Детство в девяностых (СИ) - Стилл Оливия (е книги .TXT) 📗
Недалеко от школы было болото, а за болотом стояла сгоревшая деревянная баня. Ребята частенько наведывались туда за обломками фанеры и картонками, чтобы кататься на них с ледяных горок. Даша с Юлькой, воспользовавшись ситуацией, тоже отправились туда.
В руинах сгоревшей бани было что-то жуткое и таинственное. Среди одноклассников про эту баню ходили легенды, что её подожгли с целью убить троих мужиков, что находились внутри. Их сожгли заживо и не отпевали; и теперь, по слухам, духи этих погибших — трое привидений в белых саванах — бродят среди обуглившихся руин бани по ночам.
Подобные истории, рассказанные шёпотом где-нибудь в уголке неосвещённого школьного коридора зимним вечером на продлёнке, или утром, пока не рассвело — когда в изрисованном морозными узорами окне чернела, пугая, темнота — навевали священный ужас, но в солнечный день, когда горка возле школы наполнялась звонкими голосами румяной с мороза ребятни, страх сгоревшей бани рассеивался как дым. Ребята бесстрашно ходили туда, лазали среди обломков, находя для себя в этом ещё одно из любимейших наслаждений детства.
Когда Даша и Юлька, выбрав себе по фанере, собирались покинуть сожжённое здание, их внимание привлекли знакомые голоса мальчишек из-за перегородки. Девочки узнали эти голоса: это были мальчишки с их класса, Козлов и Хандрымайлов.
— Как ты думаешь, разминировали уже? — спросил у Козлова Хандрымайлов.
— Да нету там никакой бомбы, хы-хы!
Хандрымайлов оторопел.
— Как это нет? Ты откуда знаешь?
— Да это же я в ментуру позвонил на перемене… Из автомата. Контрошу надо было сорвать? Ну, и вот…
Девочки аж присели на корточки, затаив дыхание.
— А ты не боишься, что тебя вычислят?
— Кто? Ментура? Хы-хы, как они меня вычислят? Об этом только ты и я знаем… Ты же меня не сдашь?
— Я-то не сдам, но… Погоди!
— Чего такое? — напрягся Козлов.
— Тсс!.. Слышишь? В бане ещё кто-то есть! Что, если нас пропалили?
Перепугавшись насмерть, Юлька вскочила и бросилась было бежать. Но вот этого-то как раз делать было и нельзя. Мальчишки тут же засекли девочек и кинулись им наперерез.
— Стоять!!!
Глава 41
Буквально в нескольких метрах от сгоревшей бани Козлов и Хандрымайлов нагнали Дашу и повалили её в снег. Юльке удалось вырваться, и она стремительно понеслась к зданию школы.
— Она нас сдаст, — сказал Козлов, — Давай Ефимову тут закопаем…
— Я что, похожа на стукачку? — обиделась Даша.
— Ефимова нормальная, она не сдаст, — вступился за неё Стас, — Не сдала же она нас в тот раз, когда училке кнопку на стул ложили…
— А Ивченко?
— Эта может. Погнали за ней!
Мальчишки рванули за Ивченко, забыв о Даше. Та, обидевшись не столько на мальчиков, сколько на Юльку, которая бросила её в беде, кое-как выбралась из сугроба.
Между тем, стоя чуть поодаль от оцепленного здания школы, толпа учеников и учителей оживлённо и озабоченно гудела. Старшеклассников распустили по домам. Стоял вопрос, куда девать младшеклассников, за которыми обычно приходили родители. У многих они были в этот час на работе; а мороз на улице всё крепчал. Поэтому тех из немногих родителей, что приходили за своими детьми, просили также забрать некоторых их одноклассников, которым до шести-семи часов деваться было некуда.
Судя по всему, Юлька никому не успела «настучать», или же не собиралась. Когда Даша приблизилась к школе, Юлька уже стояла там, мирно разговаривая с мальчишками.
— Чё будем делать? — спросила она ребят.
— Давайте пойдём к Ефимовой, — предложил Стас.
Идея была принята. Даша немного напряглась, но согласилась; родителей дома не было.
Дома у Даши ребята захотели обедать. Даша поставила на стол кастрюлю с гороховым пюре, обёрнутую в газету — чтобы дольше оставалось тёплым.
— Фу! И ты этим питаешься?! — скривился Козлов.
— Не хочешь — не ешь, — отрезала Даша.
Хандрымайлов, между тем, появился на пороге кухни с губной помадой.
— Ефимова, ты чё, красишься?
— Это не моя, — сказала Даша, — Это сестры старшей помада.
Хлопнула входная дверь в прихожей. Галина, сняв сапоги, проследовала на кухню.
— Здрасьте… — растерянно пробормотали ребята.
— Да я смотрю, тут целая компания собралась, — не слишком-то довольным голосом отвечала она, — А чего это вы не в школе? Прогуливаете?
— У нас школу заминировали, — объяснила Даша.
— Сами, что ли, заминировали? — фыркнула Галина, — Знаете что, ребят, шли бы вы лучше на улицу гулять…
Ребята просочились в коридор. И тут, зашнуровывая ботинки, Хандрымайлов неожиданно спросил:
— А где ваша старшая дочь?
— Какая старшая дочь? — не поняла Галина, — У нас только Даша…
— Поня-ятно, — многозначительно протянула Юлька, кинув мстительный взгляд на покрасневшую, как рак, Дашу.
— Ну, и как это объяснишь? — спросили её друзья, когда уже вышли на лестничную площадку.
— Я… ммм, ну, это… я… Вы не так поняли… — оправдываясь, блеяла Даша.
— Вруха! — презрительно скривился Козлов, натягивая ей шапку на глаза.
— Да, Ефимова, я был о тебе лучшего мнения, — разочарованно добавил Хандрымайлов, — Ну ладно, Ивченко врёт, но уж ты-то, кажется…
— Да мне-то такое и в голову не приходило! Такой лапши всем на уши навесить про сестру! — добавила Юлька.
Стас Хандрымайлов вдруг вздрогнул от осенившей его идеи:
— А может, и жениха тоже никакого нет? А, Ефимова?
Даша опустила голову. Сейчас был самый подходящий момент во всём признаться.
— Ну, по правде… — начала она, но закончить ей не дали.
— Так я и думала, — торжествующе подхватила Юлька, — Вот сказочница!
И все трое, не прощаясь, с презрительными минами пошли от Даши прочь.
Глава 42
Вся в слезах, Даша влетела в квартиру и, кинув в прихожей пальто, набросилась на маму.
— Зачем, зачем ты меня им сдала? Ну, кто тебя просил?! Теперь у меня нет больше друзей — и всё из-за тебя!..
— А что я такого сказала-то? — искренне удивилась Галина.
— Сама знаешь, что!..
Долго билась с ней мама в тот вечер, пока Даша, плача, сбиваясь и путаясь, не рассказала ей, в чём дело.
— Ну, а врать-то было зачем? — сказала мать.
— Не знаю… Похвастаться хотела… А то у всех есть браться и сёстры, а у меня нету!
— Ну и глупая! Нашла, чем хвастаться! Да уж если на то пошло, это они тебе завидовать должны, а не ты им!
— А чему мне завидовать? Тому, что мне не с кем играть? — провыла Даша в подушку.
— Тому, что ты единственный ребёнок в семье — вот чему! Тому, что всё вот это вот — и квартира наша, и бабки твоей квартира, и дача — всё потом тебе достанется! Ты маленькая ещё, не понимаешь, а подрастёшь — поймёшь, и нам же спасибо скажешь…
И Галина, гладя свою девочку по волосам, мягко проговорила:
— Ты, дочура, одно пойми — ерунда всё это, твои детские переживания. Ну, не с кем играть — эка беда! У тебя вон, подружки, друзья из класса есть… Летом в деревню опять поедешь, там сёстры-братья двоюродные, троюродные… А так ведь всё тебе, всё тебе…
— А что мне-то? — всхлипнула Даша, — У меня даже игрушек нормальных, и то нет! У Юли, вон, весь шкаф завален — и Барби, и Синди, и Кены… И мебель кукольная… А у меня ничего!
— Ну, а зачем тебе Барби эти? Ты уже большая девочка, двенадцать лет тебе.
— Одиннадцать…
— Ну, скоро будет двенадцать.
— Нет, не скоро, не скоро! Зачем вы всё время мне года прибавляете? Что ты, что папа… Так не терпится, чтобы я поскорее выросла, и с рук меня сбыть?
— Странно, все дети наоборот хотят поскорее вырасти и повзрослеть, а ты…
— А я не хочу!
— Ну, мало ли, кто что хочет…
— Вот, ты всегда так! Чего бы я ни захотела — у тебя на всё один ответ: нет и нет… Черепаху — нет, Барби — нет, сестру-брата — нет…
Даша хотела было и дальше изливать свою обиду, но только захныкала и снова уткнулась лицом в мокрую от слёз подушку.
