Memow, или Регистр смерти - Д'Агата Джузеппе (чтение книг .txt) 📗
В два часа ночи, когда почувствовал, что голова его уже падает на стол, он решил отправиться домой.
Аликино выключил компьютер и, прежде чем покинуть помещение, захватил пачку чистой бумаги. Ему необходимо было немного отдохнуть, но голова должна была в то же время работать. Ему казалось, что его мозг превратился в действующий вулкан, извержение которого не могло остановиться, гигантская лавина идей должна была изливаться безостановочно, и потому в любую минуту, в любой момент для вымышленной информации должен иметься под рукой лист бумаги, готовый принять ее.
На первом этаже сонные охранники посмотрели, как он сунул свою специальную магнитную карту в щит управления запасным выходом.
Главные улицы Манхэттена переливались разноцветными огнями и освещались ярким светом рекламы. Аликино вел машину медленно, сосредоточенно, не обращая внимания на множество призывов остановиться, с которыми обращались к нему тени, появлявшиеся на краю тротуара (наркоманы, пьяные, проститутки, трансвеститы). Вой сирен полиции, пожарных и «скорой помощи» звучал чем-то вроде музыкального фона. Ничто не могло отвлечь Аликино от приключения, которым теперь полностью был поглощен его мозг. Он был подобен скульптору, который, осторожно работая резцом, подошел к тому моменту, когда стали вырисовываться еще не очень отчетливые, но уже понятные очертания фигуры, какую он собирался высечь из мраморной глыбы. Точно так же и его воображение удивительным способом лепило образ совсем иного, но уже вполне различимого Аликино.
Наконец он добрался до Бруклина. Остановившись у своего дома, Аликино почувствовал, что ему трудно поставить машину в гараж. Он слишком устал, и у него уже не было сил опасаться, что ее украдут. К тому же кому нужен его старый итальянский автомобиль?
С трудом передвигая ноги, он поднялся по нескольким наружным ступенькам, что вели к двери. Вошел в вестибюль, грязный и плохо освещенный. Прошел мимо двери миссис Молли, с удовлетворением отметив, что не придется встречаться с нею, как это неизменно происходило днем. Стал подниматься по лестнице. Резиновые подошвы полностью гасили звуки его шагов. Он миновал второй этаж, где жил мистер Холл, а когда вступил на следующий пролет лестницы, увидел наверху, на площадке третьего этажа, нечто такое, что там не должно было находиться.
Какой-то бесформенный тюк, прислоненный к перилам.
Поднявшись еще на несколько ступенек, он остановился, предчувствуя опасность. Тюк этот оказался скорчившимся человеком, который не то спал, не то сидел в засаде. Аликино стал вспоминать, сколько денег у него в бумажнике. Долларов двадцать. Могло хватить, если это наркоман, а иначе…
Он стал медленно подниматься дальше. Тюк не шелохнулся, но Аликино уловил дыхание. Ровное дыхание.
Кто бы это ни был, если он спал, и к тому же крепко, Аликино мог попытаться обойти его, не разбудив.
Однако, когда он подошел уже совсем близко, в тюке вспыхнули два огромных глаза, два белых шара, полных страха.
— Не бей меня, мужчина. Я сейчас уйду.
Это была цветная девушка — молодая негритянка. Ей можно было дать лет шестнадцать-восемнадцать. Голос у нее был низкий, глухой, к тому же сонный.
— Прошу тебя, не вызывай полицию.
Она постаралась улыбнуться, и стали видны испорченные зубы. Медленно поднялась и потянулась.
— Все кости болят, — пожаловалась она. — Не знаю ничего более твердого, чем пол.
Она оказалась очень высокого роста. Красивое — при закрытым рте — лицо, почти скрытое густой копной волос, выбритых на затылке, выглядело маленьким по сравнению со всей фигурой. Черный свитер был надет поверх платья в крупную клетку, которая, очевидно, была когда-то черно-белой.
Девушка внимательно посмотрела на Аликино, остановившегося на площадке.
— Ты мне кажешься порядочным человеком. Где же это ты бродишь в такое время?
— Иду спать? А ты?..
— Я уже спала. Ты же видел.
— Неудобное для сна место.
— Я уже два дня не смыкала глаз.
— У тебя нет ключа? Кого-то ждешь?
— Я тут не живу. Просто повезло, что дверь была приоткрыта.
— Спорю, что удирала от полиции.
Она слегка кивнула.
— Но ты ведь не вызовешь ее, не так ли?
— Ты не сделала мне ничего плохого, зачем же мне вызывать полицию.
— Многие и не подумали бы об этом. — Она качнула головой, как бы что-то вспоминая. — Мы с Фредди, с моим парнем, задумали посетить один магазин. Понимаешь — кирпич в витрину, и хватай что сможешь. Но не удалось. Впрочем, я и так знаю, что Фредди мямля. И вдобавок надо же, нарочно такого не придумаешь, — фараоны тут как тут. Мы разбежались в разные стороны.
— Зачем ты рассказала мне, что с тобой случилось? Я же тебя не спрашивал.
— И сама не знаю. Видно, иногда человеку бывает нужно высказать правду, словом отвести душу, особенно когда дела идут плохо.
— По-моему, ты нарочно захотела очернить себя больше, чем следовало.
— Ну, если ты так считаешь, значит, так и есть. На первый взгляд ты вроде бы неглупый человек.
— Как тебя зовут?
Она нерешительно помедлила с ответом.
— Ну ладно. Мне и в самом деле хочется сказать тебе всю правду, и потому я назову тебе свое настоящее имя. Меня зовут Аннет. — Она улыбнулась, но прикрыла зубы рукой. — Да, это верно, что ты подумал. В крови этих несчастных бедняков, моих предков, и в самом деле было что-то креольское.
— Аннет, теперь мне надо лечь спать.
— А кто у тебя дома?
— Никого.
— Тогда можешь позволить себе один маленький великодушный жест?
— Что тебе надо?
— Мне безумно хочется горячего кофе. И я сразу же уйду, клянусь тебе.
— Ты всегда доверяешь вот так — первому встречному?
— Ну же, впусти меня.
Квартира Аликино была на этой же площадке. Они вошли. Аликино включил лампу под оранжевым абажуром.
— Ты знал, что этот цвет делает кожу нежнее? — спросила Аннет. — Смотри, какие мы с тобой красивые.
— Я выбрал его специально, после долгого изучения.
Небольшая гостиная выглядела весьма аккуратной. Стены, казалось, были выложены книгами. Аликино прошел в крохотную кухню.
— Сварить тебе кофе по-неаполитански?
— Конечно. Ты просто сокровище.
Они переговаривались, разделенные тонкой перегородкой между кухней и гостиной.
— А ты, синьор, можешь сказать мне, как тебя зовут?
— Кино.
— Никогда не слышала такого имени. — Она рассмеялась. — Я вспомнила, что говорила моя мать: «Аннет, если принимаешь приглашение незнакомого мужчины, узнай хотя бы, как его зовут». Понимаешь, какая была логика у моей матери?
— Где же ты обычно ночуешь?
— Где придется. Эй, Кино, не уверяй меня, будто в этой чудесной квартирке нет ванной комнаты с душем.
— Дверь рядом.
Наблюдая за кофеваркой, стоящей на газовой плите, Аликино слышал шум воды в душе и счастливые возгласы Аннет. Когда кофе был готов, он выключил газ и поспешил в гостиную. Взяв стопку бумаги, он положил ее на низкий столик, стоявший возле дивана и кресел, и принялся быстро записывать: В доме Маскаро в Риме пьют кофе мокко. Кто его варит? Решить. А душ? Его принимают каждый день. Кто предпочитает принимать ванну?
Аннет вышла в гостиную и увидела, что Аликино что-то пишет.
— Эй, что это ты пишешь?
— Кофе готов. Разлей в чашки и принеси, пожалуйста, сюда.
— Хорошо. Я надеялась, что заслуживаю хотя бы взгляда теперь, когда я такая чистая. Мне кажется, я обновилась.
Аликино поднял глаза. Аннет была в белом халате, голова повязана розовым полотенцем.
— Ты красива. Прекрасно выглядишь.
— Да, вижу, тебе нравится.
Аликино снова взялся за ручку. Девушка прошла в кухню и вернулась оттуда с кофе. Поставила чашки на столик.
— Не хочешь присоединиться?
Аликино выпрямился и отложил бумаги в сторону.
— Извини, но если не запишу сразу же некоторые соображения по мере того, как они приходят в голову, то потом забуду.
— У тебя плохо с памятью? — весело поинтересовалась Аннет.
