Оракул петербургский. Книга 1 - Федоров Алексей Григорьевич (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Известно, что все болезни от Бога. Они – либо знак прямого наказания, либо результат отступления от норм морали и гиены в широком смысле этого слова. Но чаще болезни – наказание за душевную грязь, лож, неуместную интригу. Известно, что Бог не пачкает руки приведением приговора в исполнение за грехи – функции палача вручаются дьяволу. Тот найдет самый эффектный способ заклеймить порок: чаще через болезнь, через заражение изощренной половой инфекцией – и приятно, и радостно, и незаметно для окружающих. Намек на исполнителя легко отыскать в Откровении Иоанна Богослова (12: 12): "Итак веселитесь, небеса и обитающие на них! Горе живущим на земле и на море, потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что не много ему остается времени"!
Для улитки находится параллельный типаж – гусеница. Самым броским представителем той когорты была заведующая кардиологическим отделением Коняхина Валентина Карловна. Улитка и гусеница анатомически почти неразличимы, ибо обе по конституции, весу входят в элитарный клуб английских беркширов (Berkshireclub) или немецких свиноматок (die deutsche Muttersau). Для описания психологического портрета тяжеловесов необходимы лишь малые уточнения, которые легко составлял каждый наблюдатель, ориентируясь на собственный вкус к "страстям-мордастям". Сергеев не стал тратить время на визуальный массаж, – он обратился к классику.
Типаж легко отыскать среди содержательниц борделей, мастерски живописуемых Куприным в повести "Яма". Вспомним: "Сама хозяйка, на чье имя записан дом, – Анна Марковна. Ей лет под шестьдесят. Она очень мала ростом, но кругло-толста: ее можно себе представить, вообразив снизу вверх три мягких студенистых шара – большой, средний и маленький, втиснутых друг в друга без промежутков; это – ее юбка, торс и голова". Бесцеремонная сентиментальность и липкая слащавость – вот любимая визитная карточка отпетых пакостниц.
Профессионализм кверулянток реализуется в функциях официально дарованных общественной работой, – что-то вроде членов местного комитета больницы. Умильные гримасы и сладкие обращения (вроде: душечка, лапочка, кисонька и прочее) убаюкивают в мирное время, но перерождаются в шипы и когти, когда необходим выход на тропу войны. В кулисах таких отношений прячется непомерная обида на весь мир, и в первую очередь на высокое начальство, не оценившее персональные достоинства – умение все изговнять, интриговать даже с самим дьяволом. На брыластых и злых физиях душечек застыли маски протеста, страстного желания посчитаться с неблагодарными. Двигатель прогресса здесь вечный, как мир, – непобедимая страсть к сплетням.
Но у них существует и теплая, нежная интрига, входящая в сферу личного, сокровенного. Рассыпая песок по паркету, бодрячки с восторгом расскажут доверчивому коллективу о мимолетных победах, совершенных в обеденный перерыв, – они де мимоходом сразили старика ювелира своей статью. Тот, забыв на время муки хронического простатита, практически бесплатно починил сломанную брошь. Им невдомек, что высокий прилавок и туман катаракты скрыл от мастерового телесную гигантоманию богинь. Старика можно понять: гнетущая ностальгия по молодецким шалостям – плохой советчик. Особенно, когда свет застилают объемные рыхлые груди.
Сергеев откопал в памяти замечание Ильи Ильфа: "На платформе стояла бабища в фиолетовой майке с такими огромными грудями, что от изобилия этого продукта становится как-то не по себе". Бесспорно, попадают в капкан страсти не только литераторы-сорванцы, но и заслуженные труженики художественных промыслов.
Память Сергеева последовательно качнуло уже в другую сторону. Всплыла старая байка про то, как великий педиатр, академик Александр Федорович Тур, принимал государственный экзамен у нерадивого студента. Студиозус-грузин отчаянно тонул и академик-гуманист бросил ему верный спасательный круг. Вопрос, как говорится, верняк звучал так: "За что, педиатры, ценят материнское грудное молоко?" Грузин взглянул на проблему с высоты полета горного орла и ответил весомо: "За упаковку".
Вся экзаменационная комиссия застыла в ожидании бури: врачи привыкли к перечислению состава молока, к неспешному разговору о ферментах, витаминах.
Потомственный интеллигент, великий педиатр Тур увидел в неожиданном ответе изюминку профессионального романтизма. Академик быстрее всех оправился от потрясения. Он призвал комиссию оценить нестандартный поворот мысли. Гордая горная нация получила еще одного дипломированного врача-педиатра. Справедливости ради уточним, что студиозус проучился в институте в общей сложности 12 лет (вместо 6-ти), настойчиво повторял каждый пройденный курс. Заодно грузин выпил цистерну коньяка, оплодотворил порядочное число русских красавиц. Стоическое закрепление знаний бывает полезным. Он не стал врачом-педиатром, а специализировался на отоляринголога. Бесспорно, легче выучить анатомию трех отверстий, чем всего маленького человечка, не желающего подробно рассказывать о своих болезнях.
Хорькова и Коняхина, как оглушенные выстрелом тигрицы, часто путали назначение когтей, клыков, хвоста и гениталий. Они, скорее всего, последовательно, в ритме наступления климакса, перевоплощались в марантичных сильфид, мысленно шарахающихся от банального разврата к гермафродитизму. Их швыряло от поиска в мужчине образа "родителя" или "ребенка", "желанного" или "отверженного".
И всплыла в памяти Сергеева, как рыба, пожелавшая глотка свежего воздуха, Библейская сентенция из второго Послания Фессалоникийцам: "Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога".
К несчастью, греховность у таких особ плутает по сложным лабиринтам бестолковости. С неподдельным гневом многие "праведницы" будут рассказывать о краже злоумышленниками мобильный телефон у дочери. Но при этом они глазом не моргнут, когда в коллективном азарте, украдут премию у коллеги – это будет их месть за инакомыслие, за статус белой вороны.
Тугодумы никак не могут взять в голову, что Бог карает за греховность, непорядочность, нарушение Божьих заповедей. Не стоит удивляться методизму Божьей кары: у вас могут заболеть родители, дети, другие неожиданные несчастья постучатся в дом и будут громыхать в нем до седьмого поколения включительно. Сергеев давно привык искать причины несчастий в себе, в своих действиях и поступках. Он давно и прочно усвоил мудрость первого Псалма: "Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных, и не сидит в компании развратителей; но в законе Господа воля его, и о законе размышляет он день и ночь!"
Мужчины тоже страдают от климакса. Тяжело его переносит "синяя борода", вдруг вклинившаяся в поле зрения Сергеева. Еще один эскулап, основательно потрепанный жизнью и начальством, руководил травматологическим отделением. Трудно представить, как в таком боевом окопе могла оказаться особь с прогрессирующей женской болтливостью, склочностью кухарки, гневливостью стареющей кокотки, – он всегда был заряжен мстительностью самки скорпиона, уже оплодотворенной запуганным самцом.
Приятнее иметь дело со стопроцентным мужчиной, даже если он в климаксе. У таких универсальный возрастной недуг протекает достойнее и мягче, помогая незаметно перекочевать в сад виртуальных переживаний, сладостного курения, умеренной выпивки (если есть на что), погружения в воспоминания, ухода от реальной действительности. "И я много плакал о том, что никого не нашлось достойного раскрыть и читать сию книгу, и даже посмотреть в нее" (Откровение 5: 4).
Обычное явление: бюрократические бури заводят сильно постаревших девочек и мальчиков в лабиринты "коридорных игр". Сейчас они всем кагалом собрались в морге, словно на параде грозной ракетной техники. Они уже взгромоздились на стены мавзолея, который в виртуальной плоскости для себя выстроили. Им вынуждены будут противостоять Чистяков, Сергеев, а вместе с ними и профессиональная совесть, аккумулированная в понятии милосердие – неоспоримом и обязательном свойстве медицины. Сейчас азартные люди собираются затеять азартное действо под названием оговор, главная задача которого воткнуть банальную инсинуацию, как перо в седалище, как раз тем, кого с чистой совестью можно считать порядочными людьми.
