не могу назвать свой источник, но предоставлю вам, если хотите, копии отпечатков пальцев с обнаруженной нами рюмки.
— Это было бы очень полезно. Благодарю вас.
— И все же это не оправдывает ваш бессмысленный несанкционированный налет, — холодно проговорил Кросс.
— Я ведь признал, что виноват, ну? — вспыхнул Роузмонт, выпятив подбородок. — Мы все совершаем ошибки. Как Филби, Бёрджесс и Маклин! В Лондоне ведь все, черт побери, такие умные, а? Мы только что получили наводку, что у вас есть и четвертый — на самом верху, который так же хорошо устроился и посмеивается над вами.
Кросс и Синдерс взволнованно переглянулись. Потом Синдерс повернулся, вытянув шею:
— Кто это?
— Если бы знал, его бы взяли. Филби удрал с таким количеством информации, что перегруппировка и перекодировка вылились в миллионы.
— Это печально, — согласился Синдерс. — Нам всем тошнехонько из-за Филби.
— Мы все совершаем ошибки, и единственный грех — это неудача, верно? Поймай я вчера вечером пару агентов, вы бы мне аплодировали. А у меня сорвалось. Я же повинился. В следующий раз буду спрашивать, о'кей?
— Спросишь ты, как же... А если б спрашивал, меньше было бы головной боли.
— Так что вы слышали о четвертом? — спросил Синдерс. Бледный, небритый, он казался ещё более помятым.
— В прошлом месяце мы накрыли очередную сеть коммунистов в Штатах. Черт, они плодятся как тараканы! В ней было четверо: двое в Нью-Йорке, двое в Вашингтоне. В Нью-Йорке работал Иван Егоров, ещё один чиновник из секретариата ООН. — Тут Роузмонт добавил не без досады: — Господи, и почему до наших никак не дойдет, что эта проклятая ООН просто кишит агентами? Это самое лучшее советское оружие с тех пор, как они украли у нас чертову бомбу! Мы поймали Ивана Егорова и его жену Александру на передаче секретных данных — промышленный шпионаж, компьютеры. Те, что орудовали в Вашингтоне, взяли себе имена реальных, но умерших людей — католического священника и какой-то женщины из Коннектикута. Все четверо ублюдков были завязаны на одного типа из советского посольства, атташе, их куратора. Мы сцапали его, когда он пытался завербовать парня из ЦРУ. Но прежде чем выслать субчика из Штатов, мы его так подзапугали, что он выдал четверых своих подопечных. Один из них и сообщил, что Филби не был ключевой фигурой, что есть четвертый.
