Профессорская дочка - Колина Елена (читать онлайн полную книгу TXT) 📗

На следующей неделе во вторник

Вадим сидел за пустым столом и смотрел в окно. Когда я поставила на стол чашку с кофе, встрепенулся и переменил выражение лица на обычное, веселое.

– Я пойду, – сказал он самым своим бархатным голосом, как будто все еще находился в имидже печального Деда Мороза.

– Да, уже? У Вас сегодня такое лицо... Наверное, у него какой-нибудь кризис. В другой раз

не буду думать, что если человек красивый, гладкий и похож на довольного кота, то у него никогда не было душевных исканий, творческого кризиса, переоценки ценностей.

– Какое? – с интересом спросил он. – Какое лицо?... Я... у меня отец в больнице.

Вот почему он не приходил – у него отец в больнице, а Ада говорила „секс“, и Анна-Ванна тоже. Бедный, бедный...

– Ох... будет глупо, если я скажу „не расстраивайтесь“, ведь Вы уже расстроены, правда? Но...

– Но я и не расстраиваюсь, Вам показалось. Это Вы до сихпор все „папа-папа“, ая... не расстраиваюсь, – сказал Вадим, и лицо у него стало упрямое. Как у Димочки, когда он твердо решил, что ему к четвертому уроку.

Я вдруг заплакала, и все плакала и плакала, не могла остановиться, так что в конце концов он взялся меня утешать и даже поставил чайник, хотя это было не совсем честно. Ведь это у него отец в больнице, а я... я просто подумала: мне было бы легче, если бы папа сначала заболел и был в больнице... а он просто заснул и не проснулся, а как же я?

Вадим

Она плачет, потому что у меня отец в больнице? Вообще-то это трогательно. Трогательная дура.

Зачем я сказал про отца?... Что это со мной? Сижу у нее неизвестно зачем, рассказываю сказки. Тоже мне лысая Шахерезада.

Расстроен я из-за того, что рейтинги у сериала низкие. Но не говорить же ей про рейтинги! А про отца ей понятно – она все время „папа-папа“, вот и сказалось само. Люди сами виноваты, что их обманывают – говорят им то, что они могут понять. Она так смотрит, что так и хочется наврать ей что-нибудь пострашнее.

Ладно. Мама говорила, нужно говорить правду. Тем более мне это ничего не стоит.

Если человек может не объяснять, а он объясняет, – это очень честно. Нет, не то чтобы Вадим все объяснил прямо, но...

Это не нефть и не металлы, и даже не рестораны быстрого питания.

– Маша, Вы знаете, какой главный принцип сценариста? – спросил Вадим. – Главный принцип сценариста – „нет картинки, нет истории“. Увидел картинку – и осенило. Понимаете?

– Нет... то есть да... у меня тоже бывает, что раз – и дело в шляпе, – туманно отозвалась я.

– Маша, бывают большие проекты. Проект – это большой сериал, „мыло“, – втолковывал Вадим, как будто я ребенок и не понимаю, а я все понимаю. – На „мыле“ одновременно работают несколько сценаристов, каждый пишет свою линию, и сразу же снимают. Это называется „снимать с колес“, понимаете? Это большой проект, и надо использовать любой шанс, чтобы сделать хорошо, понимаете? Рейтинги тут самое главное, рейтинги, понимаете?

– Да-да, нет-нет, – бормотала я в ужасе от того, что он извиняется и оправдывается. – Ничего, что Айвазовского украли... это я сама во всем виновата. Сериал – это же искусство, а искусство важнее жизни... мир существует для того, чтобы войти в книгу... А можно и в сериал, так что не расстраивайтесь...

Я кивала и улыбалась, как будто я мышь, которой вшили проводок в зону удовольствия, как будто я мышь, которая знает, что искусство – дело неземное, даже искусство телевидения. Неземное, а вступило в связь с ее скромной персоной.

– Одна линия никак не складывалась. В принципе это не моя работа, но это все время крутилось у меня в голове, и, когда Вы приставали ко мне со своей мышью, я тоже об этом думал. А у меня рейтинги упали, все решалось. Понимаете?

Понимаю, конечно, понимаю!.. Когда он случайно зашел ко мне за мышами, у него был творческий кризис, и он очень мучился над этой своей линией. Бедный.

Мне нравится, когда человек может не мучиться над своей линией, а мучится, – это очень профессионально, очень честно. С тех пор как я писатель, я тоже все время стараюсь помучиться над какой-нибудь линией, но пока не получается, пока я быстро-быстро пишу, не мучусь. Сказать Вадиму, что мы с ним в некотором роде коллеги, – он подглядывает сериалы, а я тоже писатель с договором и автор „Варенья“ и „Неопытного привидения“? Хотела сказать, но постеснялась, – вот если бы я написала „Варенье и мир“ или „Неопытное привидение Анна Каренина“, а так что?

– У Вас правда все решалось? – спросила я. Вадим кивнул.

– Вы правда мучились? Моя мышка правда была последний шанс? – переспросила я.

– Ну... в некотором роде, – подтвердил Вадим.

– А что Вы написали? Я имею в виду, какие фильмы сняты по Вашим сценариям? – уточнила я. Хватит мне недоразумений с мышами. Пусть назовет вещи своими именами.

– Ну... – Вадим задумался, – для моих сценариев еще не пришло время.

Поняла, теперь я все поняла. Вадим – не то чтобы известный сценарист, скорее нет, не особенно. Для его сценариев еще не пришло время – это значит, у него не принимали сценарии.

– Вы писали сценарии, а их не принимали? – сочувственно спросила я.

Вадим посмотрел на меня удивленно.

– Ох... это очень тяжело, когда работаешь в такой области, где нет точных оценок. Вы считаете так, а Ваш издатель по-другому, то есть не издатель, а тот, кто у Вас принимает сценарии, – уточнила я. – А что, я что-нибудь не так сказала?

– Все так, – подтвердил Вадим. – Я только удивляюсь, откуда... Откуда Вы знаете?

– Ну... я писатель... не писатель, но иногда сочиняю в уме, для себя. Вот фантазия и развивается... Ваши сценарии очень хорошие, потому что... Сценарии очень хорошие. Но я не... то есть, если хотите, не рассказывайте.

Я знаю, что мужчины не любят говорить о своих неудачах, но ведь каждому человеку хотя бы иногда нужен друг, чтобы не стесняться и рассказать.

Вадим задумался, как будто сомневался, рассказать мне правду или нет.

Вадим еще подумал немного и рассказал правду. Оказывается, все еще серьезней, чем просто сериал. Оказывается, у него долгое время все было ужасно, невыносимо! Последний сценарий ему просто швырнули в лицо. Это было унизительно, оскорбительно. Но он – человек сильный.

Оказывается, этот сериал – его последний шанс. Его взяли в проект – просто писать одну линию. Пусть это не престижная работа, но...

– Бывают времена, когда надо положить гордость в карман, понимаете? – сказал он.

– Понимаю...

А она не получалась! Линия. И из-за него стали падать рейтинги. И Вадима уже хотели уволить. А он так рассчитывал зацепиться, сделать эту свою линию так хорошо, чтобы все ахнули.