Оракул петербургский. Книга 1 - Федоров Алексей Григорьевич (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Сергеев вспомнил повести Плутарха о временах легендарного Ромула, когда было принято на свадьбах орать "Талассио"! Мужу тем криком напоминали, что супруга должна только плести шерсть, но не утомлять себя работой по дому. Ее принято было вносить в дом на руках, – но тем уже напоминали жене о славных временах, когда девушку воровали и силой вволакивали в дом.
Правда, женщины пытались мстить по-своему, по-особому, по-женски. Но и их воспитывали тоже неординарным способом: по приказу Татия, в знак благодарности за предательство, Тарпию, открывшую ночью ворота крепости врагу, забросали золотыми браслетами (то, что "с левой руки" она просила подарить ей), добавив к жалкому золоту и увесистые боевые щиты, раздавившие насмерть предательницу.
Но, как и в большинстве женщин, сотворенных из ребра мужчины, в отечественной конформистке тоже содержится слишком много примитивного паскудства, предательства, приспособленчества. Но мог ли Адам винить Еву за то, что ее сотворили из подвижного ребра, а не из того, которое припаяно к грудине, прикрывает "верное" мужское сердце. Первым оценил "ошибку" Творца хитрый змей-совратитель, наставивший рога сопливому Адаму. Он завлек Еву в райские кущи под "объективы Шеленберга". Козлоногий негодяй – дьявол потом представил обличительные фотодокументы Творцу. Змей как-то изловчился, каким-то хитрым способом оплодотворил первую женщину блудливой идеей. И она понесла порочную мысль, как олимпийский факел, по свету. До сего времени современная женщина волочится тернистым путем, сопряженным с трудом, родами, отдыхом и развратом.
Известно, что у истинных ученых от рождений с головой немного не в порядке. Сергеев вдруг почувствовал, что и его понесло куда-то в сторону, к какому-то замысловатому канкану: он опять вспомнил Плутарха, а это, конечно самый верный признак неожиданного головокружения. Он вспомнил повесть о царе Тархетие – дичайшем деспоте: у того "во дворце случилось чудо, – из средины очага поднялся мужской член и задержался так несколько дней". Местный оракул Тефии посоветовал царю пристроить к "чуду" красавицу дочь, дыбы получить замечательное потомство. Но дочь отказалась и угодила по повелению отца в тюрьму.
Сергеев мысленно провел чистый опыт, представил: подобное чудо произошло в морге, – интересна реакция на него женского окружения, конечно, если Мишель раньше времени не махнет длинным хирургическим ножом, как острой саблей. Он настолько вошел в роль, что придержал правую руку патолога, – тот намека не понял, но глубоко задумался, – видимо, и в его голове скреблись непростые видения. Можно давать голову на отсечение (но не оное), что все весталки будут приятно поражены и моментально забудут о врачебном долге.
Но откуда, из какого места, здесь в морге может вырасти чудо? Сергеев проворно окинул дотошным взглядом присутствующих мужчин, – стало ясно, что они давно утратили такие возможности. Ни морально, ни физически поникшие особи не способны продемонстрировать смелый акт эксгибиционизма: положение могло спасти действительно только чудо, способное вырастать даже из слякотного болота. Оставалось произнести тривиальное, многозначительное, оставшееся еще со времен защиты Порт-Артура и интервенции КВЖД, – "Япона-мать"!
Элеонора словно бы читала мысли Сергеева, а может быть думала о чем-то своем, близком, грезила примерно в том же направлении. Вспомнилось: "И воздал мне Господь по правде моей, по чистоте рук моих перед очами Его. С милостивым Ты поступаешь милостиво, с мужем искренним – искренно, с чистым – чисто, а с лукавым – по лукавству его; ибо Ты людей угнетенных спасаешь, а очи надменных унижаешь" (Псалом 17: 25-28).
Толстая женщина заведовала кабинетом медицинской статистики, безукоризненно владела четырьмя незатейливыми действиями арифметики, составляла бесконечные, бестолковые отчеты и очень гордилась своим влиянием на жизнь коллектива больницы, растущим соответственно ее живому весу.
Присутствие на секции инородного тела вытесняло из помещения много воздуха и создавало эффект нависающей угрозы: в том была загадка, равная возможности неожиданного миллиардного наследства, которое никогда не свалится на голову уже умершего ребенка.
Сергеев который раз отмечал: в нашем террариуме содержатся и другие рептилии – отставные и действующие начальники. Сергеев вспомнил, что еще Платон и Аристотель, анализируя науку управления государством, заметили странную особенность. Они подсказали миру простую идею: если хочешь открыть человека, то предоставь ему власть.
Русский архетип, если верить примерам истории, малоподходящее поле для селекции руководителей. В клиническом смысле они напоминают прыщи на ягодице, в социальном – представляются клоунами, шутами гороховыми, ибо не являются профессионалами никакого рода деятельности, будь-то медицина или организация здравоохранения.
В их бестолковых, но напыщенных указаниях никто не нуждается. Они лишь вносят раскардаш в работу, а хоронят напрочь любое мобилизующее начало. Их выдвинули по протекции, но так же лихо и задвинут в подходящий момент. Новоявленные сатрапы любят представительствовать на совещаниях, конференциях. Они мастерски изображают значительность на лицах, рассуждают о демократии, но понимают ее на свой лад. Сизифы очень любят представляться восприемниками новых, прогрессивных методов организации труда, но делают это столь топорно, что вызывают накат тошноты у окружающих. Малоталантливые актеры вовлечены в своеобразный театр абсурда, в котором все роли клоунские.
Но в цирке клоунадой заполняют лишь промежутки между ответственными номерами, исполняемыми талантами. Если сцену заполняют только шуты, то весь спектакль разрушается. Феномен навозного жука срабатывает здесь в полной мере. Однако затраты ума и сил идут на переработку бросового материала, порочной идеи. Навозник может быть невиноватым в ошибке выбора – просто жизнь заставила заложить душу дьяволу. Но киллер тоже считает свое творчество наиважнейшим; профессиональный вор поддерживает подобное мнение. Потому и содержится своевременное предупреждение в Псалме 11 (2-3, 9): "Спаси, Господи; ибо не стало праведного, ибо нет верных между сынами человеческими. Ложь говорит каждый своему ближнему; уста льстивы, говорят от сердца притворного. Повсюду ходят нечестивые, когда ничтожные из сынов человеческих возвысились".
Посему стиль работы даже маститых клоунов ограничивается лишь мелкими аппаратными интрижками – на женский манер. В таких делах нужно лишь вовремя крикнуть Cherchez la femme! Но "даровитым" женщинам часто помогают и мужчины. Сергеев вычислил в толпе собравшихся парочку таких олухов. Они оба бородаты: плохо, когда за волосами прячутся идеи-фикс, демагогия, фантасмагория, берущая начало из низкой научной культуры и недостатков дисциплины мышления. Беда состоит еще в том, что глупый человек не способен обходиться правдой, он вынужден подкреплять свои действия ложью. Они имеют много общих черт и малые отличия, их объединяет привычка водить за собой двух ослов, имя которым – Болтун и Болван. Эти двое заведовали первым и вторым терапевтическими отделениями. Они не хватали звезд с неба, а потому свято выполняли поручения начальства, какими бы глупыми или паскудным те не были.
Сергеев выхватил взглядом из толпы белых халатов прежде всего Наговскую, нервно колыхающую объемными бедрами, волнующуюся и метущуюся в ожидании финала патологоанатомического судилища. Затем выявил другую прелестницу – Хорькову Ирину Полуэктовну. При столь когтистой и зубастой фамилии она все же больше фигурой и повадками смахивала на улитку. Но известно, что внешнее впечатление обманчиво. Внутреннее содержание улитки спрятано под панцирем, пусть обветшалых, но складных словесных одежд.
Длинные, игриво подкрашенные, реснички обрамляют когда-то в юности выразительные глаза. Но теперь на отечном лице любой макияж выглядит неуместным и вульгарным. Однако гротеск почечной недостаточности вызывает у врача лишь сострадание. Ясно, что хронический пиелонефрит – следствие порока не столько иммунитета, сколько выбора сексуальных партнеров. Причем, виноватыми здесь могут оказаться оба супруга, – вот и ищи теперь ветра в поле. Весь портрет основательно портит нижняя часть, похожая объемами и пропорциями на химическую реторту. Видимо, в молодости эта часть статуи являлась соблазном для первопроходца и остальных кавалеров. Но теперь, в преклонном возрасте, куда лучше прятать массивный фундамент под просторный белый халат, а не выставлять его на показ облегающими одеждами, пугая неудачной квадратурой даже очень стойких искателей трудного счастья.
