Шоколад на крутом кипятке - Эскивель Лаура (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
– О чем же этот сеньор станет со мной говорить? – спросила Матушка Елена после бесконечно долгого молчания, от которого у Титы душа ушла в пятки. Еле слышно она ответила:
– Не знаю.
Матушка Елена смерила Титу взглядом, напомнившим ей о бесконечно долгих годах муштры, которая царила в их семействе, и сказала:
– Так передай ему, если он хочет просить твоей руки, пусть не приходит. Понапрасну потратит свое и мое время. Тебе хорошо известно: как самая младшая из женщин этого дома, ты должна будешь ходить за мной до дня моей смерти.
Сказав это, Матушка Елена спрятала в карман передника очки и тоном, близким к приказу, повторила:
– Сегодня на этом и кончим!
Тита прекрасно знала: правила общения в доме не допускали диалога, и, однако, первый раз в жизни она решилась поперечить матери.
– Все же я думаю, что…
– Ничего ты не думаешь, и точка! Никто ни в одном из поколений нашей семьи никогда не шел против этого правила, не хватало еще, чтобы это сделала одна из моих дочерей.
Тита опустила голову, и с той же неотвратимостью, с какой ее слезы упали на стол, как ... на нее свой удар. С этого ... она и стол поняли, что ни смогут изменить направление не...ыx сил, которые принуждают его дес... Титой ее судьбу, принимая на себя с того самого дня, как она родилась, ее горючие слезы, а ее – смириться с непостижимым решением матери. Как бы там ни было, Тита была с ним несогласна. Множество сомнений и вопросов теснилось в ее голове. К примеру, она не прочь была бы узнать, с кого началась эта семейная традиция. Неплохо было бы растолковать столь изобретательной персоне, что в ее безукоризненном замысле – обеспечить спокойную старость женщинам их рода – имелся небольшой изъян. Если допустить, что Тита не может выйти замуж, иметь детей, – кто будет тогда заботиться о ней самой, когда она одряхлеет? Какое решение в этих случаях считалось бы приемлемым? Или предполагалось, что дочери, которые останутся присматривать за своими матерями, не намного их переживут? А что сталось с женщинами, которые, выйдя замуж, не имели детей? О них-то кто позаботился? Более того, она хотела бы знать, какие исследования привели к заключению, что более сноровисто ухаживает за матерью младшая, а не старшая дочь? Принимались ли когда-нибудь во внимание доводы ущемленной стороны? Позволялось ли, по крайней мере, не вышедшим замуж познать любовь? Или даже это не допускалось?
Тита прекрасно понимала, что все эти мысли неизбежно лягут в архив, где хранятся вопросы без ответов. В семействе Де ла Гарса подчинялись – и точка. Матушка Елена, не удостоив больше Титу ни малейшего внимания, взбешенная покинула кухню и за всю неделю ни разу не обратилась к ней.
Возобновление прерванных отношений произошло, когда, просматривая шитье чад и домочадиц, Матушка Елена отметила, что, хотя работа Титы самая распрекрасная, она не наметала шитье перед тем, как его прострочить.
– Поздравляю тебя, – сказала она. – Стежки безукоризненные, но надо было их сперва наметать, не так ли?
– Зачем? – возразила Тита, пораженная тем, что наказание молчанием отменено.
– Придется все распороть. Наметаешь и прострочишь заново, а после придешь показать. Чтобы не забывала: ленивый да скупой дважды путь проходят свой.
– Ведь это когда ошибаются, а вы сами только что сказали, что мое шитье самое…
– Снова бунтуешь? Да как ты осмелилась шить не по правилам!..
– Прости меня, мамочка. Я больше не буду.
Этими-то словами ей и удалось унять гнев Матушки Елены. Слово мамочка она произнесла с особым старанием в надлежащий момент и надлежащим голосом. Мать считала, что слово матушка звучит несколько пренебрежительно, и приучила дочерей с самого детства при обращении к ней пользоваться только словом мамочка. Единственная, кто противилась этому или произносила это слово неподобающим тоном, была Тита, из-за чего она схлопотала бессчетное число оплеух. Но как хорошо она произнесла его на этот раз! Матушка Елена испытала удовлетворение при мысли о том, что, скорее всего, ей удалось сломить упрямство младшей дочери. Однако эта уверенность просуществовала недолго: на следующий день в доме появился в сопровождении своего отца Педро Мускис с намерением испросить руки Титы. Их приход вызвал большой переполох. Визита не ждали. За несколько дней до этого с братом Начи Тита послала Педро записку с просьбой отказаться от его намерений. Брат Начи поклялся, что послание дону Педро передал. И все же они заявились. Матушка Елена приняла их в гостиной, держалась она весьма любезно и изложила им соображения, по которым Тита не может выйти замуж.
– Конечно, Вы желаете, чтобы Педро женился, и я хотела бы обратить Ваше внимание на мою дочь Росауру, она старше Титы лишь на два года, никакими обязательствами не связана и готова выйти замуж…
Услыхав это, Ченча едва не опрокинула на Матушку Елену поднос с кофе и печеньем, которые она принесла, чтобы угостить дона Паскуаля и его сына. Извинившись, она поспешно ретировалась на кухню, где ее ожидали Тита, Росаура и Гертрудис, и подробнейшим образом поведала им то, что происходит в гостиной. Она ворвалась, как тайфун, и все тут же прекратили свои занятия, чтобы не упустить ни словечка.
На кухне они собрались, чтобы приняться за рождественские пироги. Из самого названия явствует, что пироги эти пекутся на рождественские праздники, но на этот раз их делали на день рождения Титы. Тридцатого сентября ей исполнялось шестнадцать лет, и она хотела отпраздновать годовщину одним из своих наилюбимейших блюд.
– Это как же! Матушка-то ваша что говорит, будто готова к свадьбе, словно это пирог какой с перцем испечь! Надо же! А это все не одно и то же! Взять да заменить лепешки на пирожки, ну дела!..
Ченча так и сыпала всякого рода замечаниями, пересказывая им, на свой манер, конечно, сцену, при которой она только что присутствовала. Тита знала, какой выдумщицей и вруньей бывала Ченча, поэтому не позволила печали овладеть своим сердцем. Она отказывалась верить тому, что услышала. Выказывая безразличие, она продолжала разрезать свежеиспеченные хлебцы для сестер и Начи, которые готовились их начинять.
Лучше всего печь хлебцы дома, а когда это не представляется возможным, самое верное – заказать их в пекарне, но размером поменьше: большие не так подходят для этого блюда. После начинки хлебцы минут на десять ставят в печь и подают к столу горячими. Но лучше оставить их на ночь завернутыми в тряпицу – тогда хлебец лучше пропитается жиром колбаски.
Тита заканчивала начинять пироги, которые готовились к следующему дню, когда Матушка Елена вошла в кухню сообщить, что она согласна на женитьбу Педро, но – только на Росауре.
Услышав подтверждение новости, Тита ощутила, будто во всем ее теле вдруг наступила зима: мороз был таким сильным и сухим, что ей обожгло щеки, они стали красными-красными, точь-в-точь как лежавшие перед ней яблоки. Этот охвативший Титу холод еще долго не отпускал ее, ничто не могло его смягчить, даже слова Начи, пересказавшей подслушанный ею разговор дона Паскуаля Мускиса и его сына, когда она провожала их к воротам ранчо. Нача шла впереди, стараясь делать шаги поменьше, чтобы лучше слышать беседу отца с сыном. Дон Паскуаль и Педро шли медленно и говорили тихими голосами, сдавленными от раздражения.
– Зачем ты это сделал, Педро? Согласившись на брак с Росаурой, мы оказались в смешном положении. Где же любовь, в которой ты клялся Тите? Выходит, ты не хозяин своему слову?
– Да хозяин я слову! Но если тебе напрочь отказывают в женитьбе на любимой девушке и единственный выход, который тебе оставляют, чтобы быть к ней как можно ближе, это женитьба на ее сестре, – разве Вы не приняли бы то же самое решение, что и я?
Наче удалось расслышать не весь ответ – в этот момент их пес Пульке с лаем помчался за кроликом, которого он принял за кошку, – а только конец фразы.
– Выходит, ты женишься не по любви?
– Нет, отец, я женюсь именно потому, что испытываю безграничную и неувядающую любовь к Тите.
