Memow, или Регистр смерти - Д'Агата Джузеппе (чтение книг .txt) 📗
— Я работаю.
— Не понимаю. Разве ты не сказал, что хочешь спать?
— Самое лучшее было бы, если б я мог одновременно и спать, и работать.
— Ты немного сумасшедший, Кино. Хорошо хоть тихий сумасшедший.
— Аннет, объяснять все слишком долго, и думаю, ты не поняла бы. Могу только сказать, что за очень короткое время я должен придумать себе жизнь.
Огромные глаза девушки округлились.
— А с чего это вдруг тебе понадобилось придумывать себе жизнь?
— Со всеми подробностями, со всеми деталями, даже с самыми незначительными. Жизнь вроде твоей или моей, такую, какой мы живем каждый день, и даже не замечаем, что живем? Понимаешь?
— Ни капельки.
— Это совсем непросто, знаешь? Куда проще придумать смерть.
— Оставь эти разговоры. Мне от них страшно. — Она о чем-то догадалась, и это успокоило ее. — Я поняла. Ты — человек, который пишет. Из тех, что строчат в газетах.
Аликино улыбнулся и сделал отрицательный жест.
— Я работаю с компьютером.
— Ну вот и приехали! — воскликнула Аннет. — Я слышала, теперь даже комиксы делают на этих самых компьютерах. Комиксы — это ведь тоже придуманная жизнь. Правда?
— Давай лучше попьем кофе. Ты говорила, что хочешь погорячее.
Беря чашку, Аннет наклонилась, и халат распахнулся, обнажив одну грудь. Это была небольшая грудь с толстым и очень темным соском. Аннет и не подумала прикрыть ее, а принялась потягивать кофе.
— Нравится кофе?
— М-м, — произнесла Аннет, стараясь заглянуть в глаза Аликино. — А я тебе нравлюсь?
Она еще больше обнажила свои длинные нога. Казалось, они были обтянуты темным шелком.
— У тебя есть все, что нужно, чтобы нравиться мужчине.
Почувствовав себя еще увереннее, Аннет распахнула халат и раздвинула колени. Ей явно доставляло удовольствие демонстрировать свои гениталии, которые были действительно внушительных размеров, — длинная вертикальная щель, розовая, неровная, окруженная густыми, черными до синевы волосами. Аликино с чисто антропологическим, анатомическим интересом, не проявляя никакой другой реакции, смотрел на это большое мохнатое пятно, которое, казалось, широко расползлось, захватив едва ли не все пространство в паху и даже часть живота.
— Спорю, что ты никогда не был близок с цветной женщиной, — засмеялась она.
— Почему ты так думаешь?
— Ты не из тех, кто берет что подвернется. — Она потеребила волосы на лобке. — Ты же видишь, все точно такое, как у других женщин. Я хочу сказать — и у белых.
Аликино согласно кивнул.
— Тогда почему сидишь как истукан? Мне уже очень хочется. Наверное, из-за этого душа.
— Да, наверное, именно из-за душа.
— Я серьезно говорю. Знаешь, часто бывает только холодная вода. Иногда вообще нет душа, и мне так и не удается принять его. По-моему, душ вызывает какое-то эротическое возбуждение.
— Возможно.
— Послушай, сокровище. Буду говорить с тобой напрямик. В этом мире ничего не получают за просто так. Мне достаточно совсем немногого, но это немногое я хочу получить, иначе будет то же самое, что играть в карты без денег. Ты платишь за такси, даешь немного мне, и все довольны. Идет?
— Идет. Но послушай меня, Аннет…
— Я не больна. СПИД и все такое — будь спокоен. Впрочем, я занимаюсь любовью только с Фредди, а он маньяк в том, что касается здоровья. — Неожиданно она забеспокоилась и нахмурилась. — Сокровище, может, скажешь все-таки, что тебя останавливает? У тебя есть, наверное, свои аннет? Но ты хорошо сохранился.
— Мне пятьдесят девять лет, — солгал Аликино. Ему не хотелось говорить «шестьдесят».
— Серьезно? Не поверю. Но я и в самом деле могу помочь тебе вернуть силу. Уж предоставь это мне.
— Аннет, я дам тебе вдвое больше, чем ты просишь, но мне совершенно необходима твоя помощь.
— Но я же сама только что предложила ее тебе.
Аликино собрался с духом. Он понимал, что только полнейшая искренность без намека на стыд может приблизить его к необходимой цели.
— Видишь ли, я не могу заниматься любовью. Я никогда этого не делал.
От изумления Аннет открыла рот и медленно привстала с кресла.
— Кино, неужели ты за всю свою жизнь… Никогда…
Аликино несколько раз кивнул.
— Травма. В детстве. Короче, омерзительные впечатления, понимаешь? Возникло торможение, которое я не могу преодолеть.
Аннет слушала его с изумлением.
— Да, так оно и есть, — продолжал Аликино. — Стоит мне представить, что я ввожу в женщину свой член, как мне моментально кажется, будто я теряю его. И похоже, с психологической точки зрения это довольно обычная история.
— Довольно обычная, говоришь? Да это же совершенное безумие. Нет, нет, ты просто решил посмеяться надо мной…
— Зачем же мне смеяться над тобой?
— А ты лечился? Ходил к психиатру… Ну к тем, кто вправляет мозги?
Аликино безнадежно покачал головой.
— Сокровище, но если все обстоит так, как же я могу помочь тебе? — Аннет, казалось, была в отчаянии. Потом ухватилась за мысль, мелькнувшую у нее в голове. — О`кей, сокровище, есть другие способы заниматься любовью.
— Это не то, что мне нужно, — спокойно возразил Аликино. — Ты должна объяснить все, что тебе известно о сексе, о занятии любовью, так, как ты это понимаешь.
— Как это понимают и делают все.
— Я запишу все, что ты расскажешь, во всех подробностях. Это очень важно для меня, надеюсь, ты поняла.
— Все для того же, чтобы придумать себе другую жизнь?
— Нормальную жизнь. А она немыслима без секса.
Слова Аликино, казалось, успокоили Аннет.
— О`кей. Что же ты хочешь узнать?
— Все. Как мужчина входит в тебя, как это происходит, когда он лежит сверху, когда под тобой или когда вы оба стоите. Какой у тебя оргазм — вагинальный или клиторальный…
— Что?
— Я хочу увидеть твой оргазм.
— А как его показать тебе? И к тому же мне уже расхотелось.
— Захоти. Ты прекрасно знаешь, как это делается.
— Ну, если ты это имеешь в виду, то иногда мне нравится заниматься этим. Но здесь, у тебя на глазах? И ты будешь смотреть на меня?
— Ты должна помочь мне, Аннет. Для меня это вовсе не любовная игра, а для тебя может быть именно игрой.
— То, что ты будешь при этом глазеть на меня? Это точно — игра. — Аннет опустилась в кресло и широко раздвинула колени. Двумя пальцами она раскрыла щель гениталий. — Кино, ты немного сумасшедший, но знаешь, что я тебе скажу, ты еще и старая свинья. Желание ко мне вернулось в полной мере.
— Когда мастурбируешь, то всегда делаешь это правой рукой?
— Да, вот этой.
— У тебя хорошо развит клитор.
— Вот этот бутончик, что ли? — Она принялась теребить его большим пальцем. — Вот, вот… чувствую, как твердеет.
— Пользуешься средним пальцем?
Аннет, закрыв глаза, утвердительно кивнула.
— Теперь, однако, помолчи, сокровище, теперь мне уже не остановиться.
— Продолжай.
— Можешь не сомневаться, сокровище, продолжу. Иду до конца, до самого конца. И испытываю безумное наслаждение. А ты гнусная свинья, Кино. Иду до самого конца. Именно это тебе нужно, да? Еще немного, и я кончу. Осталось совсем немного…
Движение пальца сделалось судорожным. Губы девушки задрожали.
— Испытываешь удовольствие?
— Да, глупый. Помолчи. Вот, вот, вот… Возьми меня. Теперь ты должен взять меня… Есть… Так-так-так… Есть… есть… е-е-е-е-есть!
Она вскрикнула, а тело ее сотрясалось от сильных судорог. Наконец девушка успокоилась и впала в полную прострацию.
Аликино вновь принялся все записывать, сосредоточенно и торопливо.
Прошло довольно много времени, прежде чем девушка, моргнув несколько раз, открыла глаза.
— Кино…
— Да, Аннет, — тихо отозвался он.
— Кино, тебе не кажется, это безумие, то, что мы делаем?
— В каком-то смысле так оно и есть.
— Это действительно нужно тебе?
— Я же сказал, мне не объяснить тебе… ты не поймешь. Но если говорить человеческим языком, то, что мне необходимо сделать, — это вопрос жизни и смерти.
