Благородный дом. Роман о Гонконге. - Егоров Игорь Александрович (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .txt) 📗

— Ну не глупость ли это, Питер? — спросила она у Марлоу, случайно встретившись с ним в фойе отеля во время чаепития.

— Сейчас кажется, что да, — задумчиво сказал он. — А тогда? Да кто его знает? Тогда это, видимо, было очень здравое решение, иначе бы так не сделали.

— Да, но, боже мой, Питер, девяносто девять лет — это так мало. О чем они только думали?.. О чем они думали, скажите на милость?

— Да. И такое приходит в голову. Сейчас. А в те времена? Тогда стоило британскому премьер-министру рыгнуть, как по всему миру прокатывалась волна потрясения. Вся разница в том, кто правит миром. Тогда британский лев ещё не растерял своего величия. Что такое крохотный кусок земли для тех, кто владеет четвертой частью мира? — Она вспомнила, с какой улыбочкой он это сказал. — Тем не менее жители Новых Территорий взялись за оружие. Конечно, дело кончили миром. Все уладил тогдашний губернатор — сэр Генри Блейк [294]. Он не пошёл на китайцев войной, а повел с ними переговоры. И в конце концов старейшины деревни согласились подставить другую щеку при условии, что наряду с английскими будут действовать их законы и обычаи, что, по желанию, суд станут вершить по китайским законам и что Коулун остается китайским.

— Так что же, местных жителей здесь до сих пор судят по китайским законам?

— Да, по историческим законам — не по законам КНР. Поэтому английские мировые судьи должны разбираться в конфуцианских законах [295]. А они, вообще-то, очень сильно отличаются от наших. Например, китайские законы подразумевают, что все свидетели будут лгать, потому что ложь и сокрытие истины — их долг, а вот долг судьи состоит в том, чтобы найти истину. Ему нужно быть этаким Чарли Чанем [296] от юриспруденции. Люди цивилизованные не дают показаний под присягой — мол, буду говорить только правду, — у них таких варварских обычаев нет. Они считают, что с нашей стороны просто безумие делать подобное, и я не уверен, что они неправы. У них есть немало обычаев, которые могут показаться и безумными, и разумными — как на это посмотреть. Вы знаете, что по всей колонии закон позволяет иметь больше одной жены — если ты китаец?

— Вот молодцы!

— Многоженство действительно дает определенные преимущества.

— Вот что я вам скажу, Питер, — горячо начала она, но потом сообразила, что он просто над ней подтрунивает. — Вам-то больше одной не нужно. У вас есть Флер. Как у вас обоих дела? Как идут ваши изыскания? Если вы завтра заняты, может, мы встретимся с ней за ланчем?

— Извините, но она в больнице.

— О господи, что такое?

Он рассказал про случившееся утром и про доктора Тули.

— Я только что был у неё. Она... ей не очень хорошо.

— Ох, извините. Не могу ли я чем-то помочь?

— Нет, спасибо. Наверное, нет.

— Не стесняйтесь, обращайтесь, если потребуется. Хорошо?

— Спасибо.

— Линк правильно сделал, что прыгнул с ней, Питер. Правда.

— О, конечно, Кейси. Прошу вас, даже не подумайте... Линк сделал то, что я... Он сделал это лучше, чем вышло бы у меня. И вы тоже. И я считаю, что от многих бед вы оба избавили и эту девушку. Орланду. Орланду Рамуш.

— Да.

— Она должна быть благодарна вам всю жизнь. Вам обоим. Она была в панике — я слишком много раз видел это, чтобы не понять. Потрясающе выглядит эта штучка, верно?

— Да. Как ваши изыскания?

— Хорошо, спасибо.

— Хотелось бы как-нибудь обменяться впечатлениями. Да, кстати, я тут обнаружила вашу книгу — купила её. Ещё не прочитала, но она у меня в самом верху списка.

— О! — Он постарался сделать вид, словно это его не волнует. — О, надеюсь, вам понравится. Ну, мне надо идти, детям тоже пора пить чай.

— Пожалуйста, Питер, если что, просто позвоните. Спасибо за чай и привет от меня Флер...

Кейси потянулась: заболела спина. Она слезла со своего насеста и снова улеглась в кровать. Номер у неё был небольшой и довольно скромный, не то что их люкс — теперь его люкс. Он решил оставить вторую спальню за собой. «Мы всегда можем использовать её как офис, — сказал он, — или просто прибережем на всякий случай. Не беспокойся, Кейси, налогом это не облагается. К тому же нам может вдруг потребоваться лишняя комната».

«Орланда? Нет, эта кровать не про неё!

Кейси, не будь стервой, — приказала она себе. — Или ревнивой дурой. Ты же никогда не ревновала, так не ревновала раньше. Правила установила ты сама.

Да, но я рада, что переехала. В тот вечер было тяжело, тяжело Линку и тяжело мне, ему даже хуже. Орланда пойдет ему на пользу... О, да плевать я хотела на эту Орланду!»

Во рту пересохло. Кейси подошла к холодильнику, достала бутылку ледяного «перрье», и от приятного покалывания воды стало лучше. «Интересно, как получаются эти пузырьки?» — размышляла она, забираясь на кровать.

Она уже и раньше пыталась заснуть, но сон не шёл: в голове все перемешалось, крутится — не остановишь. Слишком много новых впечатлений: новые продукты, запахи, воздух, нравы, угрозы, люди, обычаи, культуры.

«Данросс и Горнт. Данросс и Горнт. Данросс, Горнт и Линк. Новый Линк. И ты новая: испугалась смазливой задницы... Да-да, задницы, если тебе хочется быть вульгарной, и это тоже нечто новенькое. До приезда сюда ты была уверенной в себе, динамичной, чувствовала себя хозяйкой своего мира, а теперь все не так. Из-за неё, но не только — ещё из-за этой суки леди Джоанны с её аристократическим выговором: „Неужели вы забыли, дорогая? Сегодня ланч в клубе для тех, кому за тридцать. Я упоминала об этом на ужине у Тайбаня..."

Чтоб тебя, сучка старая! За тридцать! Мне и двадцати семи нет!

Все верно, Кейси. Но ты взбесилась, как кошка, которой наступили на хвост. И дело не только в ней или в Орланде. Дело ещё и в Линке, в том, что вокруг сотни доступных девиц. И это только то, что тебе довелось увидеть. Ведь ты не заглядывала в дансинги, бары и публичные дома. А Джанелли, разве он тоже не завел тебя?»

«Господи, Кейси, — сказал он, расплывшись в улыбке, — я словно вернулся во времена Корейской войны и снова летаю на самолётах „эр энд эр". Все так же: двадцать баксов — и ты кум королю!»

В тот вечер Джанелли позвонил около десяти и спросил, не хочет ли она перекусить на ночь вместе с ним и остальным экипажем в «Ройял Нэдэрландз». Когда раздался звонок, у неё аж сердце сжалось: она подумала, что это Линк. А когда выяснилось, что это не он, стала уверять, что у неё ещё много работы, но с удовольствием позволила уговорить себя. Придя туда и заказав двойную порцию яичницы с беконом, тост и кофе, она поняла, что ничего этого не хочет.

«В знак протеста. Протеста против Азии, Гонконга, Джоанны и Орланды. О господи, лучше бы я никогда не интересовалась Азией, никогда не предлагала Линку сделать компанию международной.

Ну и зачем ты это сделала?

Потому что это единственный путь для американского бизнеса, единственный, и единственный путь для „Пар-Кон". Экспорт. Мультинациональная компания, работающая на экспорт. Азия же самый большой, самый богатый и нетронутый рынок на земле, и нынешний век — век Азии. Да. И осуществят этот замысел данроссы и горнты — если будут работать с нами, — потому что за нашей спиной величайшая рыночная экономика в мире, все средства, технологии, развитие и опыт.

Но почему ты с таким энтузиазмом отправилась в Гонконг?

Чтобы получить свои „отвальные" и скоротать время до дня своего рождения — когда кончатся условленные семь лет.

Если так пойдет и дальше, — объявила она себе, — у тебя скоро не будет ни работы, ни будущего, ни Линка, который должен сказать ,да" или „нет"».

Кейси глубоко вздохнула. Чуть раньше она ходила в люкс, чтобы оставить Бартлетту груду телексов и писем на подпись с запиской: «Надеюсь, ты хорошо провел время». Вернувшись после позднего ужина, она снова сходила в люкс и забрала все, что оставляла.