Бумажный грааль - Блэйлок Джеймс (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗

– А ты всех видишь насквозь, – сказала Сильвия.

Он пожал плечами, немного уязвленный таким ироничным ответом.

– Ну, наверное, я слишком зашорен. Людям не по карману варежки ручной вязки за сто долларов, но они вполне могут решиться на медный браслет, который позволяет им говорить с умершими. – Он изобразить игривость.

Но Сильвия только смотрела на него в упор и молчала, и он сообразил, что все испортил, возможно, безвозвратно. В этой области чувство юмора Сильвии, кажется, отказывало. Как прежде ее отец, она, вероятно, прониклась непоколебимой верой в свои товары. Она была слишком честной, чтобы поступать иначе. Говард напомнил себе, что не видел ее пятнадцать долгих лет. Она могла уверовать во что угодно. Как-то раз, очень давно, она обвинила его в том, что он отмахивается от всего, чего не понимает, и в ее словах была доля истины. Он этого не забыл, но, возможно, не так уж и изменился. Так жить было спокойнее и проще. Не надо утомлять себя, выискивая новые хобби и увлечения, и ктому же в своей узколобости можно чувствовать себя ах каким добродетельным.

– Мне нет дела до прибыли. Во всяком случае, я не мошенничаю, если ты это имеешь в виду, – сказала Сильвия. – Но мне хочется облегчить жизнь отцу с матерью.

– Конечно. – Когда она вот так это представила, Говарду стало немного стыдно. – Я не то хотел сказать…

– И потом, ты, кажется, считаешь, что тут сплошь подделки. Для тебя все подделка. Я-то думала, ты, возможно, перерос подростковый цинизм. И что еще хуже, откуда тебе знать, что у меня в мыслях? Откуда тебе знать, во что я верю, во что не верю? Не стоит оскорблять людей направо и налево, не зная, чем они живут. – Она помолчала, потом посмотрела ему прямо в лицо, немного враждебно. – К тому же есть доказательства, что у меня действительно была прошлая жизнь, и не одна. Если откроешь свой ум, а не станешь захлопывать его, как мышеловку, может, узнаешь о себе что-нибудь, что покажется тебе интересным.

– И какие же это были жизни? – Говард вдруг снова перешел в наступление: просто не смог ничего с собой поделать. Может, потому что она оставила его на ночь запертым на чердаке у Джиммерса, пока сама всучивала кристаллы чокнутым яппи, помешавшимся на нью-эйдже. И вообще, и так ясно, что она скажет про эти прошлые жизни: мол, была какой-то там принцессой – египетской, нет, скорее вавилонской, или служанкой, которая приглянулась принцу. Да их, наверное, там тысячи были, только и ждали шанса умереть десяток раз, лишь бы стать современной девушкой.

– Я была служанкой при дворе Рамзеса III,если тебе так хочется знать. Однажды, около года назад, я прошла курс гипнотерапии и в трансе рисовала палочкой на песке иероглифы. Не просто каракули, а значки со смыслом. Мой терапевт их перевел. А до того я иероглифов никогда не видела. Объясни-каэто, мистер Скептик, никто ведь другой не может.

Она все еще смотрела на него пристально, ожидая насмешек. А он только сделал большие глаза.

– Ты говоришь о мужчинах с птичьими головами, анкхах и заламывающих руки танцовщицах? Мне всегда такое нравилось. У меня в первом классе была учительница, которую, богом клянусь, звали Розетта Камень [6].

– Насмотрелся? – Она направилась к двери.

– Пожалуй. Послушай, извини. Я только дурачился.

– Ну да, просто умора. Сам ты ни во что не веришь и смеешься над теми, кто верит. Ты чего-то боишься?

– Не знаю. С такой стороны я это не рассматривал.

– Так подумай. Ты не понимаешь и половины того, что тут происходит, так? Может, тебе лучше вернуться в Лос-Анджелес, а нас оставить в покое? Раствориться в южном направлении?

Говард вышел за ней на лунный свет. Он повел себя по-глупому, хотя мог предвидеть, что это вызовет размолвку. Будь он твердо уверен, что действительно понимает какую-то важнейшую тайну, то, может быть, нашел бы извинение такой своей выходке. Но правду сказать, за последние несколько лет он начал думать, что решительно ничего в жизни не понимает. А последние два дня его в этом почти убедили.

– Извини, – сказал он. – На самом деле я немного нервничаю. Как ты и сказала, я и впрямь не знаю, что происходит. Мне все это твердят, и, боюсь, мне это начинает действовать на нервы. Я ничего не знаю о чужих прошлых жизнях и готов это признать. Обещаю, что не буду больше смеяться. Пойдем чего-нибудь выпьем, как и собирались. Бутылку вина, например.

– Я довольно занята, – сказала она, явно обиженная на его насмешки.

– Чем? Что тут можно делать?

Они стояли на дорожке, идущей вдоль утиного прудка. Полная луна светила на затянутую ряской воду. В других обстоятельствах это показалось бы романтичным, но сейчас было просто холодно, ветрено и бесприютно. Говарду пришло в голову, что за последние два часа они с Сильвией на удивление сблизились. Пятнадцать лет просто исчезли, как привидения дядюшки Роя. Но почему-то так же быстро все разладилось. И по большей части виноват был сам Говарда. Он задал себе вопрос, почему отчасти виновата и Сильвия, но не нашел ничего дельного, разве что чушь про реинкарнацию.

– Извини, что ерничал, – сказал он. Она кивнула.

– Кажется, ты слишком часто это говоришь.

– Что говорю?

– «Извини». Перестань извиняться. Просто сделай что-нибудь.

– Ладно. Как насчет вина?

Не сказав больше ни слова, она зашагала по улице. Говард пошел следом и нагнал ее на углу, где она свернула к кафе «Альбатрос». Бар наверху был почти пуст, лишь несколько человек играли в дартс и ели попкорн. Из скрытых колонок мягко журчал гериатрический, судя по звуку – нью-эйджевский джаз. Подчеркнуто спросив ее мнение, Говард заказал бутылку белого вина, и некоторое время они сидели молча.

– Мистер Джиммерс говорил, тебя вчера обокрали, – наконец произнесла она.

Говард кивнул, потом решился и рассказал ей про приключение на стоянке у музея, про мини-вэн клейщика и украденное пресс-папье. Новость ее как будто не удивила.

– Ты отцу говорил? Про пресс-папье?

– Нет. К слову не пришлось.

– Посмотрим, не удастся ли мне его вернуть, – сказала она. – Возможно, его уже продали или обменяли. Тут у нас довольно оживленный черный рынок. Все то и дело что-то выменивают, к тому же и контрабанды тут немало. Отец одно время этим промышлял. У него есть кое-какие знакомые, которые могли видеть твое пресс-папье. Тебе, возможно, стоит обойти антикварные лавки в городе или даже здесь, в Мендосино.

– Хорошая мысль, – сказал Говард. – Я бы с радостью его выкупил. – Он помялся, размышляя. Секунды тикали, а он все смотрел в свой бокал, но наконец решился, поставив все на вино и врожденную романтичность Сильвии: – Собственно, я вез его тебе в подарок.

Прошла минута, в бокале ничего не изменялось, оставалось только надеяться, что молчание подчеркнет смысл его слов. Когда он поднял глаза, то Сильвии за столом не увидел: держа в руке пустую миску, она стояла у автомата для попкорна.

– Не могу не есть попкорн, когда вижу его поблизости, – сказала она, вернувшись сполной миской.

– И я тоже.

Он сгреб горсть и начал грызть по одной, пытаясь сообразить, как вернуться к разговору о пресс-папье. Заметив, что количество золотой жидкости в бутылке быстро уменьшается, он долил в бокалы вина. Само по себе это было неплохо, вот только, если он полагается на вино, чтобы сгладить размолвку, одной бутылкой, возможно, не обойдется. Но если он закажет вторую, она может решить, что он что-то замышляет или в дополнение к остальным своим порокам еще и пьет, как сапожник.

– К тому же это пресс-папье с репликой обсерватории Маунт-Вашингтон. Не знаю, насколько старое, но уверен, что девятнадцатого века.

Она кивнула и сказала:

– Я бы, пожалуй, перекусила. Ты как?

– Конечно, – ответил он, подавив желание превратить ее вопрос в глупую шутку. – То есть я еще лосося не переварил. Может, что-нибудь легкое. Сама выбери.

– Сейчас вернусь.

Она встала и направилась изучать лежащее на стойке меню, потом обменялась парой фраз с барменом. До Говарда донесся ее смех, но говорила она слишком тихо, и слов было не разобрать. Они явно были хорошо знакомы. Делая вид, что наблюдает за игрой в дартс, он чувствовал себя чужаком. Теперь ему придется заговорить о пресс-папье в третий раз. Это было почти невозможно.