Допустимые потери - Шоу Ирвин (бесплатная библиотека электронных книг .TXT) 📗

Когда утром, уходя на работу, он целовал Шейлу, та казалась спокойной, но несколько утомленной и погруженной в себя. Это была изнурительная ночь, которая началась с того момента, когда он, едва переступив порог, услышал:

– Что должна означать твоя затея с пистолетом?

– Как ты узнала о пистолете? – ответил он вопросом на вопрос, уже сожалея о том, что даже один день держал ее в неведении о случившемся.

– У меня был ленч с Оливером. Он беспокоится о тебе не меньше, чем я.

– Ну ладно, – сказал он. – Садись. Надо поговорить. И разговор будет долгим.

Затем в тех же словах, что и в разговоре с Элейн, он сообщил ей о ночном телефонном звонке. Он также пересказал Шейле большую часть (но отнюдь не все) из того, что бывшая супруга говорила о составлении списка людей, потенциально способных причинить ему вред. Из страха обидеть Шейлу и опасаясь, что та может заподозрить его в недоверии, он не упомянул о совете составить перечень и ее личных знакомых. По несколько иным соображениям он опустил и имя звонившей ему не так давно женщины из Чикаго. Когда-то у него была с ней связь. Ее семья, как и она сама, могли планировать месть, либо угрожая физической расправой, либо прибегая к шантажу и вымогая крупные суммы.

– Мне не хотелось об этом спрашивать, Шейл, – сказал он после многочасовой дискуссии, которая давно уже шла по кругу без всяких, как ему казалось, результатов, – но нет ли человека, имеющего зуб на тебя и пытающегося достать тебя через меня?

– Эта идея принадлежит Элейн? – спросила Шейла.

– Что-то в этом роде.

– Очень на нее похоже, – с горечью заметила Шейла и тут же поинтересовалась: – Опять клянчила деньги?

– Нет. Она обзавелась богатым дружком.

– Хвала небесам за их крошечные милости, – не скрывая иронии, сказала Шейла. – Посмотрим, смогу ли перечислить своих врагов… Да, конечно. В одной из моих групп есть пятилетний малыш, который меня ненавидит, так как я его поставила в угол на десять минут. Злодей был наказан за то, что довел до слез маленькую девочку. – Она улыбнулась и закончила: – Час, однако, поздний. Моя голова в тумане. Поэтому сейчас пошли спать, а утро, как известно, вечера мудренее.

Но вот наступило утро обычного рабочего дня, а она казалась озабоченной и подавленной. По морщинкам под глазами Шейлы Деймон мог безошибочно определить, что она плохо спала. Деймон и сам провел отвратительную ночь. Ему снова снился отец с игрушечной лошадкой в руке. Отец, улыбаясь, стоял у мраморной балюстрады и манил сына к себе.

У дверей они еще раз поцеловались – это был долгий поцелуй, – и Шейла сказала:

– Береги себя.

– Естественно, – ответил он, спустился по лестнице и вышел на улицу, где завывал холодный весенний ветер. В другое время Деймон нашел бы эту погоду бодрящей и весьма подходящей для долгой прогулки. Но сегодня он поплотнее закутался в плащ, высоко поднял воротник, прикрыв уши, и быстро зашагал, стараясь сохранить тепло. Люди, которых он встречал на пути, казались ему изможденными и враждебно настроенными, а если их лица и выражали что-либо иное, то в массе своей это было выражение всепоглощающей ненависти и внутреннего убеждения в том, что весь мир или по меньшей мере Нью-Йорк заселен их врагами.

И в конторе было не лучше. Как только Оливер появился на работе, Деймон, закрыв дверь, отделяющую их рабочую комнату от помещения, где находилась мисс Уолтон, резко, почти срываясь на крик, произнес:

– Вот уж не знал, что ты превратился в старую бабу и стал трепать языком по всему городу. Мне казалось, у нас есть договор – то, что происходит в этом офисе, здесь и остается.

– О… – протянул Оливер, – значит, Шейла успела тебе сообщить, что мы вчера встречались за ленчем?

– Естественно. А ты в этом сомневался?

– Послушай, Роджер, – спокойно ответил Оливер, хотя Деймон видел, что он обижен, – твое поведение после возвращения Шейлы из Вермонта весьма озадачило ее, так же, как, впрочем, и меня. Один пистолет, Бог мой, чего стоит! Ты же много лет срываешь голос, требуя принятия закона о контроле за оружием. Я видел твою подпись под десятком обращений к конгрессменам.

– Ну и что… просто я изменил свою позицию, – сказал Деймон по-прежнему чересчур громко. – И вообще это не повод для того, чтобы болтать у меня за спиной.

– Деймон, обсуждение с твоей супругой проблем, не имеющих ни малейшего отношения к агентству, вряд ли можно называть пустым трепом, – возразил Оливер.

– Почему ты уверен, что это не имеет отношения к конторе? Может быть, черт тебя побери, совсем наоборот! – Выпаливая все это, Деймон чувствовал, что не прав, но остановиться не мог. – Поэтому впредь держи свой проклятый язык за зубами.

Оливер повернулся и молча двинулся к своему столу. «Еще одно очко не в мою пользу», – подумал Деймон.

За все утро они больше не сказали друг другу ни единого слова. Деймон лишь делал вид, что трудится, бесцельно перекладывая с места на место бумаги на своем столе. Когда прозвучал звонок из приемной, было уже почти одиннадцать.

– На проводе миссис Деймон, – сообщила мисс Уолтон.

Деймон удивился. Шейла взяла себе за правило не звонить ему на работу, а если и звонила, то делала это около пяти часов, зная, что рабочий день заканчивается. Обычно она просила его что-то купить по дороге домой, а иногда – если находилась вблизи агентства – предлагала поужинать в ресторане или сходить в кино.

– Соедините, – распорядился Деймон.

– Роджер, – начала Шейла без всяких предисловий, – я думала о том, что ты сказал по поводу моих потенциальных врагов.

– Ты имеешь в виду пятилетнего мальчишку, которого поставила в угол? – спросил Деймон. – Неужели дитя становится опасным? – Это была неудачная шутка. И он знал об этом…

– Я счастлива, что ты пребываешь в столь развеселом расположении духа, – раздраженно ответила Шейла. – У меня, увы, иное настроение.

– Извини.

– В прошлом году произошло нечто такое, о чем мне следовало бы помнить. Тогда около школы начал болтаться какой-то мужчина, предлагая детишкам конфеты и спрашивая у малышей, не хотят ли они пойти с ним,чтобы полакомиться мороженым и выпить крем-соды. Некоторые мамаши, как тебе известно, приходят за своими детьми довольно поздно, а воспитатели слишком заняты для того, чтобы торчать на улице и ждать, когда эти милые дамы изволят появиться. Мы запрещаем малышам подходить к калитке, но на тех, кому четыре-пять лет, подобные предупреждения действуют слабо. Одним словом, это стало меня беспокоить, и как-то во второй половине дня я, спустившись вниз, сказала этому типу: мне не нравится то, что он слоняется около школы и заговаривает с детьми. На вид этому человеку около пятидесяти лет, и одет он вполне прилично, но тем не менее мне он никакого доверия не внушал. Мужчина притворился оскорбленным, заявил, будто он одинокий пенсионер и обожает детей. И в отличие от меня не видит ничего плохого в том, что ребенок полакомится конфетой.