Двухместное купе - Кунин Владимир Владимирович (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
На сцене высокий и красивый Лешка Самошников— Незнамов держал за руки еще двух главных исполнителей — пожилую миловидную Кручинину и толстенького, обаятельного Шмыгу, с добрым лицом врубелевского Пана...
А чуть сзади них стояла вся остальная труппа. И все кланялись и кланялись под несмолкающие аплодисменты...
Генеральско-полковничьи жены наравне с женами капитанско-майорскими утирали платочками слезы и без устали хлопали в ладоши...
Не плакали только вольнонаемные немочки — сказывался недостаток хорошего знания русского языка.
Зато все как одна не могли отвести глаз от красивого, высокого Лешки Самошникова — так непохожего на своего младшего брата Толика и так похожего на своего отца — Серегу.
А после спектакля...
... СТОЛОВАЯ ОФИЦЕРСКОГО СОСТАВА...
...была превращена в банкетный зал.
Командование дивизии принимало труппу театра — «под большое декольте»!
Столы ломились от невиданных в то время в Союзе колбас и ветчин, фруктов и коньяка, который пили только старшие офицеры с руководителями театра, и невероятного количества дешевого тридцативосьмиградусного немецкого «Корна» — положенного всем остальным.
Перед командиром дивизии, молодым генералом, стояла специальная бутылка греческой «Метаксы». Ее от посторонних посягательств ограждал адъютант генерала и следил за тем, чтобы рюмка генерала не пустовала.
За всеми остальными ухаживали и вовремя подносили выпивку и закуски несколько хорошеньких официанток — молоденьких вольнонаемных немок в кокетливых крахмальных передничках с кружевами и такими же крахмальными наколками на ухоженных головках...
Генерал жестом приказал адъютанту налить себе полный фужер «Метаксы», посмотрел на часы, поднял фужер и зычным командным голосом перекрыл весь банкетный гул.
— Товарищи офицеры!!! Товарищи артисты!!!
В столовой мгновенно наступила тишина. Все повернулись на генеральский голос и замерли.
Рядом с Лешкой Самошниковым и актером, игравшим Шмыгу, в компании с сильно выпившими полковником и подполковником и их женами в люрексе...
...дисциплинированно замерла с подносом в руках хорошенькая Юта Кнаппе — молоденькая официантка из офицерской столовой...
— От имени командования вверенной мне дивизии и от имени ее политотдела, а также от лица всего офицерского, ну и, само собой, сержантского и рядового состава нашего подразделения хочу поблагодарить всех участников сегодняшнего представления! Мы, стоящие на страже рубежей нашей родины на чуждой нам территории, высоко оцениваем ваш приезд к нам!..
— Ура-а-а-а!.. — из дальнего угла завопил пьяный в стельку майор.
Испуганно оглядываясь, его жена зажимала ему рот и шептала:
— Замолчи, идиотина!.. В Союз захотел, сволочь?! Нажрется — себя не помнит...
— Оноприенко! Я вот тебе сейчас покажу кузькину мать!.. — рявкнул на майора генерал. — Веди себя!.. У тебя, понимаешь, завтра в батальоне контрольные стрельбы, а ты, понимаешь!.. Повторяю, товарищи офицеры и товарищи артисты! Мы, как передовой авангард нашей родной Советской Армии, неразрывно связаны с нашим народом, очень благодарим всех наших советских театральных и прочих деятелей за вашу прекрасную, я бы даже сказал, патриотическую самодеятельность!!!
Все бурно зааплодировали.
Лешка с недоумением посмотрел на партнера — Шмыгу:
— Какая «самодеятельность»?! Что он мелет?
Но партнер успокоительно погладил его по плечу и, не обращая внимания на Лешкину растерянность, стал чокаться с полковником и подполковником и целовать ручки их женам...
— И еще! — зычно прокричал генерал, и адъютант снова наполнил его фужер греческим коньяком. — Вам приготовлены две самые лучшие казармы, как говорится, для «Мэ» и «Жэ»! В смысле: мальчики — направо, девочки — налево...
Зал льстиво захохотал, и генерал, довольный своим остроумием, выпил еще один фужер.
— Учтите, что будут еще кофе и пирожные! — сказала жена подполковника, постреливая в Лешку откровенно охочими глазками.
Лешка вежливо улыбнулся ей и тут же с другой стороны услышал тихий шепот Юты Кнаппе с сильным немецким акцентом:
— Кофе будешь пить у меня дома. Здесь плохой. — И уже громко, обращаясь к жене подполковника: — Момент, фрау Сидорофф! Битте, айн бисхен вартен... Сейчас я принесу фюр зи кофе унд кухен... пирожное.
И, постукивая каблучками, Юта побежала с подносом на кухню...
А Шмыга глянул ей вслед, скользнул глазами по Лешке Самошникову, и стало ясно, что он все слышал...
ОДНОКОМНАТНАЯ КВАРТИРКА ЮТЫ КНАППЕ
Под утро, когда сквозь занавески уже проглядывал демократически-германский рассвет...
...голый, измочаленный Лешка, еле-еле прикрытый простынкой, обессиленно полулежал на подушках аккуратненькой и достаточно широкой кровати Юты Кнаппе и пил кофе.
Голая Юта сидела на нем верхом и тоже прихлебывала из маленькой кофейной чашечки.
— Хороший кофе? — спросила Юта.
— Очень... — От усталости Лешка еле ворочал языком.
— Мой кофе всем нравится, — простодушно похвасталась Юта.
— А кому еще? — усмехнулся Лешка.
— Прошлый год цирк из Москвы приезжал...
— А сборная Советского Союза по футболу у тебя кофе не пила? — рассмеялся Лешка.
— Нет. Их здесь не было, — совершенно серьезно ответила Юта.
— А откуда ты так хорошо русский знаешь? — Лешка решил переменить скользкую тему.
— Но мы живем в ДэДээР! В Дойче Демократише Републик.. Мы как ребенки в школе еще учили. Льёша. Их хабе айне фраге. Я имею к тебе один вопрос... Но если ты не хочешь — можно не говорить.
Лешка аккуратно отставил чашечку на прикроватную тумбочку, отобрал чашку у Юты и водрузил ее туда же.
А потом облапил хорошенькую Юту, завалил на себя и, зацеловывая, проговорил:
— Юта! Ты — прелесть!.. Такой потрясающей постельной техники я еще в жизни не встречал! Спрашивай, мой дорогой соцлагерный котик, мой демократический пупсик, я отвечу тебе на любые вопросы!..
Юга слегка отстранилась от Лешки, сказала ему серьезно:
— Я не все понимала. Я только понимала — тебе хорошо. Правильно?
— Ты все поняла как нужно! Спрашивай о чем хочешь!
— Льёша, ты в театре играешь все хауптроле. Главные роли, да?
— Не все, но большинство... Вот сегодня, например, в двенадцать часов дня я буду играть для детей ваших офицеров молодого Ленина в спектакле «Семья». Ты знаешь, кто такой Ленин?
— Да. Я учил в школе. Он коллега наш Карл Маркс.
— Господи! — восхитился Лешка. — Кто бы мог подумать, что ты так политически образованна?! Где вопрос, Юта?
— Момент. Если ты делаешь все главные роли — сколько тебе денег дают за работу? Только эрлих! Честно...
— Восемьдесят пять рублей. — Лешка поцеловал Юту в нос. — А что?
Юта очень формально ответила на Лешкин поцелуй, подняла глазки к потолку и стала что-то быстро подсчитывать, шепча самой себе по-немецки.
Затем посмотрела на Лешку, стала вслух пересчитывать по-русски:
— Один ваш рубель — три наши демократические марки... Цвай хундерт фюнф унд фюнфцих... Значит — двести пятьдесят пять марк! За каждый спектакль?
Лешка даже растерялся от такого фантастического предположения:
— Нет, что ты?! В месяц!
— О-о-о!.. — удивилась немецкая официантка Юта. — А сколько раз в месяц ты выходишь на сцену к публику м?
— Все зависит от репертуара. Раз двадцать...
Юта слегка сползла по Лешке вниз, прилегла щекой к его причинному месту под тонкой простынкой и снова стала что-то считать, подняв глазки к потолку...
Результат подсчетов ее потряс. Она приподнялась над Лешкиным мужским достоинством и с глазами, полными слез, в ужасе простонала:
— Всего цвёльф марк фюнф унд зибцих пфенниг?! Наин!.. Дас ист унмёглих!.. Это невозможно!!! Двенадцать марк унд семьдесят пять пфенниг за хауптроль?! Всего четыре пива в нашем буфете! За главную роль коллеги Карл Маркс!!! О, бедный, бедный Льёша... — И Юта Кнаппе искренне зарыдала.
