Однажды орел… - Майрер Энтон (книги онлайн полностью .txt, .fb2) 📗
Дэмона тревожил и еще один вопрос. Тиман хочет забрать на Вокаи Вильгельма, назначить его начальником оперативного отдела штаба корпуса. Для Вильгельма это хорошо. Он уйдет с передовой, может, вылечит свою желтуху и язву, да к тому же получит еще одну звезду. Если Вильгельм захочет перевестись, то он, Дэмон, не будет этому препятствовать. А кто тогда будет командовать четыреста восемьдесят четвертым полком? Поручить его Дикинсону нельзя: Дик как был штабником, так им и останется. Можно было бы попробовать назначить Уинслоу. Он уже командовал батальоном на Вокаи, и солдаты уважают его. Однако Уинслоу импульсивен и поспешен в решениях, а Вильгельм рассудителен и методичен. Неизбежно возникнут трения: ведь Вильгельм так давно командует полком, что его офицеры думают точно так же, как он сам, и не доверяют посторонним. А потом, если отдать полк Уинслоу, кто будет начальником оперативного отдела? О Спелларе не может быть и речи. Он слишком много перенес за последнее время, устал, издергался. Если за пару недель отдыха в Австралии он не обретет былую форму, придется отослать его домой.
Дождь поутих. Сквозь мягкий шелест капель стал доноситься издалека грохот артиллерийских залпов. Дэмон потянулся. Руководить может тот, кто умеет безошибочно отделять существенное от незначительного или постороннего. Прекрасно. Но не все так просто. В неожиданной конфронтации, называемой войной, существенное может раствориться, незначительное мгновенно превратиться в решающий фактор. Если Тиман не разрешит десантную операцию, если на дивизионный госпиталь налетит звено японских бомбардировщиков, если красавчик Хэл засядет у себя в палатке и будет дуться несколько дней, если тот японский коп-вой ночью повернет и пойдет на северо-восток к мысу Сопи или проскользнет через пролив Моротан, а завтра в полдень окажется у мыса Гэмтжака — что тогда?
Боже мой, как он устал! Два парня из батальона шведа Лапда были убиты, когда охотились за сувенирами в тех проклятых пещерах. Надо издать строжайший приказ по этому поводу, пригрозить нарушителям лишением жалования или чем-нибудь в этом роде. Неисправимых, таких, как Джексон, это не остановит (говорят, у него уже три самурайские сабли, нож для харакири, несколько боевых знамен и поясной ремень с тысячью стежков, о также множество пистолетов, штыков и офицерских фуражек, которые его отделение собирало и обменивало у механиков с десантных судов на пиво, а если предоставлялась возможность, то и у летчиков с Вокаи на спирт). И все же некоторых беспечных шалопаев приказ предостережет. Шныряние по пещерам надо прекратить как можно скорее.
И еще нужно написать это письмо о молодом Фелпсе. Джимми Хойт уже написал родителям парнишки, но надо и ему добавить кое-что. Тощий, хрупкий, плоскогрудый парень в роговых очках, застенчивый, окутанный таинственностью. Дэмону и в голову не пришло бы, что такой человек способен повести за собой взвод, не говоря уже о чем-то большем. Глядя на него, невольно представляешь дневные воскресные концерты или гуляния в саду, где гордые элегантные тети в широкополых шляпах попивают чай, с нежностью поглядывая на бледного нескладного мальчика к коротких штанишках и переднике. Сердце замирает, как подумаешь об этом. Дидрих говорил Хойту, что Фелпс — способный, хороший взводный, но ведь это еще ничего не значило. У взводных сержантов часто бывают собственные соображения для таких отзывов: при слабохарактерном, нетребовательном офицере сержант мог командовать взводом, как ему вздумается. Кто бы мог подумать, что Сесил Фелпс, второй лейтенант сухопутных войск США, в критический момент боя за деревню Тобалур, приказав прикрыть себя огнем, вскарабкается на крышу дома специального уполномоченного, сорвет с нее черепицу и забросает гранатами засевших в нем японцев, а потом, несмотря на ранения в грудь и плечо, поведет свой взвод в атаку, выбьет японцев из двух дотов и погибнет под интенсивным огнем из соседнего бункера! «Похож на Тима, — подумал Дэмон. — Еще один Тимми Брюстер». Сесил Фелпс — один из немногих, благодаря кому мы захватили деревню Тобалур, благодаря кому у Тодзио ничего не получится с его «великой восточно-азиатской сферой процветания». Дэмон представил парня к награждению «Почетной медалью конгресса», однако письмо родителям важнее. Перекатывая карандаш по столу, он вспомнил слова неуклюжего Кинзельмана в форту Барли: «Бог сотворил одних людей большими, других маленькими. Потом он дал нам порох, как самый лучший уравнитель. Так вот, салаги, не забывайте этого».
Да, порох действительно уравнитель…
Снаружи донесся звук шлепающих по грязи ботинок, послышались приглушенные голоса. У Дэмона стало легче на душе, и он тайком признался себе: «Господи, я был бы рад сегодня любой физиономии, только бы кто-нибудь зашел».
У маскировочного полога палатки чей-то голос вопрошающе произнес:
— Генерал?
— Войдите.
Поднялся и опустился внутренний полог, в палатку проскользнула чья-то фигура и остановилась. Это был Бен — в надвинутой на глаза каске, в плащ-накидке, по которой потоками струилась пода.
— Бенджи! — Дэмон почувствовал себя безмерно довольным. — Проходи и присаживайся у огня. Как дела?
— Лучше некуда. — Полковник сбросил с себя накидку, она мягко шмякнулась о земляной пол. В кобуре у Бона был пистолет сорок пятого калибра, на левом бедре болтался неописуемо грязный противогаз.
— Ты чего сидишь так поздно?
— Общаюсь сам с собой.
— Чудак. — Бен плюхнулся на стул. — Знаешь, что я скажу тебе? Если я когда-нибудь окажусь в твоем положении, то устрою себе такую же жизнь, как старик Шафтер в тысяча восемьсот девяносто восьмом году в Сибонее: завалюсь в гамак с мятным коктейлем в одной руке и пальмовым опахалом в другой. А рядом будут стоять две смуглые девы для удовлетворения любого моего желания.
— Звучит неплохо. — Дэмон внимательно посмотрел на командира полка. «У него что-то на уме, иначе он не зашел бы так поздно», — подумал он и почему-то сразу почувствовал себя подавленным. — Беда лишь в том, — произнес он вслух, — что эта война для подобных шуток и развлечений не подходит, старина.
— Вот именно. Мне бы надо было воевать с герцогом Мальборо или шведским Карлом Двенадцатым. Живешь поборами, за тобой тянется огромный обоз со спиртным, женщинами и золотыми монетами. — На сухом костлявом лице Бена вспыхнула и сразу же исчезла свирепая улыбка. — А может, я действительно воевал тогда? Ведь говорит же Джордж Паттон, что он был легионером у Цезаря, рыцарем ордена Госпитальеров, одним из наполеоновских маршалов и еще бог знает кем. И ведь сам в это верит!
— Да, помню.
— А знаешь, что самое странное в этих перевоплощениях Джорджа? Он — всегда офицер и никогда не бывал беднягой копьеносцем, никогда не надрывался, толкая колесо двадцатифунтовой пушки…
— Сказывается благородная кровь.
— А приятно выбирать собственную судьбу, не правда ли? Представь его сейчас! Мотается по Сицилии… Сплошная история: Сиракузы, Робер Жескар, Ганнибал! «Солдаты! Сорок веков истории смотрят на нас…» Как рассказывает Бопре, Мак написал ему из Ликаты, что каждый лень у них там настоящий шабаш ведьм. У Джорджа — караван лимузинов! И вот они в них разъезжают, звонят колокола, воют сирены, сверкают фары. Представляешь, что будет, когда он доберется до Рима? Какая слава!.. — Бен с ненавистью уставился на стенку палатки. — Я знаю, он — прирожденный танкист, гений в тактике и все прочее… Только иногда мне хочется, чтобы его прислали сюда, в грязь, к змеям! Тогда уж он не стал бы рассуждать о рыцарском средневековье.
Он снял каску и положил ее рядом со стулом. Бен подхватил где-то не поддающуюся диагнозу тропическую сыпь. Она покрыла всю его голову, и Уэйнтрауб решил лечить ее как лишай, сбрив Бену все волосы и вымазав ему черен темно-синим раствором. Бен теперь стал похож на ворчливого колдуна и выглядел лет на десять старше, чем двадцать два месяца назад, когда их самолет туманным утром поднялся над Сан-Франциским заливом. «Злится, — подумал Дэмон. — Что-то его серьезно расстроило. Совсем не похоже на него — ходить вокруг да около».
