Амнезиаскоп - Эриксон Стив (читать книги онлайн без сокращений .TXT) 📗

– Да, но, – ответила она уничтожающим тоном, – может быть, женщинам не всегда была доступна возможность умирать за романтику.

– Вот тебе и ответ.

– И вообще, ты обобщаешь.

– Ты меня и просила обобщить, помнишь? Отвечай за свои противоречия.

Она хищно расширила глаза. Она спросила, как меня зовут, и я сказал ей, и она сказала, что, кажется, слышала обо мне; я сказал ей, что сомневаюсь в этом, и она спросила, не писал ли я когда-то книги, и я признался, что писал.

– Я, кажется, читала рецензию на одну из них, – сказала она. – На самую последнюю.

– Это было достаточно давно.

– На пафосную такую.

– Все мои книги пафосны, – заверил ее я. – Просто последняя была особенно пафосной.

– Меня зовут Джаспер.

– Какое интересное имя.

Ей наскучило ее интересное имя.

– Это имя без причины, – объяснила она. – Нет, мои родители не думали, что у них будет мальчик. Нет, они не зачали меня в городе под названием Джаспер. Они не назвали меня в честь Джаспера Джонса [2] или в честь дядюшки Джаспера, который оставил им миллион долларов… – На пальце у нее было кольцо в форме кошки, свернувшейся клубком вокруг красного камня. Она выставила руку и даже разрешила мне взять ее пальцы в свои, чтобы я смог рассмотреть его. Она поглядела на меня так, будто видела меня насквозь.

– Оно подходит к тому, что у меня в клиторе.

– Что-что?

– Оно подходит к кольцу в моем клиторе.

– Я тебе не верю.

Но я ей, конечно же, верил. Я верил ей полностью. Ее, казалось, совершенно не волновало, верю я ей или нет.

– Доказывать тебе я не собираюсь, – сказала она. Меня настигло вдохновение. Не потому что ситуация была хоть на сколько-то у меня под контролем, а потому что Джаспер контролировала все настолько, что для нее не составляло труда кинуть мне подачку, жест сексуальной любезности вместо доказательства того, что в клиторе у нее кольцо с кошкой и это единственное украшение, подходящее к какому-либо из остальных, а именно – к кольцу у нее на пальце.

– В моем сценарии, – сказал я ей так спокойно, как только мог, – художница задает вопрос каждой натурщице, которую видит в первый раз.

– Да?

– Где он тебя трогает?

Она кивнула.

– Вопрос задается без преамбулы, и кто «он» – неважно. Иногда натурщица удивляется вопросу, иногда смеется, иногда пугается. В каждом случае художница предполагает, что берет ситуацию под контроль тем, что ловит собеседницу врасплох, пока однажды не встречает натурщицу, которая отвечает так, как будто все это время ожидала вопроса.

Подумав какую-то секунду, Джаспер сказала:

– Под грудью. Под соском.

– Под которой?

– Под левой, – сказала она спокойно. – Когда его руки поднимаются к моей груди, знаешь… он открыт передо мной. Обезоружен.

– Обезоружен?

– Как в гангстерских фильмах. Когда плохой герой поднимает руки вверх.

– А иногда и хороший.

– Иногда хороший.

– А он хороший или плохой?

– Он хороший, – ответила она, – когда я плохая. Она откинулась назад и посмотрела мне в глаза.

– Вчера я пошла на открытие выставки в одной маленькой галерее в даунтауне, недалеко от третьего кольца. Я думала, может, увижу там себя. На картине, то есть.

– Ты хочешь сказать, ты на самом деле натурщица?

– … Но я шла по выставке и к тому времени, как прошла ее наполовину, выпила немного вина и чувствовала себя немножко… – Она улыбнулась и снова расширила глаза в своей манере; иногда в ней чудилось полное помешательство, иногда же – почти неземная собранность. – Так что, может быть, я там и была, просто не узнала себя.

– Что это значит, когда ты видишь себя на картине и не узнаешь?

– Это значит, что художнику следует забыть о том, чтобы писать, насколько я понимаю. А ты думал, это может значить что-то еще? Ты же не думал, что в этом может быть глубокий психологический смысл, правда? Я не слишком много думаю о смысле вещей. Пройдя половину выставки, я столкнулась с ним, а может, он столкнулся со мной, я не помню. Он вел себя, как будто знает меня, но, насколько мне известно, мы никогда не встречались. Это было неважно. Мы пошли к нему. Я зашла в ванную и сняла одежду. Когда я вернулась, он в беспамятстве лежал на постели, так что я раздела его и завязала ему глаза и привязала его запястья к кроватным стойкам своими чулками. Я нашла его ключи, потушила свет и отправилась в один свой любимый маленький бар на пляже. Там хорошая музыка. Я выпила и начала разговаривать с какой-то женщиной, не помню, как ее звали; она была тихая, как человек, который ужасно хочет побыть диким и необузданным, но не знает, как. Мы выпили еще, и я сказала, пошли, встретимся с одним моим знакомым. И мы вернулись в его квартиру. Он все еще был привязан к кровати. Мы делали, что хотели. Иногда мы целовались друг с другом, иногда притрагивались к нему. Иногда мы просто оставляли его лежать там и совсем не обращали на него внимания. Мы бродили по его квартире и рассматривали его вещи и пили его вино и стояли нагишом на его балконе, глядя на океан, слушая, как он трепыхается на кровати, пытаясь освободиться. Чем отчаянней он трепыхался, тем больше нам это нравилось. Я видела, что она сдерживается, ждет, чтобы я сказала ей, что все, что мы делаем, нормально, и в конце концов мы вернулись к кровати, и я залезла на него, а потом она, а потом мы вместе сели на него в одно и то же время. Я знаю, что ты думаешь. Ты думаешь, это мечта каждого мужчины. Каждый мужчина думает, что это его мечта. Но когда я держала его лицо между ног и касалась его рта, чтобы кончить, мне было видно – он понимает, что это не его мечта, а моя мечта. Потом она тоже села на него, и у нее никак не получалось, и я начала шептать ей в ухо, что я мужчина и что я сейчас трахну ее сзади. От этого она кончила. Мы оделись и вернулись в бар на пляже, и выпили еще. Мы все еще смеялись над этим происшествием. Он, наверно, так и лежит там, привязанный к кровати.

Я верил всему этому, точно так же, как поверил, что у нее в клиторе кольцо. Но хотя я получил все, на что мог только надеяться, каким-то образом ситуацию контролировала она, целиком и полностью; в духе того, что она рассказала, я думал, что вдохновение пришло ко мне, но теперь я понимал, что оно принадлежало ей. Она встала из-за стола и допила вино.