Гормон счастья и прочие глупости - Вильмонт Екатерина Николаевна (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗
— Я с удовольствием тебе помогу, но… — Я хотела спросить, не лучше было бы поручить это Ларисе, но осеклась. У него в глазах была мольба, но не о помощи, а о молчании. — А у тебя есть какие-нибудь идеи?
— Тут столько ювелирных магазинов…
— Значит, какое-нибудь украшение?
— Ну да. Я подумал, что на юбилей надо что-то такое… Я еще никогда не дарил маме украшений.
— Ну что ж, ты хочешь прямо сейчас пойти?
— Если ты можешь…
— Я готова.
Он потушил окурок в полной пепельнице.
— Андрей, зачем ты столько куришь?
— Привычка.
Мы пошли рядом. Мне нравилось с ним ходить. Удобно. Он шел именно в том темпе, который был мне привычен. Вот Женя всегда шел быстрее, чем нужно. Впрочем, может, это мне все кажется… Просто, оттого что Андрей был рядом, у меня немножко мутилось в голове. И чтобы не дать ему это заметить, я болтала без умолку о предстоящей покупке. А поскольку в Тель-Авиве великое множество ювелирных, то вскоре мы уже стояли у витрины.
— Тебе тут что-нибудь нравится? — спросила я.
— Я плохо в этом разбираюсь.
— Но что бы ты все-таки хотел? Серьги, колечко, браслет, кулон?
— Наверное, кольцо. У мамы красивые руки.
— Это сложнее всего.
— Почему? — удивился он.
— Ты размер знаешь?
— Нет.
— А как же тогда покупать?
— Дай твою руку. Нет, у мамы руки крупнее. Тогда давай сережки купим.
— А может, ты позвонишь маме и спросишь?
— Но тогда не получится сюрприза.
— Ну и что? Маме будет приятно заранее, что сын хочет купить ей хороший подарок. А сюрпризом будет, например, корзина цветов, в которую ты вложишь футляр с кольцом.
— А это не слишком пошло?
— Может, и пошло, но приятно.
— Слушай, ты умница! Сейчас же позвоню маме. — Алло, мама? Да ничего, все нормально, мамочка. Скажи мне пожалуйста, какой у тебя размер пальца? Что значит — какого пальца? Ну я хочу купить тебе кольцо. Как это — зачем? Мне хочется. У тебя же юбилей скоро. Понял. Да. Нет, что ты, — засмеялся он, — совсем другое. Хорошо. Целую.., — Размер восемнадцатый. И ни в коем случае не красный камень. Вот! Да, еще тебе привет от мамы.
— Не выдумывай, ты обо мне ни словом не обмолвился.
— О, ты не знаешь мою маму! Она, когда я сказал про кольцо, спросила: «Ты, часом, не влюбился? Она там с тобой? Передай ей привет».
Меня как будто ударили.
— Ты хочешь сказать, что влюбился в меня?
— А ты еще не поняла?
— Андрей!
— Что — Андрей? Ты разве можешь сказать, что вполне равнодушна ко мне? — спросил он тихо.
— Я не знаю…
— Посмотри мне в глаза!
Я понимала, что не стоит этого делать, но помимо воли подняла на него взгляд.
Он смотрел на меня без улыбки, серьезно и грустно.
— Ну вот видишь…, — без всякого торжества констатировал он. — Только ничего в этом нет хорошего. Ладно, замнем пока. Знаешь, мне тут ничего не нравится. Смотри, вот там еще одна лавка.
Да, весьма своеобразное объяснение в любви. Неужели Лариса не соврала? Потому что, по моей, вероятно, очень примитивной логике, тут должен был воспоследовать как минимум поцелуй, хотя бы в щечку или нежное пожатие руки… Но нет. Господи, неужели действительно? Ужас какой. Жалко его до безумия. И себя тоже…
— Вот посмотри! — воскликнула я у третьей по счету витрины. Там лежало очень красивое и очень современное кольцо из матового золота с аквамарином. — По-моему, красиво. И вероятно, не слишком дорого.
— Да, красивое кольцо и необычное… Давай купим его, и дело с концом.
Мы вошли и купили кольцо.
— Ну вот, дело сделано. Пойдем посидим где-нибудь? — предложил Андрей. — Я что-то проголодался. А ты?
— И я.
— Куда ты хочешь?
— Мне все равно.
— Тогда пойдем куда глаза глядят. Увидим что-то привлекательное, там и приземлимся. Давай?
— Давай, — согласилась я.
Мы и вправду побрели по каким-то улицам, где росли удивительные деревья, усыпанные бледно-лиловыми цветами. Старинные дома, вероятно, начала двадцатого века. Шумные, оживленные люди, и солнце, так много солнца, что все кругом должны, наверное, чувствовать себя счастливыми… Гормон счастья. Вовик Златопольский говорил даже, как он называется, этот гормон, но я не помнила.
— Знаешь, я сегодня отказалась от очень выгодного предложения.
— Да? От какого?
Я рассказала ему в общих чертах о встрече с Джонни Ципельзоном.
— Ну и почему ты отказалась?
— Потому что он хотел еще спать со мной.
Он как-то хрипло рассмеялся:
— Губа не дура!
— Но не только поэтому. Просто я не чувствую, что это мое… Знаешь, у меня есть один приятель, он был вполне успешным программистом, а в один прекрасный день бросил все и начал писать песни. Хорошие, кстати. И однажды он мне сказал: «Знаешь, я, когда занялся песнями, почувствовал, что живу наконец своей жизнью, а не чужой». Ты понимаешь, я такого не чувствую. Я просто ввязалась в эту авантюру.., вовремя ввязалась — и страшно рада, что поехала, и вообще… Но я не готова посвятить этому всю жизнь, тем более у меня Полина…
— И что, ты сможешь вот так вернуться к прежней жизни?
— Смогу! Мне в ней было спокойно. Я точно знаю, что я высококлассный переводчик, что я там на своем месте.
— Странно.
— А что ж тут странного?
Теперь мы шли по тенистому бульвару.
— Смотри, вон, по-моему, симпатичное заведение! — сказал вдруг он. — Заглянем?
Мы заглянули. Нам понравилось.
— Андрей, ты сказал, что это странно. Почему? — вернулась я к волновавшему меня разговору.
— А ты понравилась бы моей маме, — сказал он невпопад, словно не слышал моего вопроса. Но звучало это совершенно безнадежно.
— Ты думаешь?
— Да. Лариса ей не нравится. Совсем. Категорически.
Естественно, подумала я. Если его мама такая чуткая женщина, она наверняка догадывается, что у сына ветвистые рога.
— Какая у тебя ямочка на подбородке… Так и хочется поцеловать.
— Так поцелуй, в чем проблема? — тихо сказала я. Кроме нас в ресторанчике была только одна пара, и она не обращала на нас ни малейшего внимания.
Он вздрогнул. Протянул руку и погладил меня по щеке. Меня бросило в дрожь. А он сказал:
— Знаешь, я не хочу пошлого адюльтера на гастролях.
Неужто Ларка сказала правду?
— Тут солнце, море, нас тянет друг к другу… Давай отложим до Москвы.
— Ну что ж… — вдруг охрипла я. — До Москвы так до Москвы.
Мне все было понятно. Она сказала правду. Его все-таки тянет ко мне, и сильно, но обнаружить передо мной свою несостоятельность не хочется. А в Москве… В Москве так легко затеряться. У него своя жизнь. Напряженная, занятая, там все это забудется, как и не было. Там легко остаться друзьями или вовсе не видеться. Боже, какая злобная насмешка судьбы… И как его жалко, просто до слез. Но хорошо, что я это знаю. Я не совершу множества бестактностей и оплошек, которые могла бы совершить по неведению.
— Андрей, расскажи про своего сына, — сменила я тему. Он взглянул на меня с благодарностью. Бедолага. Но тут зазвонил мой мобильник.
— Буська, где ты? Я погиб! — В голосе слышалось подлинное отчаяние.
— Что? Что случилось?
— Мне подбросили ребенка!
— Какого ребенка? Что ты говоришь?
— Бусечка, возвращайся скорее, я пропаду! Он ходит на голове!
— Венька, прекрати истерику и объясни, в чем дело!
— Это долго! Пожалуйста, возвращайся! Сейчас он терзает Татьяну Ильиничну, но она долго не выдержит… Только ты можешь меня спасти!
— Ты про кого говоришь, про Венчика?
— Ну да, про кого же еще!
— Откуда я знаю, может, у тебя тут целый выводок.
— О боже!
— Ладно, буду через сорок минут.
— Что там такое? — заинтересовался Андрей.
Я ввела его в курс дела.
— О, мне такая ситуация знакома.
— И что?
Он молча пожал плечами, а я поняла так, что поскольку он импотент, то эти предъявленные ему дети не могут быть его детьми.
— Ну что, побежишь выручать братца?
