Двадцать первый: Книга фантазмов - Османли Томислав (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
38
Поезд тронулся, как только Гордан заскочил в слабо освещенный тамбур вагона. Его теперь обуревало сильное желание найти именно тех двоих пожилых людей, которые еще совсем недавно ему настолько не понравились, что он планировал во время поездки сесть как можно дальше от них, пусть даже в самом плохом вагоне. За окном уже начало смеркаться, и по мере того, как поезд продвигался вперед, сначала отойдя от вокзала, а потом оставив позади себя город, становилось все темнее. В какой-то момент парню показалось, что поезд въезжает в густую ночь.
Гордан оглядел пустой вагон, где то вспыхивали, то гасли две люминесцентные лампы, и увидел Кирилла и учительницу как раз в тот момент, когда они переходили в следующий вагон. Он поспешил за ними, но они скрылись в третьем, полностью темном вагоне. «Так мне и надо, — сказал он. — Еще недавно я хотел быть от них подальше, а теперь они убегают от меня». Пройдя через темный вагон, Гордан, наконец, догнал их. Он упал на сиденье, тяжело дыша от спешки и от мешавшего ему рюкзака. Его встретил гомон сидевших там людей. Этот вагон был хорошо освещен — с каким-то особым интерьером, какого он до тех пор не видел: с ребристыми деревянными сиденьями и полками для багажа, расположенными высоко над головами пассажиров. Даже багаж отличался от обычного — в основном он состоял из массивных кожаных чемоданов с металлическими уголками, на них громоздились круглые дорожные сумки, а сверху лежали великолепная женская шляпа с украшением из искусственных цветов и фазаньих перьев, мужской цилиндр и трость с изогнутой серебряной ручкой в виде прекрасно сделанной лошадиной головы. Гордану вагон показался странным, очень отличающимся от предыдущих — как будто его вывезли из старого железнодорожного депо и зачем-то прицепили к составу. Он увидел женщину и железнодорожника, сидевших рядом друг с другом и с изумлением глядящих на попутчиков, с которыми они столкнулись в этом чудном вагоне. Компания состояла из молодой дамы с красивым холеным лицом, которая в тот момент вставляла сигарету в элегантный дамский мундштук. Дама была в длинной юбке и блузке с высоким воротником, закрывавшим изящную шею. Она была одета по моде эдвардианского времени, а рядом с ней стоял искавший что-то в кармане пиджака, лежащего поверх клади, весьма примечательный господин в темно-серых брюках в светлую полоску и серых гамашах, закрывавших верхнюю часть блестящих черных туфель. Элегантный мужчина был в безукоризненном светло-сером жилете и белой рубашке с закругленным воротничком и галстуком того же цвета, украшенным заколкой с жемчужной головкой. Он нашел в кармане пиджака зажигалку, щелкнул ею и поднес огонь даме. Затем сел рядом с ней и, скрестив руки, закрыл глаза, пытаясь вздремнуть.
Чуть поодаль от них сидела скромная женщина в черном с пятилетней девочкой, спавшей, привалившись к матери. Напротив нее расположился человек с широким лицом и пышной шевелюрой, расчесанной на пробор, показавшийся Гордану знакомым, одетый в костюм и белую рубашку с отложным воротничком и темным галстуком-бабочкой. Человек порылся в куртке, вытащил оттуда очки, нацепил их на нос, открыл лежавшую рядом книгу и углубился в чтение. В глубине вагона, где были железнодорожник и учительница, здесь и там сидели другие люди, мужчины и женщины, все также будто пришедшие из другого века в этот странный — Гордан подумал «даже, скорее, сумасшедший» — вагон. Он не понимал ни слова из разговоров, которые велись здесь, пока ухо как-то не привыкло, первой ему стала понятна речь молодой дамы:
— La fumée ne vous est inquiéte pas?[16] — спросила она, глядя на женщину в черном и выпуская новое облако дыма вверх, к потолку вагона.
— Ничего не понимаю, дорогая… — ласково сказала женщина с некогда красивым, а теперь изможденным лицом.
Перестав на мгновение читать, подал голос человек с пышной шевелюрой:
— Спрашивает, не мешает ли тебе, что она курит, — перевел человек, подняв глаза от книги и переместив взгляд на женщину с изможденным лицом.
— Нет, не мешает! — зажестикулировала женщина, отрицательно качая головой.
— Peut-être a la petite![17] — снова спросила дама с мундштуком.
— Что она говорит? — без стеснения обратилась к переводчику женщина в черном, на коленях у которой покоилась голова девочки.
Читавший посмотрел на нее, а затем на даму. В его взгляде таился скрытый упрек, говоривший о том, что у него не было намерения и дальше помогать в разговоре. Все это время господин в сером костюме спокойно сидел, скрестив руки на груди и закрыв глаза, как в дреме.
— Oh, pardonnez-moi, monsieur[18]… — как бы укоряя себя и прося ее извинить, сказала дама.
Тот галантно кивнул, потом снова перевел взгляд на женщину со спящей девочкой.
— Спрашивает: а девочке? — опять перевел человек в темном галстуке и провел рукой по густым волосам.
— Нет, милая, она уж привыкла, — громко ответила женщина иностранке, жестикулируя, будто разговаривая с глухой. — Мы уж привыкли, милая. Здесь — Турция! Здесь — только и делают, что кофе пьют и табак курят. Все курят. Кто сигареты, кто махорку, кто кальян, а кто и гашиш, маковую смолку… знаешь, сколько мака растет у нас на полях?
— Ah, oui?[19] — сказала дама, глядя с симпатией на женщину и жестами давая ей понять, чтобы она не говорила так громко, показывая на спящего ребенка.
— Да ладно. У нас, госпожа, и малым детям мак дают, — продолжала женщина громким шепотом и все так же живо жестикулируя, пытаясь пояснить сказанное. — По чуть-чуть. Вот по столечку. Чтобы детки лучше спали, ага. Пока мы на поденщине, они и спят, — она повернулась к человеку с книгой и попросила его: — Скажи, скажи ей.
— Qu est-ce que elle a dit?[20] — с любопытством спросила дама.
— Такие вещи нельзя говорить. Стыдно, — сказал человек с книгой матери с изможденным лицом, снова поглядев на нее сквозь очки.
— Может быть, — сказала она, — но так мы тут живем…
— Хватит, помолчи… закрой рот и больше не трещи, — сказал, не открывая глаз, господин в сером жилете и галстуке, казавшийся спящим.
Женщина и мужчина с книгой вздрогнули и посмотрели на него с удивлением. Он открыл глаза и его стальной взгляд упал на женщину в черном, которая потупилась и отвернулась. Проснувшаяся девочка ясными глазами посмотрела на мужчину.
— Qu’s-passe, chéri?[21] — спросила мужчину его спутница.
— Riendetout, Zizi[22] — ответил тот.
— Kemal, chéri, ousommes-nous?[23]
— Je croix, tout juste après Salonique, chérie[24], — сказал светлоглазый. — Извините, — сказал он, обращаясь к господину с книгой: — Вы не знаете, где мы сейчас находимся?
— Как вы уже сказали вашей даме, — сказал тот по-турецки, отложив книгу и сняв очки, — недалеко от Салоник.
«Салоники! Что мне делать в Салониках? Это на юге. Этот поезд должен был идти в обратном направлении, — взволнованно подумал Гордан. — Или время сошло с рельс и движется вспять, или мне снится путешествие в прошлое в вагоне третьего класса, отправившегося со второго пути от перрона железнодорожного вокзала в столице независимой Македонии летом 2001 года…» Он думал так, но почему-то не хотел просыпаться. Ему было интересно досмотреть сон, это путешествие в прошлое, в котором условными были и направление движения, и течение времени, и продолжительность пространства.
— Я вижу, вы говорите по-французски, — сказал господин.
— Как и вы по-нашему, — ответил человек с густыми волосами.
Гордан посмотрел туда, где сидел Кирилл, отметив, что тот живо следил за необычной ситуацией.
— Я из здешних мест, родился в Салониках, — сказал Кемаль. — А мои родители из Дебара. Я окончил военное училище в Битоле. Был дружен с вашей элитой. А чем вы занимаетесь?
— Я учитель, — сказал человек.
— И на каком языке преподаете? — спросил элегантный турок. — На болгаро-македонском?
