Долгое безумие - Орсенна Эрик (читать книги онлайн бесплатно серию книг .txt) 📗
Ее толкали, она ничего не замечала, сама наталкивалась на чистильщиков обуви или выставленный ими товар, ее начинали отчитывать, ей все было нипочем, она продолжала свой путь к заветной цели — к хронометру, странному нагромождению часовых механизмов, барочной игрушке — крошечной часовне Святого Иосифа. Наконец мы вышли на площадь Святого Франциска.
— Здесь, — бросила она.
Трудно было не поверить такому знатоку, но я смотрел во все глаза, а никакого здания, хоть отдаленно напоминающего место, где каялись короли, не видел. Ни решеток, ни высоких стен, ни тяжелых дверей, одни невысокие добродушные строения.
Элизабет не желала признать свое поражение, дважды обошла площадь, после чего, рассвирепев, обратилась за помощью к полицейскому. Тот молча указал на скопление людей перед Испано-американским банком. Она потащила меня туда. Гид старался перекричать шум на улицах. Десятка три туристов сгрудились вокруг него и внимали. Мы присоединились к ним. Речь шла как раз о Сервантесе.
— В шестнадцатом веке тюрьма была настоящим городом. Там содержалось более тысячи несчастных, царили голод и болезни.
Гид с уложенными волосами и в безукоризненном блейзере был похож на певца. Всё — руки, надменная манера вести себя — выдавало в нем человека маленького роста. И при этом он странным образом возвышался над своими слушателями.
— Шестого сентября тысяча пятьсот девяносто седьмого года судья Гаспар де Вальехо поместил сюда Сервантеса.
— Тюрьма… да, но где она? — спросил кто-то с немецким акцентом.
— Она слишком смердела, ее снесли.
— Это невозможно, — прошептала Элизабет.
Остальные были разочарованы так же, как мы, и недобро взирали на высящийся перед нами банк. Многие, желая припасть к гениальному источнику, приехали издалека — из Японии, Африки, если судить по внешности, и по меньшей мере из пяти американских университетов, если судить по майкам.
Наше разочарование позабавило гида. Он двинулся к следующему памятному месту. Отделившись от группы, он правой рукой показывал на часы, а левой потрясал табуретом, какие обычно бывают в библиотеках. Но мы не двигались: стоя плечом к плечу, с безутешными лицами смотрели мы в ту сторону, где была когда-то тюрьма. Нас вполне можно было принять за семью в трауре, затерявшуюся посреди уличного движения.
Один за другим сдавались почитатели Сервантеса и присоединялись к чичероне. Они приняли нас, оценили нашу искренность и звали с собой.
— Пойдемте с нами. Экскурсия не окончена. Вскоре их поглотила толпа на улице Колумба, ведущей к башне Хиральда.
Я как мог утешал Элизабет. Скорее даже не утешал, а склеивал по кусочкам. Она из тех, кто держится, только когда впереди есть цель. Если же цель исчезает, приходится собирать черепки и склеивать их, восстанавливая любимую женщину.
Я повторял ей, что цель достигнута, что мы, насколько это возможно, приблизились к замыслу великого романа. Что плакать по какому-то зданию, если сам дух вдохновения витает здесь?
— Вдохновение? В банке? — пошутила она.
Она была из тех французских чиновников, кто наперекор высшей инстанции в лице генерала де Голля не почитал финансовых «гномов из Цюриха», строгальщиков национального величия…
Некоторое время она все же выслушивала мои аргументы.
— Подлинное искусство не может быть узником тех или иных мест на земле.
— И это говоришь ты, садовник?
— Сервантес черпал материал для своего Кихота по всей Испании, а не только в этой тюрьме.
— Ты что, хочешь посетить всю Испанию, каждый ее уголок? Но на это уйдет целое тысячелетие, и не останется времени произвести на свет сына. Бедный Габриель!
Хорошее настроение уже вернулось к ней. Мои весьма посредственные качества спорщика обрадовали ее.
— Ладно. Нужно уметь признавать свои ошибки. Я сама во всем виновата. Стоило получше навести справки о сервантесовских местах. У нас впереди целая ночь. У тебя нет мыслей, как нам ее провести? Ты ведь отец, тебе принадлежит половина в создании будущей легенды.
Я вздрогнул. Как бы я выглядел, если б не подготовил все заранее? Ботаники, как правило, не импровизаторы. Время — вот их сырье, подручный материал. Я напустил на себя скромный вид и взял ее за локоть.
— Пошли!
На Севилью опускалась ночь. Дверь Алькасара открылась сама собой. Коллега ждал нас.
— Я был уверен, что вы придете пораньше. Сад в вашем распоряжении. Ничего не бойтесь. С божьей помощью я буду охранять вас.
В середине XV века в Тунисе жил шейх Мохаммед аль-Нафзави. В своем родном городе и по всему Средиземноморью он считался «единственным человеком, сведущим в искусстве сочетать». И потому визирь султаната заказал ему труд. С тех пор, как одним осенним днем я обнаружил у букиниста с моста Монтебелло перевод его главного труда «Благоухающая лужайка, где резвятся удовольствия», я читал и перечитывал эту великолепную прозу поэтичную, и точную. Благодаря шейху и невзирая на мою память, детали нашей севильской эскапады и по сей день живут во мне.
Мы были мужчиной и женщиной, торжественно движущимися навстречу судьбе.
— Думаешь, он следует за нами по пятам? — шепнула Элизабет.
— О ком ты?
— Тот, кто тебе помогает. Тогда, в Ботаническом саду, за нами ведь шел твой друг.
Я заверил ее, что мы будем одни. Она радостно скинула сандалии и аккуратно поставила их на дорожке.
— Возвращаться будем тем же путем… — проговорила она и остановилась у фонтана гротесков. — Какое поучительное место!
Она нашла нужное слово: безвестный создатель Алькасара с помощью игры струй и камешков давал понять, что человеку стоит играть с Сотворением мира.
— Здесь? — спросила она, погрузив свои глаза в мои, и сняла свое черное платье. — Иди же ко мне, мой Габриель.
И пока их тела принимали рекомендованную шейхом Нафзави позу под номером двенадцать — стоя, она шептала:
— Только не бойся. Так нужно. Мы становимся друзьями Времени. Ведь оно не только прибежище для одиноких. Мы войдем в него вдвоем и навсегда.
Некоторое время спустя она, пошатываясь, добралась до скамьи и рухнула на нее.
— Какой обжигающий мрамор. Смотри, как дрожат мои ноги.
Не снизойдя к ее усталости, я потянул ее за руку.
— Может, немного отдохнем?
— Нет, надо зачать его единым духом. Иначе разные составляющие его личности будут не слишком удачны в сочетании.
Она уперлась руками в мою правую руку, переводя дух.
— Что дальше?
— Нужно внушить ему вкус к сложным вещам и научить, что свобода — это завоевание.
— Ты слишком всерьез взялся за дело. Что ж, это неплохо.
Добравшись до лабиринта и войдя в него, она легла на листву лицом вниз и приняла позу под номером два, почерпнутую все в том же ученом труде.
Задержавшись на приятной возвышенности, которую являет собой верхняя часть ягодиц, я заметил стража, наблюдающего за нами из тисовой купы. Он сосредоточенно и одобрительно покачивал головой в такт нашим движениям.
Видимо, потом мы уснули. Разбудила нас прохладная струя воды. Открыв глаза, я увидел, как наш ангел-хранитель удаляется с кувшином в руках.
Элизабет вновь обрела свое бесстрашие и насмешливо, чуть нетерпеливо поводя бедрами, наблюдала за мной.
— Возвращаемся? Или у тебя в запасе есть что-нибудь еще?
Несмотря на ощущение, что при каждом шаге мне приходится сдвигать горы, я все же рассчитывал — возможно, это было слишком самонадеянно с моей стороны, — что смогу преодолеть еще один, завершающий этап.
— Чего же мы ждем?
Оказавшись в беседке, она захлопала в ладоши. Ее воодушевление еще возросло, стоило ей узнать, что здесь любил обедать Карл V.
— Это был первый человек, который рассматривал планету как единое целое. Тебе не кажется, что ты слишком завышаешь планку для нашего будущего ребенка?
Кого следовало благодарить — Всевышнего, императора или провоцирующее покачивание бедрами моей возлюбленной, — право, не знаю. Только, переступив исторический порог, Габриель вновь обрел прежнюю силу и уестествил ее наилучшим образом в позе номер пятнадцать — на весу.
