Лондон, любовь моя - Муркок Майкл Джон (лучшие книги онлайн txt) 📗
— Дэвид! Здорово! Наконец-то!
Уже несколько недель Маммери сотрудничал с журналом. Его колонка называлась «Гордость Лондона». Когда в прошлый четверг появилась его первая публикация, его попросили позвонить своему двоюродному брату, который очень обрадовался, узнав, что кузен работает на него. Маммери же был очень рад тому, его материал был принят без помощи родственных связей, а также тому, что Гриффин все еще испытывал по отношению к нему дружеские чувства. С тех пор как Гриффин съехал из Фулема, их жизненные пути не пересекались.
Гриффин провел Маммери в глубь просторного офиса, пол которого был устлан ковром персикового цвета. Удобные кресла пастельных тонов, большой письменный стол, еще более панорамный вид на Лондон.
— Неплохо, да? Видишь, как я поднялся? А ведь я думал, что эта затея долго не продлится. Грех жаловаться, да? Лучше, чем играть на ирландском тотализаторе.
Маммери не ожидал услышать от кузена такой откровенности и потому был немного растерян. Черноволосый и чернобровый, белозубый, немного одутловатый, в тройке от Кардена и полосатой сорочке от Джегера, Гриффин был похож на младшего партнера в семейном банке, а потому просто обязан был излучать самоуверенность и грубоватое самодовольство.
— Мы отправимся на ланч в «Парик и перо», если ты не против. — Усевшись в одно из кресел, Льюис покрутился в нем, чтобы оказаться лицом к Маммери. — Помнишь, как несколько лет назад мы с тобой надрались там до чертиков?
Маммери улыбнулся.
— Да, там душновато, еда не ахти, но зато какие люди! Все, кто правит страной, общественным мнением, вершит правосудие! Либо пьяницы, либо маразматики, либо и то и другое вместе. В любом случае, посмотреть стоит. Я пригласил Томми Ми. Не возражаешь? Томми будет рад повидаться с тобой.
Маммери был разочарован. Этот Ми был женат на сестре Льюиса и недавно стал депутатом-тори от Восточного Кенсингтона. В свое время Маммери работал у Ми в лондонском транспортном издательстве внештатным сотрудником. Когда тот узнал о его психических проблемах, то завел манеру говорить с Маммери снисходительным тоном.
— Честно говоря, я не в восторге от Томми.
— Черт! Слушай, извини, Дейви! Но уже ничего не поделаешь. С его слов я понял, что вы приятели. Но мы отделаемся от него, как только поедим. А сами отправимся в «Эль-вино», чего-нибудь выпьем.
Поняв, что обречен на один или даже два неприятных часа, Маммери быстро осушил предложенный ему «кампари» с содовой. Они спустились на Флит-стрит и прошли мимо Дома правосудия. На той стороне улицы находился клуб «Парик и перо» с баром, маленькой столовой, узкими лестницами, дубовой обшивкой и выцветшими коврами и картинами девятнадцатого века. Обстановка клуба несколько отличала его от местных пабов, но, как и они, он был полон табачного дыма и мужского смеха. Почти все присутствующие, кроме Маммери, были в темном.
Как только они уселись в углу у выходившего во внутренний двор окна и взяли в руки меню, появился Томми Ми и помахал им с таким видом, словно приветствовал свой электорат. Томми был стройным, светловолосым и светлоглазым, у него были выдающиеся вперед зубы и темное пропитое лицо. Одет он был в костюм, который десять лет назад считался шикарным. Он крепко пожал руку Маммери и сказал, что рад видеть его в добром здравии, после чего, приняв уважительный вид, схватил Гриффина под локоть. Как оказалось, Льюис подумывал о покупке кое-какой недвижимости, в основном под новые офисы. А Ми был его советчиком в этом деле.
Пока Томми распространялся о модернизации участков старой застройки, Маммери последовательно съел стейк, пирог из почек с грибами, жареную картошку, сыр и запил все это пинтой бледного эля.
— В ближайшие десять лет Лондон ожидают колоссальные перемены, — говорил Ми. — И что особенно важно, население начнет сокращаться. Это огромное преимущество для тех, кто понимает, что происходит.
— О какой части населения вы говорите? — с интересом спросил Маммери.
Удивленный вмешательством Маммери, Ми моргнул:
— Конечно, о той, которая не сможет себе позволить по-прежнему жить здесь! — Он поправил свой жилет. — Все они отправятся за город, на свежий воздух. В Милтон-Кейнс, Харлоу и тому подобные места. Так всем будет лучше. Именно для этого и создают города-спутники. Даже ваши приятели-леваки понимают это. Никто лучше их не умеет строить воздушные замки, а потом требовать деньги на их ремонт. Ха-ха-ха. Цены растут не от увеличения себестоимости, а от спроса. Одежда, еда, наркотики. Можете сами продолжить список.
— Но людям нужно иметь прибежище. Это необходимость, ведь так?
— О, конечно! — Томми Ми усмехнулся.
Один пустой спичечный коробок на другом. Ушел чтобы стать барабанщиком. В три часа ночи играл на их клавесине. Такой напыщенный самодовольный чуть не упал в пруд. Сказал что хотел поступить как положено джентльмену. Ис кхебер ка эк, эк херф сэч хэй. Одиннадцать лет в трауре. Заставила его надеть черный презерватив, сказала моя жена.
Гриффин сдержал слово. Извинившись, что у него срочные дела, он поторопил их с едой. Сказав, что позвонит Томми в палату общин, он увел Маммери на Флит-стрит, где, свернув направо, они попали в уютный полумрак «Эль-вино» за пятнадцать минут до закрытия.
— Томми — придурок, но он мне полезен, и к тому же я не хочу семейных проблем. Моя жена считает его смешным. А ты еще не женился, Дейви? — Они оба взяли по двойному бренди и уселись у шумной барной стойки.
— Я живу с одной очень толковой американской девушкой.
— Завидую. — Гриффин с уважением кивнул головой и зажег сигарету. — Новая кровь… Часто там бываешь? Нью-Йорк — удивительный город.
— Я еще не был в Америке. — Маммери вдруг стало стыдно. — Собираюсь в этом году.
— Не верь всякой болтовне. И Лос-Анджелес тоже чудесен. — Гриффин допил свой стакан. — Слушай, Дейви, извини меня насчет Томми. Хочешь еще? — Он сделал знак бармену. — Приходи-ка со своей дамой к нам в гости. Пожалуйста. Насколько я знаю, Кэтрин планирует маленький званый обед. Будет несколько друзей. Никого вроде Томми, обещаю.
Маммери был тронут.
— Это было бы здорово, Льюис. Спасибо.
— В следующую среду, в семь тридцать. Идет?
Расплачиваясь за вторую порцию, Льюис мельком взглянул на часы.
— Черт! У меня телевизионщики через полчаса. Ну да ладно. Твои статьи потрясающие. Ностальгия без сантиментов. Отлично, словом! Ты знаешь, где мы живем? Челси, Парадиз-Пэссидж, тридцать два.
Уже давно Маммери не бывал на званых обедах. Большинство друзей приглашали его только в рестораны. Что ж, это возможность повидать кое-кого из богатых родственников, а на Луизу наверняка произведет впечатление дом Гриффина. С таким аспектом Англии она еще не встречалась.
Выйдя из бара навеселе, он расстался с Гриффином и направился в узкие переулочки Друри-лейн, где редакции нескольких журналов устраивали в тот день конференцию в помещении над типографией, в которой большинство из этих журналов и печатались. Эти издания не всегда платили за статьи, во взглядах Маммери было мало общего со взглядами других авторов, но Луиза одобряла его радикализм, а редакторы с энтузиазмом реагировали на его вдохновенные идеи.
Теперь они были уже довольно старыми и стриглись у дешевых парикмахеров. Наткнулся на останки немецкого летчика. Кто-то уже срезал парашют. Обмундирование подрастащили. И конечно, часы и вещи. Говорю тебе, держи дом в холоде, и никогда не будешь жаловаться на одиночество. Дети будут ласкаться. Кошки — сидеть у тебя на коленях. Собаки останутся верными. Кернер хо гая! Шабаш! Тум хамара бат джантер хэй? Давай быстрей, как хороший мальчик.
Взобравшись наконец по скрипучим ступенькам на верхний этаж, Маммери увидел пышноволосую девушку в белом замшевом платье. Она радостно воскликнула:
— Привет, Дейви!
Он не помнил ни ее, ни в какой газете она работает. Она пыталась что-то сделать с портативным магнитофоном. Маммери вошел в большую комнату, где на стене висели плакаты Роберта Крамба, GratefulDead и «Черных пантер», а посредине стоял круглый стол. Все помещение было завалено пыльными газетами, а по углам лежали кучи старых журналов и папок. Большинство из тех, кто сидел за столом, напоминали персонажей вестернов. У всех были длинные волосы, широкополые шляпы, ковбойские сапоги, широкие ремни, массивные пряжки, штаны из оленьей кожи с бахромой, хлопчатобумажные рубашки. Остро и соблазнительно пахло гашишем. Присев на свободное место, Маммери принялся слушать рассуждения о дистрибьюторской стратегии и возможности объединения нескольких газет. Тиражи упали. Даже полиция перестала обращать на них внимание. Все, кто прежде дарил талант радикальной прессе, теперь торговали вдохновением на более оплачиваемом рынке, например писали для музыкальных журналов. Прошел и спрос на христианские ценности, популярные в конце шестидесятых. Мрачный Дик Баррон, немного толстоватый для своих кожаных штанов, сказал:
