Архитектура жизни: закон случайных величин - Симонова Дарья Всеволодовна (мир книг .TXT, .FB2) 📗
Был у меня один коллега, в возрасте. Он всегда был атеистом и в шутку говорил, что Бог не слышит каждого, потому что нас много, а он один. Поэтому и заниматься всеми он все равно не может. Довольно распространенное житейское представление. Я же думаю иначе: нельзя переносить Божественное на наше субъективное представление о реальности. Один не может помочь миллионам? Да кто сказал! В целом-то у Бога, как мне кажется, объективно гораздо больше задач, чем просто помочь человеку или наказать. Да и сам человек более сложное создание — божественное. Бог многое сделал для человека, и у него много задач, космических, более важных, нежели разгребать наши проблемы, которые уж точно создали мы — не Он.
Ведь религия, с материалистической точки зрения, это что? Это некая общественная проекция — некая система подхода сообщества к Богу, коллективное отношение к вере. Поскольку человек существует в обществе, а общество — это система, и человек не может без этой системы обходиться. Вот здесь и возникает религия. Ее основная цель, лежащая на поверхности, — помощь конкретному человеку. Но человек-то идет дальше и использует религию уже как инструмент власти, прикрываясь промыслом божьим. «Давайте, ребята, руки мыть перед общением с богом!» — например… И вроде это Бог так сказал, и значит, надо делать, а я не уверен! Хотя это и правильно, руки мыть с точки зрения гигиены, но зачем приплетать бога? Дальше вот это и происходит — переписывают святые Писания, чтобы адаптировать под себя, под то, чтобы массами управлять было легче. И потому сейчас, в современном нашем мире, когда ты общаешься с богом, и вокруг тебя такое огромное количество подобной информации — правильной и бесспорной по своей сути, но вряд ли божественной по происхождению, современному человеку трудно отделить зерна от плевел. Но парадокс в том, что именно в сегодняшнем мире мы можем по-настоящему прочувствовать свои истинные отношения с богом, убрать из них все напускное и найти главный стержень. Именно это формирует нашу духовность и правильное направление в жизни. Потому что, чем сложнее — тем правильнее.
Вера — это тот самый Храм Божий, который внутри человека. С моей точки зрения, это и означает, что для того, чтобы верить в Бога, человеку не обязательно идти в церковь. Сам я хожу, и при этом глубоко убежден, что можно быть верующим человеком, но не воцерковленным. Человек свободен в своей вере именно потому, что она распространяется на все пространство, где бы он сам ни находился, — везде, в любом месте, и не имеет никаких границ и рамок, в том числе социальных.
Тем более формальных, о чем я уже говорил. Ты должен 116 приходить утром в церковь и стоять там, пока идет служба, а если не делаешь этого, ты не истинно верующий, так, что ли? Нет, конечно. В церкви — рукотворной — такое огромное количество грехов! Я пришел как-то поговорить о крещении своего ребенка, и разговаривать пришлось с пьяным батюшкой. Я, конечно, многое могу понять, но должны же быть какие-то рамки допустимого!
С другой стороны, и тот разгул, который сейчас наблюдается в католицизме, тоже, мягко говоря, от Бога далек. У меня это вызывает оторопь. Я с ужасом смотрю на Запад: и на Европу, и на Америку. Что там происходит?! И всё же — с позволения государства! Разрушение традиционных ценностей. Взять, скажем, хоть ту же Скандинавию, где могут запросто взять — и отнять ребенка у родителей, потому что они ему что-то грубо сказали. Это у них, оказывается, считается большим злом, чем отдать ребенка в руки посторонним людям. И таких вещей ведь сейчас очень много, начиная от однополых браков. И это реалии сегодняшних дней. Где зерно этого всходит? Там, где почва благодатная — где исконные ценности принижают и подменяют. И это страшно.
Человек, по природе своей, должен к чему-то стремиться. Постоянное ощущение комфорта и привычной пресыщенности, отсутствие глобальной цели ведет к угасанию мыслительных способностей, к деградации. Личность перестает развиваться. Человек считает, что полностью защищен социальными гарантиями, хотя на деле-то все это псевдогарантии и псевдоправа на эти гарантии. От отсутствия мысли, от желания иметь все и сразу, ничего не делая, при призрачности социальных прав, в человеке запускается механизм самоуничтожения. Мне кажется, именно в этом и причина всех тех странных вещей, что происходят сейчас в мире. То же и нас касается!
В связи с этим подчеркну, что в моем понимании индикатор веры, в первую очередь, это совесть человеческая. Если человек прислушивается к ней, наверное, он причастен к Богу внутри себя. Так и приходит то самое ощущение веры. Что-то сродни тому, о чем гласит известный афоризм: Бога нет, но жить нужно так, словно Он есть.
29.
Сухой остаток
Я фаталист? И да, и нет. Все в нашем мире неслучайно. Я верю в судьбу, но не возвожу ее в абсолют непостижимости, как герой лермонтовского «Фаталиста». Нельзя выстрелить в себя и не убить — убьешь. Но фатальность может проявляться по-другому. В отношении к душе. На самом деле нет ничего важнее человеческой души. Развитие ее, нашей сущности, происходит здесь, на планете Земля. В очень нетворческом и жестком мире, тяжелом для проживания и правильного восприятия чего бы то ни было. Что как раз специально и создается, чтобы человек, находясь в таких жестких условиях, и мог определить, что есть бог и что есть он сам, что добро и что зло, что плохо и что хорошо. И что человек вообще здесь делает. Делает не для кого-то — для себя. Хотя в Законе Божием везде написано: твори добро — и тебе воздастся. Воздастся. Но не потому, что так написано в Законе, а потому, что в первую очередь — это определяет наше воспитание, потому что школа с ее жесткой системой нам специально дана, чтобы мы зрели и переходили из одного класса в другой.
Так же можно сказать о другой — метафизической школе. В этой школе мы редко переходим из класса в класс при этой жизни — только если начинаем рано что-то понимать. И каждый раз человек возвращается на Землю, чтобы прожить новую жизнь: уже что-то поняв, переходя в следующий класс, или оставаясь на второй год. И так может продолжаться очень долго, пока он не сделает правильные выводы и его не переведут в новый класс. А потом ведь еще и школу надо умудриться окончить! По-моему, таких классов 36, если я не ошибаюсь.
Вообще для меня много здесь и непонятного. Почему ребенок пришел в этот мир? Почему маленькие дети болеют? Чем они-то заслужили свои страдания? Я не понимаю, почему так происходит! Мы не знаем, что человек натворил в своей предыдущей жизни и каким уроком это будет ему в настоящей жизни, какой урок своей жизнью он преподнесет другим людям. Одно, думаю, истинно — случайностей здесь не бывает.
Люди приходят в этот мир голыми, такими и уходят. И единственное, что каждый унесет с собой — это тот багаж добра и зла, которое сам же и сотворил. Это ему потом в дневничок там так и запишут, все плюсы и минусы, все, что он сделал здесь.
Когда человек творит добро и помогает людям, несомненно, это правильно. Но человек, сопереживая другим, делает это в первую очередь для себя, каким бы эгоистичным это ни показалось. Потому что так устроен Закон: зачтется ему именно это. Помог человеку, не прошёл мимо того, кто просит, — заработал себе очки, а прошел — значит до следующего экзамена! И не настолько важно, думаю я, какие мысли у тебя в тот момент, когда ты помогаешь. Быть может, ты не согласен, что этому человеку надо помогать, — потому что он не достоин по твоему мнению помощи, — но ты все равно ему помогаешь, потому что знаешь: так надо. Помогать, не взирая ни на что, в том числе и на твои собственные выводы. Так вот очки свои человек и зарабатывает. Наверное, я слишком прагматично и призе мл енно объясняю. Но я уверен, что таков сухой остаток всех наших философий…
Я знаю цену успешного бизнеса, но не согласен с известным афоризмом о том, что за всяким состоянием стоит преступление. Просто знаю, что это не так. Да и сам я далеко не магнат и не олигарх. Условно говоря, у меня бизнес средней руки. Однако реалии таковы, что поднять любое дело — которое будет тебя кормить и достойно содержать твою семью — в одиночку очень трудно. Поэтому начинают всегда вместе с партнерами. Потом в ходе развития бизнеса их пути могут разойтись, как у меня с шефом. И это далеко не всегда значит, что кто-то кого-то «кинул» или подсидел, хотя такой устойчивый стереотип существует. Что же касается действительно серьезных состояний, о моем шефе Михаиле Юрьевиче, пожалуй, можно сказать, что он олигарх. Все его состояние формировалось на моих глазах. Я знаю, что он иногда переступал через людей и обманывал. Мог не доплатить партнерам или — пообещать и не заплатить совсем. Я. наверное, на все это не пошел бы… Говорю «наверное», потому что сослагательное наклонение здесь не совсем уместно. И в то же время знаю, что это в меру нечистоплотный бизнес, если сравнивать его с тем, что делается на крови.
