Роман лорда Байрона - Краули (Кроули) Джон (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
С этими словами его светлость взялся за уздечку, с камня у церковной двери вскочил в седло — и ускакал, не попрощавшись с сыном и не дожидаясь, что тот за ним последует; Али не слишком был задет подобным прощанием — на большее он и не рассчитывал.
В этот раз Али ничего не возразил отцу, но отправляться в погоню за фортуной ни малейшего намерения не имел. Если он и решился бы помыслить о женитьбе — которая в его представлении была равносильна путешествию на Луну или обмену головами, — то единственным предметом его мечтаний стала бы Сюзанна. Однако Али никак не в силах был вообразить себя перед алтарем — или за переговорами о приданом — или его получающим, — хотя и знал, что все это дела самые обычные и заурядные, которые происходят повседневно. Ему известно было, что Державы заключают между собой Договоры, Короли отрекаются от Престолов, Морские Ведомства вербуют Матросов — но все это никак не касалось ни его самого, ни его дорогих друзей. Али не догадывался — не мог и вообразить! — что кроткая девушка, о которой он не переставал думать, с легкостью рисовала себе картину, для него немыслимую, — правда, не отваживаясь ни намеком, ни действием приблизить ее воплощение. Она не менее точно, чем лорд Сэйн, знала, какую цену дадут на рынке ей и ее приданому, и ясно понимала, что союз с нею мало чем поправит финансовое положение Али, о котором также была осведомлена (даже чистейшие женские души способны на подобные расчеты, как способны сыграть сонату Скарлатти или спеть песню Мура — это умение весьма часто входит в число их достоинств). Брат Сюзанны мог подтрунивать над тем, что Али с ней неразлучен, рассуждать о неминуемом обмене кольцами, о долгой супружеской жизни — ежеутреннем завтраке в неугомонном кругу мал мала меньших детей — и прочее, и прочее, но Али и Сюзанна отмахивались от его шуток и продолжали гулять вместе, «в раздумье девственном», хотя, возможно, и не «чуждые страстям». Али не желал, чтобы время остановилось и его Эдем пребывал вечно (ибо не таков удел Эдемов): душе его было еще неведомо, что неостановимое течение Времен захлестывает самые драгоценные наши достояния. У него не было оснований предполагать, что нынешнее его состояние переменится: он вовсе не желал, чтобы оно менялось. Потому и вечна Юность: это тихий вертоград, всеобщий исток — и таким мы помним его, когда поток уносит нас далеко-далеко.
Так медленно сыпался песок в клепсидре Али — если сменить водяную метафору на земную, — и юноша не считал песчинок. Он вытянулся, сделавшись стройным как тростинка: ужинать он забывал, если его не звали к столу или не ставили перед ним тарелку. В Иде он обучился спортивным состязаниям, знакомым его сотоварищам с малолетства, и стал первенствовать во многих. Али научился плавать и почитал себя первым из охридского племени, кто овладел этим искусством: в холодном потоке, протекавшем мимо подножия Иды, он превзошел даже Коридона, который ранее обгонял всех. Один за другим он одолел и школьные семестры — и однажды, 6-го июня, в последний раз декламировал перед Наставниками и Гостями: Али, выбрав монолог Эдмунда из «Короля Лира», искусно подражал манере Юного Росция, блиставшего тогда на лондонских подмостках. «Побочных сыновей храните, боги!» — воскликнул он нараспев, завершая тираду, что во всеуслышание провозглашает намерение бастарда покончить со своим законным двойником, отобрать у брата земли и присвоить исключительно себе любовь Отца.
Случилось так, что в тот самый день подлинный, или природный, Отец Али спасался из Лондона бегством вследствие провала его планов.
Мы уже замечали, что «Сатана»-Портьюс, преследуя свои желанья, едва ли перед чем останавливался, — однако душа его была устроена так, что, после долгих раздумий над преступным замыслом или вымогательством, он вполне был способен в коротком приступе ярости или из-за вспышки гордости мгновенно все разрушить. По Сити гулял рассказ (Али слышал его — и не однажды, и не из единственных уст) о том, как лорд подговорил некоего бедствующего авантюриста изобразить внезапно объявившегося наследника немалого состояния; натаскивал его месяцами, приучая к новой роли, — без устали хлопотал, занимаясь подделкой документов и привлечением лжесвидетелей, — и, когда затея уже готова была вот-вот увенчаться успехом, его — из-за какого-то ничтожного пустяка — охватил гнев на подопечного — в поведении которого он усмотрел непочтительность — спор вышел то ли за карточным столом, то ли в борделе — тотчас же обнажились шпаги, и Сэйн уложил малого на месте, к собственной крайней невыгоде, что сознавал прекрасно; однако, уверяли самовидцы, во взгляде лорда читалось жуткое упоение содеянным — кровь застыла у них в жилах и вовек уж не согрелась — словно крах надежд доставлял лорду ничуть не меньшее наслаждение, нежели гибель противника, — словно он упивался именно своим крахом. Да — перешептывались его приспешники, пока, повинуясь его приказу, скрывали следы преступления, — да, пред нами сам Сатана, вечный отрицатель!
Неизвестно, каким планам, удачно или нескладно задуманным, не пришлось созреть в настоящем случае, но лорд Сэйн устремился на далекий Север, к своему логовищу. Сначала, впрочем, он остановил карету в Иде, чтобы забрать оттуда сына. Он застал его среди Соучеников, все еще облаченных в костюмы персонажей, которых изображали на дневном празднестве: они разбрелись по зеленым лужайкам подобно блаженным в Элизиуме, — удивительное зрелище, на которое лорд, впрочем, внимания не обратил. Его сын стоял в костюме Эдмунда бок о бок с лордом Коридоном, не принимавшим участия в спектакле, рядом стояла Сюзанна — и вот на них, в сиянии ясного дня, упала длинная тень лорда Сэйна. Али со странной неохотой представил друзей отцу: те откликнулись на приветствие, словно не замечая набежавшей тени, — а лорд Сэйн пожал им руки с оживлением и интересом, от которого, как Али почувствовал, повеяло еще большим холодом. «Нам пора, — обратился затем лорд к сыну. — Прочь этот маскарадный наряд, надень дорожное платье. По дороге нам нужно многое обсудить».
Хотя во время знакомства лорд Сэйн и не выказал особого интереса к спутникам Али, в карете, катившей на Север, он очень скоро с озабоченным видом принялся за расспросы об этом семействе.
«Лорд Коридон еще не достиг совершеннолетия, — пояснил Али. — Его сестре Сюзанне всего семнадцать». Сюзанна! Одно упоминание ее имени в присутствии отца казалось Али делом рискованным, хотя он и не смог бы объяснить почему.
«Коридон, — повторил лорд Сэйн таким тоном, словно вытаскивал это имя из глубокого колодца. — Его отец был пятым лордом».
«В этих числах я не силен», — заметил Али.
«Я знал его немного. Он держал деньги в Фондах и ирландских закладных, довольно надежных; но послушался дурного совета и вложил состояние — почти целиком — в вест-индские акции и разорился дотла. Не так давно погиб от несчастного случая. Это он?»
«Понятия не имею о его делах, — отозвался Али, — но это он».
«Что ж, семейство на краю полной нищеты, — заключил Сэйн. — Они бедны как церковные мыши; девушка не получит и шиллинга. Нет-нет, это нелепость. Я тебе ясно изложил, что твоей избраннице нужно обладать значительным приданым, а иначе ты в ее сторону и смотреть не должен. Нет необходимости повторять это дважды».
«Прошу прощения, — негромко произнес Али. — Однако не вижу смысла следовать этим предписаниям. Я их отвергаю. И не намерен выбирать из вашего Списка».
Лорд Сэйн столь же ровным голосом осведомился у сына, отчего он так уверен и не сделал ли выбор сам. Али ответил отрицанием и устремил взгляд за окошко. Оспаривать очевидную истину он не мог: богатства в его дом Сюзанна не принесет, зато она принесла бы нечто куда более ценное — свет, веселость и доброту, которых хватило бы, чтобы разогнать давящую мрачность, нависшую над Аббатством со всеми землями и службами, — вытряхнуть, словно из пыльного ковра, веками копившуюся угрюмость.
Сэйн поинтересовался также, чем намерен заняться молодой Коридон, которого он с холодной иронией назвал нынешнимлордом. Собирается поступить в Университет? Али полагал иначе: амбиции юноши были обращены к Армии, где не одному представителю его рода удалось сделать карьеру и где у него были неплохие виды на будущее. Сэйн умолк и Али, которому начало казаться, что тот задремал сидя, встрепенулся от неожиданного вопроса: какой из двух Университетов выбрал он сам? Али ответил, что над этим еще не задумывался: втайне он полагал, что вряд ли такой выбор придется по нраву отцу — скорее наоборот; и что его тоже отправят в Армию, по стопам отца и деда, снискавшего там репутацию, которую сыну не до конца удалось опорочить.
